– У нас здесь нет законов, – сказал Зурдан спустя некоторое время. – Нет и анархии. Вломись в чужой дом, укради деньги, и хозяин будет вправе догнать тебя и заставить вернуть их обратно. Если от тебя будет чересчур много хлопот, мы тебя прикончим. И никаких выдумок. Ни выжигания мозга, ни тюремного заключения. – Он обернулся. – Ты мог бы успешно работать над клингсановыми защитными экранами, если не будешь корить себя за прошлое, не ударишься в запой и не завалишь дело. Тогда придется предъявить ордер и выбросить тебя отсюда к чертовой матери.

Мантелл взял еще один бокал и обратился к Зурдану:

– Не говорите только, что мне теперь придется по четвергам посещать исправительную школу!

Зурдан повернулся, темные глаза его гневно сверкнули.

– Не мели чушь! Здесь никого не исправляют. Пей, сколько влезет, лги, изворачивайся, рискуй – нас это не касается. Мы не святоши. Толковый оператор – нужный человек на Стархевене, равноправный и уважаемый гражданин. Мы тебя силком сюда не тащили.

– Но вы утверждаете, что у вас нет законов. Как же это согласуется с тем, что вы только что сказали.

Зурдан рассмеялся.

– У нас есть законы! Их два, только два.

– Интересно!

– Первый – наше Золотое Правило. Я бы сформулировал его так: «С тобой поступят так, как ты сам поступаешь с другими». Просто, не правда ли?

– А второй?

Зурдан ухмыльнулся и сделал добрый глоток перед тем, как продолжить:

– Второй закон еще проще: «Ты будешь делать то, что прикажет Бен Зурдан, не споря, не переча и не задавая лишних вопросов». Абзац! И конец Конституции Стархевена!

Несколько секунд Мантелл молчал, разглядывая высокого широкоплечего человека в ярком, почти маскарадном костюме и думая о мире, который называется Стархевен. Затем он сказал:

– Этот второй закон несколько противоречит первому. Или я что-то не так понял?

– Все так! – кивнул Зурдан.

– Кем вы тогда здесь являетесь? И с какой стати ставите себя выше всех законов?

Зурдан разозлился.

– Я тот, кто создал Стархевен, – отчеканил он. – Я положил свою жизнь и потратил все деньги, до последнего пенни, которые только мог стащить, чтобы сотворить планету, где парни вроде тебя могли бы найти убежище.

Взамен я потребовал абсолютного подчинения. Поверь мне, я не злоупотребляю своей властью. Я не Нерон. Я ввел этот закон, потому что на Стархевене должен быть только один вождь.

Мантелл нахмурил брови. Приходилось признать, что это было вполне резонно. Жуткая, чудовищная философия тирана казалась совершенно приемлемой для Стархевена.

– Что ж, по рукам! – сказал Мантелл. – Я с вами.

Зурдан улыбнулся:

– У тебя не было выбора. Вот, возьми.

Он протянул Мантеллу маленькую белую капсулу. Мантелл внимательно ее рассмотрел.

– Что это?

– Противоядие к яду, который добавлен в твой бокал, – ответил Зурдан.

– Прими его: тебе осталось всего пять минут, потом уже будет поздно, оно не подействует.

Мантелл сжал тонкую скорлупку и поспешно сунул в рот. На вкус она показалась чуть горьковатой. Его бил озноб. Так вот, что значит быть в полной власти одного человека! Ну и хватка!«Ладно, он добился, чего хотел, – решил про себя Джонни. – В конце концов, я приехал на Стархевен по собственной воле. И никуда от этого не денешься».

– У тебя будет неделя, чтобы отдохнуть и разобраться, что к чему, сказал Зурдан.

– А потом начнешь зарабатывать на хлеб. У нас полно работы для квалифицированного вооруженца.

– Честно говоря, мне сейчас не хочется думать о работе.

– Хочешь еще выпить? – ухмыльнулся Зурдан.

– Не откажусь, – согласился Мантелл. Это был наилучший способ доказать Зурдану свое доверие.

Два человека снова осушили свои бокалы. Мантелл не уловил разницы между первым и вторым бокалом. Волноваться, однако, не стоило, надо положиться на здравый смысл. Зачем нормальному субъекту травить кого бы то ни было ради собственного удовольствия, тем более человека, который ему нужен?

Немного погодя Зурдан нажал кнопку на своем столе. В комнату вошла девушка с звездно-голубыми глазами. Она была одета в искристо-голубую синтетическую блузу с широкими рукавами и с застежкой только на одном плече, и темную ворсистую юбку. Этот наряд еще больше подчеркивал красоту ее движений. Если девушка хотела произвести на Мантелла впечатление, то она этого добилась.

– Это мисс Батлер, – представил Зурдан. – Майра Батлер, моя секретарша.

Джонни Мантелл перехватил взгляд Зурдана, в котором смешались теплота и гордость. «Господи! Зурдан в нее влюблен! – воскликнул про себя Мантелл.

Он, должно быть, на двадцать лет старше, но я восхищаюсь его вкусом!» – Привет! – сказал он, улыбаясь прямо в голубые глаза, которые сияли ярче, чем ее синтетическая блуза. Потом он решительно отвел взгляд в сторону. «Осторожно, Джонни! – предостерег сам себя. – Если Зурдан влюблен в нее, можно сразу нажить кучу неприятностей. Не зарься, парень, на чужое – проживешь дольше!» Но, с другой стороны, ему еще никогда не приходилось встречать женщину столь притягательной внешности, как Майра. Словно через нее был протянут скрытый кабель высокого напряжения. Правда, у него водились шикарные женщины в первые дни жизни на Мульцибере, пока не иссякли деньги и еще не потухло чувство собственного достоинства. Но потом, когда он начал скитаться по пляжам и продавать свои дешевые побрякушки туристам, он понял, что с ним захотят иметь дело только те женщины, которых он презирал, и ни под каким видом не желал с ними связываться.

– Мантеллу предстоит стать техником-вооруженцем, Майра, – сказал Зурдан. – Думаю, он будет нам очень полезен. Я хочу, чтобы ты познакомила его со Стархевеном. Соверши с ним первое турне. Ему дается неделя, чтобы как следует освоиться. Покажи ему все достопримечательности.

– Похоже, меня ожидает приятная неделька, – улыбнулся Мантелл. А про себя подумал: «Хуже не будет, если я воздам должное вкусу шефа».

Зурдан проигнорировал его замечание. Он вытащил из кармана пачку банкнот и сунул их Мантеллу.

– Этого хватит на первое время. А как приступишь к работе, тебе будут платить регулярное жалованье.

Мантелл взглянул на банкноты: добротная, многоцветная печать; они отдаленно напоминали стандартные галактические денежные знаки, выпущенные на Земле. Однако эти деньги предназначались только для одной планеты.

Посредине, там, где на крупных галактических банкнотах находилось стилизованное изображение созвездий, а на мелких – символическое изображение атома, на местных купюрах помещался портрет Бена Зурдана, выписанный с поразительной тщательностью. Мантелл получил немного крупных бумажек и, несколько мелких, называемых чипами.

– Это самая мелкая денежная единица, – пояснил Зурдан. – Я бы ввел ее во всех мирах вроде Стархевена. По стоимостному курсу один чип равен одному галактическому кредиту и сотне центов. Сначала я собирался ввести чипы различных цветов, синий, красный, зеленый, но это привело бы к излишней путанице… Так покажи ему Стархевен, Майра.

Они прошли через светлые залы – девушка чуть впереди, Мантелл за ней – в гравишахту, которая бережно доставила их на уличный ярус. Они вышли на свежий приятный воздух.

У обочины их дожидалась машина каплеобразной формы, гладкая, темная последняя модель.

Зурдан, очевидно, считал, что Стархевен не должен отставать от галактической моды, даже если планета и закрыта для нормальной торговли и туристских маршрутов.

Майра скользнула в машину и вполголоса сказала что-то шоферу, сидевшему с совершенно каменным лицом. Как только Мантелл захлопнул за собой дверцу, автомобиль сорвался с места и, нырнув под землю, помчался на большой скорости.

Не успели они и глазом моргнуть, как он вновь вылетел на поверхность и остановился у сверкающего, облицованного хромом здания. Майра покопалась в своем кошельке и протянула Мантеллу ключ.