— Я гонял его, как сидорова козла, по всей полосе препятствий, — Воин подлил раскрасневшейся и явно пришедшей в себя Риве ещё медового напитка, — настоящей, а не на полигоне на минус первом. Специально за город выехали — проверить его, так сказать, «в поле». А этот подлец — хоть бы хны. Главное, последнюю стену он даже перелезать не стал: прошёлся когтями крест-накрест и проломился насквозь. Я ему говорю: «Скотина ты волосатая, кто её теперь ставить будет? Этим брёвнам лет сто пятьдесят, морёный дуб, так его и растак!» А он мне: «Оно и видно. Прогнило насквозь, я только потыкал, а оно и ёб…сь». Две недели потом новые таскал и укладывал. Но сам. Руки у него из нужного места росли.

— Смотрю на результаты медосмотра, — захмелевшая Жрица сделала театральную паузу, — а в них данные оборотня вне классификации. Обращённого, разумеется. Естественный вопрос: «Батенька, а кто вас так покусал?». Это чудо смотрим на меня чистыми, невинными глазами, и выдает: «У вас такие клопы в казармах, сударыня…». У меня просто ступор был, понимаете? У меня! В здании! Клопы! Я даже не нашлась, что ответить по этому поводу.

— И вот, мы запекаем этого… хм… долбанного оленя, — голос Яра можно было резать ломтями, — тут дверь в избу влетает внутрь — вместе с петлями и засовом, который Влас! Влас сам работал! Следом за дверью входит Витольд, и, главное, спокойно так, я, мол, три раза стучал. Три раза! То есть, мало того, что он мне косяк разворотил, он нас ещё и глухими обозвал — это для тех, кто не понял. Влас так и взвился. Я, говорит, из твоей шкуры сейчас циновку на эту дверь сделаю. Циновку! Я и слова-то такого не знал до той поры…

— …он ставит мат в пять ходов. Признаюсь, я находился в несколько опешившем состоянии. — Александр Евгениевич как поднял очки на лоб, так, казалось, и забыл про них.

— Опешившем? — Мэрионн фыркнула. — Говорите откровенно, господин Светлов: у вас отвисла челюсть по самый безупречный узел галстука.

— Во-первых, драгоценная госпожа, мои челюстные мышцы не рассчитаны на такое… упражнение. А во-вторых, после этого он проиграл мне шесть партий подряд, что примирило меня с реальностью.

— Ну да, а потом три выиграл!

— Бери выше, Алехандро, — напевно протянула Тень, с лица которой наконец-то сошло угрюмое выражение, и подставила Палачу пустой хрустальный бокал. — В итоге он выиграл благословение самой Хозяйки Ночи, пусть и моими устами, — но шевелила этими устами тогда вовсе не я!

Во дворик спустилась Птаха, посмотрела на набирающее обороты веселье, цапнула с ближайшего стола кубок и подошла к Воину.

— Пока я не стала произносить речи, хочу сразу договориться, — нервно водя пальцем по ободку, начала она. Демон чуть непонимающе нахмурился. — Давай я зайду к тебе через пару-тройку дней под вечер. У меня есть результаты.

— Понял тебя, — коротко отозвался глава отдела. — Заходи. А сейчас откладывай дела и поднимай кубок: есть первый тост. Настоящий, как положено. Эй, вы! — заорал он, перекрывая шум за столами. — Я начал там, начну и здесь! За Витольда Коваля, оборотня по судьбе и оперативника по призванию, хитрого бойца и простого мужика, доброго за столом и злого в драке, хорошего и плохого, мудрого и тупого, чт-тоб ему там, за порогом, вкусно пилось и славно дралось! Выпьем!

И нестройный хор собравшихся на тризне отозвался рёвом, от которого дрогнули стёкла Агентства:

— Выпьем!

— Выпьем… — прошептал мужчина в чёрном френче, стоя у окна своего кабинета и поднимая бокал с тёмным пивом. — Доброго посмертия, оборотень.

Япония. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Точное местоположение определить невозможно.

Небольшая, скромно обставленная комната была наполнена игрой света и тени. Полуденное солнце рисовало замысловатые картинки на бамбуковых циновках, ширма у входа легонько покачивалась от дыхания тёплого ветерка, а большое зеркало на стене отбрасывало блики на лицо стоявшего перед ним высокого светловолосого человека. Впрочем, смотревшего на своё отражение мужчину мало интересовали солнечные зайчики. Его мысли занимали лисы. Первое место с этими животными и пользой от оных делила его собственная внешность. Точнее, изменения в ней. А ещё точнее — то, что принесло эти изменения.

— Кто бы знал, — вполголоса пробормотал блондин, обводя пальцем пустующую правую глазницу и легонько касаясь маленького шрама на виске. — Кто бы мог предположить, что всё выйдет именно так? Наверное, мне надо сказать тебе спасибо, Кай? Впрочем, нет. Повременим с благодарностями. Сначала надо закончить то… что ещё даже и не началось как следует. Но всё же, какая ирония!

Он отошёл от зеркала, присел на низкую кушетку и тяжело вздохнул. В памяти у него вновь начала прокручиваться цепь событий, которая привела его сюда.

Три года назад, когда Братство вернулось в Санкт-Петербург, Нам в первую очередь ринулся проверять всех информаторов, что не могли пользоваться телефоном. Он как раз закончил долгую, но, увы, малосодержательную беседу с домовыми на окраине города, когда почувствовал, что компас, указующий на смертельную опасность, пытается его предупредить. В ту же самую секунду зазвонил мобильный.

— Времени мало, говорить буду быстро. Я не успею, — произнёс динамик голосом жены. — Слишком далеко. Знай одно: твой час ещё не пришел. Будет очень скверно, но ты не умрёшь. Клянусь. Постарайся сопротивляться как можно сильнее, так мне будет проще тебя запеленговать. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — прошептал Нам, дал отбой и повернулся в ту сторону, куда указала, наконец, вращавшаяся до того стрелка. — Здравствуй, Кай.

— Приветствую, — молодой человек с разноцветными глазами изящно поклонился. — Мне показалось, ты меня искал?

Вместо ответа Нам призвал всё, что ему было отпущено природой и нездешней кровью в его жилах. Поблизости не было ни реки, ни даже самой завалящей лужи (при такой-то жаре), но под ногами, всего в нескольких метрах, пролегали трубы. Неважно, к чему они были подключены: к системе центрального отопления или канализации, — главное, там была вода. Четыре фонтана кипятка в три человеческих роста каждый разом ударили из-под земли, и вокруг потомка Сейрю возник защитный купол, сотканный из мельчайших брызг.

— Занятно… — протянул Снежный Принц и вскинул руку. — А если так?

Щит выдержал три удара. На третьем, понимая, что защита рушится, Нам из последних сил сформировал то, что в своё время пафосно обозвал Молотом Меркурия, и нанёс удар. Противник даже не стал уклоняться, молот разбился о его грудь, растёкся мутной лужей, и Нам увидел последнюю на ближайшие три года картину: летящий ему в голову ледяной осколок.

Мужчина чуть содрогнулся. Это было не самое приятное воспоминание. Следующим, что он помнил, была клиника в Германии, вежливый до зубовного скрежета персонал и повзрослевший, до ужаса серьёзный Вит, забравший его оттуда.

— Агентство впаяло нам новый блок способностей тогда, после побоища в Исаакии, — сказал младший брат, когда они, наконец, устроились в самолёте и Нам начал задавать вопросы. — Абсолютный запрет на перемещение меж Гранями. Опять. Под «нам» я имею в виду тебя и меня. Сова теперь работает на них, так что её минула чаша сия.

— А Кит? — тихо спросил старший из братьев, поправляя непривычную повязку.

— Мертва, — коротко отозвался Вит, и немногие знали, чего ему стоила эта лаконичность. В воздухе повисло молчание. — Самая хреновая новость лично для тебя, на данный момент, — продолжил наконец Вит, — состоит в том, что твоё воссоединение с семейством продлится очень и очень недолго.

— В каком смысле?

— Син с ребёнком уходят на другую Грань. — Бывший командир Братства дал Наму переварить эту информацию и продолжил: — Тем не менее, видеться ты с ними сможешь. Полагаю, еженощно.

— А как же блокировка? — Нам уже понял, что с этим, новым Витом можно чувствовать себя спокойнее. Уверенность в голосе брата не заставляла сомневаться: он уже всё предусмотрел и просчитал.