– Выгнать!

– Она же сдохнет у нас на лестнице! – Завопила матушка Чевеида Снатайко. – Это сильнейшие таблетки! У нее будет такое обезвоживание организма!.. Она должна очистить желудок!!! Срочно!!! Пока они до конца не растворились!!!

– Понял! – Ответил Чевеид Снатайко и на себе поволок девицу в сортир. Блевать.

Деваха сонно поводила воловьими очами и не понимала, что от нее хочет назойливый парень в одних трусах.

– Давай, дура! Два пальца в рот – и блюй!

Сумасшедшая покорно засунула требуемое в требуемое отверстие и, обняв унитаз, склонила над ним свою голову…

А Чевеид Снатайко, удовлетворенный итогом своей деятельности, удалился в комнату. Ставиться.

Но поставиться не удалось. Через полчаса опять возникла матушка с тем же сакраментальным вопросом:

– Что это такое?

– Что случилось? – Поинтересовался Чевеид Снатайко, ныкая двигу.

– А посмотри сам! – Гордо намекнула Чевеиду Снатайко матушка Чевеида Снатайко на некие неблагоприятные для него обстоятельства и удалилась.

Примчавшись в туалет, Чевеид Снатайко второй раз за это утро охуел. Девка-таки проблевалась. Проблевалась обильно. Но на себя и на пол сортира! А в унитаз не попало ни капли!

Это вам сейчас смешно. Или противно. А Чевеиду Снатайко в тот момент было не до того и не до этого!

Выволоча крейзи герл из сортира в ванну и заставив ее там смывать с себя содержимое желудка, Чевеид Снатайко, матерясь, принялся убирать блёв, макая тряпку прямо в бачок унитаза…

Убравшись, Чевеид Снатайко в который уже раз попытался ублаготвориться. Уже не ради кайфа, и не ради прихождения в некое адекватное, или неадекватное состояние ума, психики и всего им сопутствующего, а просто, чтоб снять напряжение и усталость…

– И долго ты еще будешь ее выгонять? – На секунду заглянула в комнату Чевеида Снатайко матушка Чевеида Снатайко.

– О-о-о!!! – Взвыл Чевеид Снатайко и поплелся выволакивать деваху из ванной.

Там его ждал очередной шок.

Стараясь загладить свою вину, незнакомка постирала за это время все, что было в ванной. Включая носки и трусы Чевеида Снатайко, которые доселе сушились свежевыстиранные на батарее, включая половые тряпки и полотенца, которые одни на других заняли ныне место трусов и носок, включая матушкин махровый халат и халат самого Чевеида Снатайко.

– Все!!! – Заорал Чевеид Снатайко! – Выметайся!!!

– Ты меня выгоняешь? – Удивилась сумасшедшая. – Ты точно с ними. Я сейчас уйду. – Заверила она Чевеида Снатайко.

Чевеид Снатайко опять попытался втрескать себя, но тут появилась крейзи герл.

– Я ухожу. – Доложила она.

– Постой! Ты куда, это, в моем халате? – Возмутился Чевеид Снатайко.

Деваха скинула халат и осталась в трусах и босоножках. И попыталась уйти так.

– А ты куда в моих босоножках? – Возмутилась подошедшая матушка Чевеида Снатайко.

Девка скинула босоножки матушки Чевеида Снатайко. Осталась в одних трусах. И попыталась уйти так.

Чевеид Снатайко сгонял в ванную и надел на крейзанутую ее мокрый насквозь сарафан, который, за последнюю большую стирку, она, как видно, прополоскала еще раз. Матушка Чевеида Снатайко припинала сумасшедшей ее собственные босоножки. Та обулась, и забыв застегнуться, с сиськами нараспашку, подхватив огромный целлофановый пакет с ручками, попыталась уйти.

Чевеид Снатайко вспомнил, что когда они шли сюда, то никакого пакета у девки не было.

– А что в пакете? – Загородил Чевеид Снатайко девахе дорогу.

Та отдала.

Внутри оказалась поненадкусанная половина холодильника. Все матушкины таблетки, стрем-пакет самого Чевеида Снатайко, включая драгоценный баян с винтом, и несколько его книжек в том числе и записная.

Все слова застряли в глотках Чевеида Снатайко и его матушки.

Безмолвно открыв входную дверь и выпроводив вбирающую голову в плечи загостившуюся девку, Чевеид Снатайко облегченно вздохнул. Синхронно с ним это сделала и его матушка. Но в ее вздохе облегчения было несколько меньше, ведь ей предстояло еще и разбираться со своим отпрыском, когда тот соблаговолит закончить винтовой марафон.

Вернувшись в комнату и продолжив венные изыскания, Чевеид Снатайко вдруг вспомнил про солнечные очки, которые давал девке чтобы та смогла защититься от солнца. Их не было. Исчезла и бейсболка.

– Спиздила, сука…

Теперь Чевеид Снатайко понял, что именно вдруг насторожило его во внешности убегающей по лестнице телки…

Но, удивительное дело, после ее ухода Чевеид Снатайко моментально втрескался. Вена словно сама выпрыгнула из-под кожи на иглу, дала обильный контроль и не только позволила вогнать в себя весь винт, но и прокачать кровякой машину!

На приходе, Чевеид Снатайко вдруг понял, что его сегодняшнее приключение может так просто и не кончиться. Ведь сумасшедшая приковыляла в Москву из Видного, здесь у нее нет никого и она, устав и замерзнув, запросто может вернуться в знакомую уже квартиру.

И Чевеид Снатайко полетел к дверному глазку. Через часа полтора, на недоуменный взгляд направлявшейся из кухни в комнату матушки, которая убирала последствия гастрономической оргии, Чевеид Снатайко шепотом прохрипел:

– Кажется, она не ушла…

И действительно, ему глючилось, что за поворотом лестницы, там, куда не достигает поле зрения даваемое глазком, стоит крейзи герл в своем распахнутом сарафане и отбрасывает тень.

– Представляете… – Слышался ему голос одной соседки, – Он выгнал ее совершенно мокрую!

– Ни стыда ни совести у парня! – Вторил ей голос другой соседки.

Наступил вечер, ночь, Чевеид Снатайко не менял своего наблюдательного пункта. Лишь около двух ночи он осмелел настолько, что смог отворить дверь и, прокравшись к двери соседей снизу, примкнуть к ней ухом.

– Шестьдесят пять. Четыреста двадцать девять. Сто шестьдесят два. – Донеслось из-за нее.

«Она там!» – Понял Чевеид Снатайко. Он бросился наверх, запер дверь на все замки, на случай визита разъяренных его поведением соседей и, проскользнув в свою комнату, ввел себе очередные полтора куба.

Ночь прошла словно в кошмаре. Чевеид Снатайко то затаивался в кровати, то смотрел в окно, то прислушивался к шагам на лестнице… Утром, приоткрыв окно, дабы проветрить комнату от застоявшегося табачного дыма, он прямо под собой услышал знакомый до боли голос:

– Да!.. Да!.. Давайте!.. Пишите: восемь. Девятьсот два. Шестьсот шестьдесят восемь. Тридцать один…

В ужасе Чевеид Снатайко высунулся в окно по пояс и увидел незнакомую тетку, диктовавшую по мобильнику чей-то телефон.

Сильнее всего хочется чего? Правильно, того, чего уже не можешь!

Ты уже заёбан вусмерть. Лизка Полотеррр, поставившись полторашкой кристаллического мета в/в, насиловала тебя всю ночь. Впрочем, ты и сам не пальцем делан, и после двух соток такой же хуйни, твое тело, распертое внечеловеческой энергией, чистой, как сперма младенца, лихорадочно впердоливало свой хуй во все доступные отверстия Лизки Полотеррр, от чего та визжала как будто ее ебал полк гусар-гоплитов. Но к исходу утра энергия куда-то в пизду, и именно туда, судя по всем внешним и внутренним показателям, подевалась, и теперь твой гордый некогда хуище молчаливо обвис распаренным грибком. Но ебаться тебе все равно хочется.

И вот ты подходишь к окну. За ним воскресенье, мамаши вывели своих спиногрызов на моцион под твои окна и ты, пряча свой обнаженный торс и голову за шторой, выбираешь, кого же из них мысленно поебать. Хочется и ту, молоденькую, и вон ту… Но ебическая сила сказала «до свидания», и чтобы восстановить ее, ты вновь ставишь на многострадальный веняк следующие ноль-два грамма метамфетамина.

Прихода, как всегда, нет. Вместо него – тяга, таска, моментальная, охуительная, ломающая к ебеням все мыслимые барьеры, сель, цунами, разносящее на кварки твое тело, раскидывающее куски твоего биополя по самым отдаленным окраинам Вселенной, превращающее тебя в некое сверхсущество, деяния которого не поддаются человеческой логике, а понятны только жителям метагаллактического уровня.