Но Вандендаллес отлично знал, что честные итальянцы не особенно жалуют американских оккупантов и дипломатов, и поэтому захватил с собой на рынок телохранителя. Этот рыжий детина с рябым и в высшей степени неприятным лицом был «проверенным» человеком — он служил в тайной полиции ещё во времена Муссолини, и начальник генуэзской полиции сказал вчера Вандендаллесу, что на Чезаре Санторетти мистер Вандендаллес может положиться, как на собственного брата. Это было не совсем удачно сказано, потому что братья Вандендаллесы, как истинные бизнесмены, готовы были за лишнюю копейку утопить друг друга в ложке воды. Но у начальника генуэзской полиции, очевидно, не было братьев. Чезаре Санторетти и был пятым человеком из тех пяти, о которых мы говорили в начале этой главы.

Не успел ещё Вандендаллес сделать по рынку и десяти шагов, как убедился, что не зря поднялся в такую рань. Прямо на него шёл молодой курчавый парень, весьма бедно одетый, и держал в руке роскошный кожаный чемодан. Уж можете поверить, господин Ванденталлес знал толк в чемоданах! Это был в высшей степени красивый и оригинальный чемодан. Просто незаурядное произведение кустарного искусства: кожа изумительной выделки, с тончайшим цветным тиснением, великолепная ручка была прикреплена гвоздиками со шляпками, которые нельзя было отличить от золотых, потому что они и на самом деле были золотыми. Угольники радовали глаз превосходной гравировкой — на них были выгравированы рыбки, птицы и какие-то арабские письмена.

Не надо только думать, что Джованни (этот курчавый парень и был, как вы уже догадались, именно он) отправился на рынок, не предприняв необходимых мер предосторожности. Чемодан был в чехле из какой-то старой дерюги. Но такому человеку, как Гарри Вандендаллес, достаточно приметить один уголок чего-нибудь, чтобы сразу раскусить, нельзя ли это «что-нибудь» выгодно купить и ещё выгодней продать.

— Спроси его, — быстро приказал он своему телохранителю, — спроси, сколько он хочет за свой чемодан.

— Эй ты, пентюх! — окликнул Чезаре молодого рыбака. — Мой американец спрашивает, сколько ты хочешь за твой драный ящик.

— Сам ты пентюх, — ответил Джованни. — А чемодан я не продаю. Он мне самому нужен.

— Уж не собираешься ли ты ехать с ним в Ниццу? — насмешливо осведомился Чезаре. — Там по таким, как ты, соскучились все князья и графы Европы.

— Скажи им, чтобы не скучали. Как только представится первая возможность, я обязательно съезжу в Ниццу, — пробурчал в ответ Джованни и прибавил шагу. — Будет время — мы все туда приедем, и им придётся немножко потесниться.

— Эге, да ты, кажется, красный!

— Я? Синий в горошинку и зелёный в крапинку. А ну, не трогай чемодан! — крикнул Джованни, ударяя по руке Чезаре Санторетти. — Не трогай, слышишь!..

— Ах, ты драться? — прошипел Санторетти, потирая ушибленную руку. — Говори скорее, сколько ты хочешь за свой облезлый сундук, или тебе не поздоровится... Ты знаешь, кто этот американец? Это гость его преосвященства епископа генуэзского и нашего синьора  префекта.

— Вот пусть они ему и продают свои чемоданы. Италию они уже американцам продали.

— Значит, вот какой разговор! — вскричал Чезаре Санторетти. — Карабинер!

Подбежали два карабинера. В толпе уже раздавались негодующие возгласы. Многие знали Джованни как доброго и честного малого: ещё больше генуэзцы знали Чезаре как старого муссолиниевского шпика, и никому не внушал добрых чувств этот краснорожий американец, из-за которого сейчас весь сыр-бор и загорелся.

— Возьмите его в полицию! — приказал Чезаре. — Этот прохвост украл чемодан синьора американца!

Он выхватил чемодан из рук побелевшего от возмущения Джовании и сорвал с него убогий самодельный чехол.

— Пусть он скажет, откуда у него такой роскошный чемодан! — крикнул Чезаре, обращаясь к сгрудившемуся вокруг них люду.

— Мне его подарили, синьоры!.. Честное слово, подарили! — сказал Джованни и увидел, что никто ему не поверил. — Клянусь честью!..

Было очень обидно, но, кажется, этот проклятый шпик на этот раз говорил правду. Да-а-а! Значит, совсем плохие времена наступили, если бедняга Джованни — честнейший парень — пошёл на воровство.

Толпа медленно разошлась, а карабинеры повели Джованни в полицию.

В нескольких шагах позади шли мистер Вандендаллес и его преданный телохранитель. В руке своей Чезаре нёс злосчастный чемодан…

— Откуда у тебя этот чемодан? — спросил инспектор полиции молодого рыбака.

Он раскрыл чемодан, чтобы посмотреть, как он выглядит внутри.

Джованни обомлел: вот сейчас на паркет вывалится полсотни килограммов рыбы! А потом ещё и ещё!.. Пропал тогда ни за что ни про что чудесный подарок вчерашнего старика!

Но, сверх всякого ожидания, чемодан оказался пуст. Читатели уже, вероятно, догадались, что рыба в нём появлялась лишь тогда, когда его раскрывали Джованни, Пьетро или Христофоро. Для остальных он был обыкновенным чемоданом — правда, совершенно исключительной работы.

— Мне его подарили, — но вздохнув.

— Ах, подарили? — издевательски подхватил инспектор. — Так-таки прямо и подарили?

— Ну да, — простодушно подтвердил Джованни.

— Когда подарили?

— Вчера вечером.

— Кто?

— Один старик подарил.

— Ах, старик? А как зовут твоего щедрого старика?

— Не знаю.

— И где он проживает, ты тоже не знаешь?

— Нет, не знаю.

— И чем он занимается, тоже тебе неизвестно?

— Нет, неизвестно.

— И давно ты с ним знаком, с этим загадочным стариком?

— Мы с ним познакомились вчера вечером, синьор инспектор.

— И он тебе сразу подарил этот драгоценный чемодан, это чудо человеческих рук?

— Сразу, синьор инспектор. Только он мне не один подарил, а…

Тут Джованни смекнул, что сболтнул лишнее, и замолчал. И сколько инспектор не бился, он не смог больше заставить Джованни говорить.

— Мне всё ясно, — сказал тогда инспектор, вытирая пот со своего полного лица (оно было у него нездорового, жёлтого цвета; густые седые брови торчали на нём, как усы). — Никто тебе чемодан не дарил. Ты его просто украл у нашего уважаемого гостя.

И он почтительно кивнул головой в сторону Вандендаллеса, который сидел на бархатном диване, шумно отдувался и опрокидывал в себя стакан за стаканом воду из большого графина.

— Как вы имеете называть меня вором! — полез на инспектора с кулаками Джованни. — Я никогда в жизни и пальцем не тронул чужого добра!

— Ах, ты, оказывается, не только вор, но и хулиган! — с удовольствием отметил инспектор.

Он распорядился, чтобы Джованни отвели пока в тюрьму, и сел писать протокол.

ХLIX. Сосуд с Геркулесовых столбов[1]

На этот раз Хоттабыч оказался точным. Он обещал вернуться через два-три часа, и действительно — без четверти девять его сияющая физиономия вынырнула из воды.

Старик был счастлив. Он быстро выбежал на берег и, размахивая высоко над головой каким-то очень большим, в полчеловеческого роста, металлическим сосудом, обросшим водорослями, орал:

— Я нашёл его, о друзья мои! Я нашёл сосуд, в котором столько веков томится мой несчастный брат Омар Юсуф ибн Хоттаб, да не померкнет никогда солнце над его головой! Я обшарил всё море и уже начал отчаиваться, когда у Геркулесовых столбов заметил в зеленоватой бездне этот волшебный сосуд.

— Чего же ты медлишь? Открывай поскорее! — азартно крикнул Женя, первым подбежавший к изнемогавшему от счастья Хоттабычу.

— Я не смею открывать его, ибо он запечатан Сулеймановой печатью. Пусть Волька ибн Алёша, освободивший меня, выпустит из заточения и моего многострадального братика. Вот он, сосуд, в мечтах, о котором я провёл столько бессонных ночей! — продолжал Хоттабыч, потрясая своей находкой. — Возьми его, о Волька, и открывай на радость мне и брату моему Омару!

Прильнув ухом к стенке сосуда, он радостно захохотал: