Остаток недели, предоставленной Мантеллу, чтобы осмотреться, прошел довольно сносно. Он хорошо усвоил нравы Стархевена, и хотя восхищаться всеми аспектами здешней жизни он не мог, нельзя было также не признать, что творение Зурдана можно сравнить только с чудом.

Мантелл виделся с Майрой, хотя и не так часто, как хотелось. Они держались отчужденно. Мантелл чувствовал, что некая невидимая, но осязаемая завеса отгородила их друг от друга. Она что-то не договаривала, поскольку не должна была говорить, а он что-то не рассказывал, поскольку сам не знал, что нужно рассказывать.

Необъяснимый приступ, который случился с ним во Дворце удовольствий, повторился. Он покрывался холодным потом, появлялось внезапное головокружение, внезапно его охватывало чувство полного одиночества, ему казалось, что он – кто-то другой и что он никогда не бродяжничал на Мульцибере.

В первый раз боль накатила в речном катере, стремительном пассажирском суденышке, на котором они плыли вверх по реке к северным плантациям Стархевена. В этих местах Зурдан сотворил обширные сельскохозяйственные угодья, и Мантелл с Майрой отправились туда на прогулку. Правда, приступ быстро прошел, хотя и выбил Мантелла на несколько часов из колеи.

Следующий приступ случился двумя днями позже, в три часа ночи. Боль разбудила его. Он сел на кровать, сотрясаемый конвульсиями. Когда кризис миновал, Джонни в изнеможении повалился на подушки. Затем неосознанно кинулся к видеофону и набрал номер Майры, надеясь, что она не рассердится на ночной звонок.

Ее не было дома.

Видеофон в квартире Майры прозвонил восемь, десять, девять, двенадцать раз, затем автомонитор включил его, и гладкое металлическое лицо ответило Мантеллу:

– Мисс Батлер нет дома. Что ей передать? Мисс Батлер не дома. Что ей передать? Мисс Батлер…

С минуту Мантелл слушал металлическую песню, будто погружаясь в гипнотический транс. Затем собрался с духом и произнес:

– Спасибо! Мне нечего сказать мисс Батлер.

Он оборвал связь и вернулся в постель. Но так и не смог уснуть до утра, ворочаясь с боку на бок. Джонни не сомневался, что существует только одно место, где Майра могла быть в такой поздний час.

Она была у Бена Зурдана.

Мантелл переживал эту мысль в своем мозгу пять часов кряду. Он понимал, что выглядит совершеннейшим дураком, что не вправе претендовать на Майру Батлер, что она, как все и вся на этой планете, принадлежит Бену Зурдану. Творец волен поступать так, как ему заблагорассудится, а люди вроде Джонни Мантелла должны довольствоваться пожертвованиями Великого Бена. Но, представляя Майру в объятиях этого громилы, он приходил в неописуемую ярость.

В восемь утра Мантелл поднялся и посмотрел на свое отражение в зеркале ванной. На него глядел лик привидения, изможденный и бескровный.

Он нашел пачку тонизирующих таблеток и разом проглотил три штуки. Три таблетки заменяли восемь часов глубокого сна.

Взвинченный Мантелл в одиночку отправился во Дворец удовольствий, чтобы скинуть напряжение, накопившееся в его нервной системе.

За неделю он нагулялся вдоволь. Для Мантелла это было не впервой.

Годы бродяжничества научили его убивать время весело и с пользой. Наконец, на седьмой день его пребывания на Стархевене в «Номер Тринадцать» позвонил Бен Зурдан. Мантелл включил видеофон и увидел властное лицо хозяина планеты. Зурдан так подался вперед, что, казалось, вот-вот вывалится из стереоэкрана.

– Пришло время взяться за работу, Джонни. У тебя была целая неделя отдыха. Этого вполне достаточно, – сказал Бен.

– Я готов начать в любую минуту, когда прикажете, – ответил Мантелл.

– Последний раз я ходил на работу более семи лет назад. Вполне достаточный отпуск для любого человека.

– Отлично! Оставайся дома, я заберу тебя сам, – в голосе Зурдана прозвучала непривычно теплая нотка.

Десять минут спустя Зурдан заехал за ним на аэрокаре, и они отправились на север, в удаленный район Стархевена. Мантелл уже знал от Майры, что хотя металлическая оболочка установлена вокруг всей планеты, заселена была только часть одного обширного континента. По существу, Стархевен представлял собой один гигантский город, укрывший около двадцати миллионов человек. После каждого всплеска иммиграции застраивался очередной участок подготовленной земли. За границами города – к югу и западу – лежали фермерские угодья, а дальше протянулись бесплодные и пустынные земли, до которых у Зурдана еще не дошли руки.

Аэрокар легко скользнул на посадку и приземлился на площадку, расположенную на крыше прямоугольного, темного, лишенного окон здания. Они находились далеко от обитаемых районов. Зурдан выпрыгнул из кабины, Мантелл – за ним.

– Именно здесь мозг и сердце Стархевена, – сказал Зурдан с нескрываемой гордостью.

Рядом открылась крышка люка. Они спустились на верхний этаж здания, и люк со скрежетом захлопнулся.

Внутри деловито сновали люди в чистых лабораторных комбинезонах. Они почтительно приветствовали Зурдана. Бен представил Мантелла как нового техника-вооруженца. Спустя столько лет слышать похвалу себе было весьма приятно.

Экскурсия началась.

– Оборона Стархевена строится на двух принципах, – говорил Зурдан, пока они продвигались по узкому туннелю, напичканному электронными детекторными устройствами. – Первый – пассивный – состоит в обеспечении защиты планеты. Вот почему я соорудил защитную металлическую оболочку.

Второй – активный и куда более важный – заключался в создании хорошего наступательного оружия. Наступательные силы, дополняющие защитную оболочку, делают оборону неприступной. Стархевен имеет лучшие энергетические орудия в мире. А когда вы примете во внимание наши защитные экраны, наши энергополя и отражающую силу самой наружной оболочки, вы поймете, почему космический патруль против нас бессилен.

Они вошли в большую комнату, заставленную блоками тихо пощелкивающего компьютера.

– Мы не оставляем им никакого шанса, – сказал громко Зурдан. – Каждый выстрел, выпущенный из наших тяжелых орудий, предварительно тщательно просчитывается. И редко бывает неудачным.

Мантелл изучал дисплей. Он сразу понял грандиозность созданной Зурданом крепости.

Под самым потолком Мантелл увидел яркие ряды счетчиков, циферблатов, шкал, и вопросительно указал на них.

– Управление энергопотоками, – пояснил Зурдан. – Когда мы окажемся под бомбардировкой, каждый ватт направленной в нас энергии, будет поглощаться нашими экранами и передаваться по силовым линиям сюда, в это здание. Накопленную таким образом энергию мы сможем использовать на благо Стархевена.

– И часто случаются бомбардировки?

– Ни одной стоящей за все годы. Космический патруль больше пижонит и задирает нос. Долгое время мы вообще не знали, куда деть наши генераторы, спасибо, нашлись свободные силы космического патруля, готовые броситься на нас, точно свора гончих. Но теперь они поумнели и совершают, как только представится случай, короткие набеги, лишь бы напомнить о себе.

Мантелл был ошеломлен. Он еще помнил дни, когда служил вооруженцем, и не мог не оценить великолепной стархевенской обороны. Она была выше всяких похвал.

– Скажи мне, Бен, – сказал Джонни. – Какой гений сумел создать подобное?

– Это был поистине гений, – ответил Зурдан. – Все увиденное тобой создал для меня Лорис Фарбер. Он работал целых три года, днем и ночью.

Может, ты когда-нибудь слышал о нем?

– Лорис Фарбер? Кажется, припоминаю. Не тот ли, что прикончил свою жену, а? Когда-то, очень давно, я читал об этом случае.

Зурдан кивнул:

– Он был блестящим кибернетиком и чересчур нервным, склочным, заносчивым человеком. Я сразу понял, чем все кончится – его погубит талант. Можешь мне поверить, что, когда я его встретил, он уже был малость тронутый.

– А что с ним сейчас?

– Однажды он увидел дух своей жены на нейтронном экране и хватил его топориком, – сказал Зурдан. – Чтобы распутать проводку, понадобилось несколько дней.