Господи, подумал я. Неужели можно прожить здесь всю жизнь, в замкнутом, островном мирке?

Возвращаясь на судно, мы заглянули ещё в католический собор Сент-Джемсис-Кафедрал. Он был полон мужчин в тёмных костюмах. Служил священник-китаец в белых одеждах. Над молящимися висел на кресте голый Христос.

Около трёх часов ночи начали сниматься с якорей.

По гребню гор пробегали вспышки, потом они слились в огненную полосу. В бинокль хорошо видно было, как огненные языки завихряются в ночных тучах и ползут вниз по склонам гор.

Лоцман объяснил, что это специально жгут траву — удобряют землю пастбищ.

Тревожный огонь на горах Маврикия долго мерцал по корме.

А впереди опять был океан, и темнота, и дальняя, и дальняя дорога.

Примечание. После выхода книги «Среди мифов и рифов» я получил приглашение студентов-маврикийцев, обучающихся в Ленинграде в медвузах, на бокал вина и чашку кофе. И был горд всемирной известностью, опять забыв, что это штука некрасивая.

Встреча состоялась на реке Фонтанке. В Доме дружбы.

Вино показалось кислым, кофе чересчур горьким, а пирожные — просто хинином, ибо дело запахло международным скандалом. С мягкой и зловеще-дипломатической любезностью ребята обратили моё внимание на то, что я опорочил гражданина их страны шипчандлера Ромула (Рамлала). Ребята утверждали, что он отличный парень, без памяти любит русских, всеми силами и средствами способствует развитию дружеских отношений между нашими странами и учился в Москве. И что студенты вынуждены будут обратиться к послу, чтобы защитить Ромула от меня, если я печатно не принесу извинений за нанесение ему тяжких оскорблений клеветнического характера. Дело в том, что я вжарил Ромулу (Рамлалу) на полную катушку. В главе о заходе на Маврикий я рассказал, как этот тип устроил нам экспедиционный автобус для поездки из Порт-Луи в Курепипе за шестьсот рупий — бандитская, грабительская цена. Он давил на советскую психику значком с силуэтом Ленина на пиджаке. Но, как я обнаружил (со свойственными мне следовательскими талантами), при обслуживании американцев Ромул заменял этот значок портретом Никсона. Такие хамелеоны обнаруживаются во многих портах, ибо бизнес не знает морали.

И приносить какие бы то ни было извинения я отказался категорически, ибо не сомневался в том, что шипчандлер — пройдоха.

И землячество маврикийских студентов в Ленинграде обратилось-таки к своему послу с жалобой на меня.

Нынче я рассказывал эту историю старому другу-капитану.

— Сейчас вам полегчает, — сказал он и вытащил из стола папку «Бюллетеней» БМП, и я (то и дело бормоча с восхищением: «Маменьки мои родные! как мне в жилу! как в жилу!..») прочитал:

«О ШИПЧАНДЛЕРСКОМ СНАБЖЕНИИ

В ПОРТ-ЛУИ

(ОСТРОВ МАВРИКИЙ)

Капитанам всех судов загранплавания Балтийского морского пароходства!

В Порт-Луи (остров Маврикий) имеется три шипчандлерские фирмы: „Раджу Падаячи“, „Апаву“, „Мамуд Амир“…

(Главного шефа фирмы „Падаячи“ я и обложил в книге „Среди мифов и рифов“. В результате пережил несколько тоскливых месяцев в ожидании неприятных последствий, ибо опасения тихо гнили в душе, как овощи в овощехранилище. — В. К.)

Ни с одной из указанных фирм Министерство Морского флота не имеет соглашения по обслуживанию советских судов. Соглашения не заключались, чтобы не связывать инициативу капитанов в снабжении своих судов на наиболее выгодных условиях.

Фирма „Раджу Падаячи“ благодаря знанию русского языка её представителем Рамлалом сумела быстрее, чем другие фирмы, установить деловые отношения с капитанами советских судов, посещающих Порт-Луи. Многие капитаны стали пользоваться её услугами.

Однако, пользуясь отсутствием контроля со стороны капитанов, фирма „Раджу Падаячи“ стала злоупотреблять хорошим отношением советских капитанов к ней.

Фирма стала завышать ставки на продукты и снабжение, особенно по найму катеров. Например, НИС „Воейков“, покинувшее Порт-Луи 5 октября прошлого года, закупило все продукты у фирмы „Раджу Падаячи“ и пользовалось другими услугами этой фирмы. Только за продукты судно переплатило более 500 рупий. Что касается пользования катером, то фирме было переплачено в десятки раз больше нормального (вместо 375 было выплачено 7650 рупий). Несмотря на это, капитан НИС „Воейков“ в своём отзыве, оставленном фирме, отзывается о ней очень лестно.

Пытаясь заключить соглашение на обслуживание советских судов, фирма „Раджу Падаячи“ прислала в „Совинфлот“ письмо с приложением фотокопий около двадцати отзывов и рекомендательных писем, некоторые из них даже с гербовыми печатями советских судов. Такие документы выдали: т/х „Выборглес“; научно-исследовательские суда „Воейков“ и „Невель“, который выдал фирме четыре (!) рекомендательных письма, а также теплоходы „Восток-3“, „Тоснолес“ и танкер „Аксай“.

Вышеизложенное показывает, что фирма „Раджу Падаячи“ заранее планомерно запасалась отзывами для того, чтобы в удобном случае использовать их в нужных для себя целях.

Чтобы не допускать повторения подобных случаев в будущем, не следует давать отзывы и рекомендации в письменном виде любым заграничным фирмам и организациям. В Порт-Луи необходимо пользоваться услугами тех шипчандлерских фирм, которые предоставляют наиболее льготные условия и которые рекомендуются посольством или консульством».

На Маврикии есть гора Тэ-Морн. Так вот она с моих плеч свалилась.

Я был на том самом «Невеле», который «выдал четыре (!) рекомендации». И вот наконец гора Тэ-Морн рухнула с моих хилых плеч за борт теплохода «Колымалес», когда я выдирал циркуляр из его аккуратной капитанской подшивки и перепрятывал в свою заветную папочку, где храню для прокуроров подобные страховочные документики. Теперь я уже не боюсь маврикийских студентов.

07.08.69.

Легли в дрейф в ожидании «работы». Океанская зыбь, маловетрие, но попахивает штормом. Скоро опять проводить с матросами занятия — устройство химкостюма. От одного предвкушения такого педагогического амплуа можно заболеть чесоткой. Под нами пять километров жидкости. Угрюмое местечко на южной периферии Индийского океана называется Котловина Крозе. Между Западно-Индийским хребтом и Центрально-Индийским хребтом. Хребты от котловины отличаются тем, что жидкости над ними на два с половиной километра меньше.

Вчера за нами плёлся американский эсминец. Его огни я видел в десяти милях. Ночью все кошки серы, и потому определили национальность эсминца методом исключения. В этой океанской глубинке никто нынче не плавает, кроме космических наций. Качаться в Котловине Крозе на юго-западной зыби приходится только нам или американцам. Прохладно. В затылок дышит Антарктида. Хорошо была слышна передача из Москвы для зимовщиков «Молодёжной». Лепет детишек и грустные голоса матерей. Какими неловкими, глуповатыми эти передачи кажутся в ленинградской квартире. И как они встряхивают душу на другой стороне планеты. Детишки рассказывали папам, что собирают чернику и грибы. А здесь зима. Что — «здесь»! От нас до Антарктиды ещё далеко, далеко до льда и пурги.

Плавает поблизости огромный и, как все огромные, неторопливый зверь с острым спинным плавником. Много пятнистых буревестников.

Читаю Кука.

Будь я специалистом, занимающимся проблемой долголетия, обязательно обратил бы внимание на вдов знаменитых людей. Поражает воображение, что вдова Кука умерла только в 1835 году, пережив мужа на 56 лет! Трудно поверить, что я недавно ещё видел вдову Чехова. Таких примеров слишком много, чтобы не искать в них закономерности. Нужно выделить в чистом виде гормон, который вырабатывается во вдове великого человека от горечи утраты и отблеска супружеской славы. Затем этот гормон следует вводить тем, кто только собирается стать великим, чтобы они не отдавали концов раньше времени.

Занятно сравнивать стиль записей Кука и учёного мужа, натуралиста Бенгса об одном и том же событии. Рождество 1768 года они встречали в океане. Кук: «Вчера праздновали Рождество и на корабле не было трезвых». Всё. Точка. Лаконизм человека, ощущающего некоторую вину, как начальник, за безобразие на корабле, честно признающегося в этом, но без всякого удовольствия признающегося и потому старающегося признаться возможно короче. Бенгс: «…все добрые христиане, говоря по правде, напились столь чудовищно, что вряд ли ночью был хоть один трезвый человек; благо ещё, что ветер был умеренный, — должно быть, господу ведомо было, в каком состоянии мы находились». То есть убрать паруса или взять рифы при шквале никто бы не смог. И это вызывает у натуралиста некоторую тревогу, но с примесью и некоторого восхищения от широты и глубины моряцкого беспутства.