— Что вы имеете в виду?

Миссис Али сердито сдвигает брови.

— Этот ваш симпатичный новый учитель спросил, получился ли урок интересным, а ты даже не ответила.

Этот ваш симпатичный новый учитель. Ха. Он не просто новый и не только симпатичный. Все не так просто. Но у меня такое впечатление, что она об этом даже не догадывается.

— Некоторые другие учителя отмечают твою отстраненность, невнимательность и неготовность учиться.

— Извините, я буду стараться.

— Одного старания мало. Это предупреждение, Кайла. Мы ведь и раньше о том же говорили. Не забывай, твое наказание рассчитано до двадцати одного года. Согласно контракту, ты обязана всячески стараться интегрироваться семью и общество, хорошо учиться. Тебе за шестнадцать. Не получится, доступны другие варианты лечения. — Она тепло улыбается. — А теперь беги на следующий урок. До свидания.

Миссис Али исчезает за дверью. Бен. Мне нужен Бен. Внутри все переворачивается: сначала непонятный Хаттен с его загадками, потом миссис Али со своими угрозами. Ничего удивительного, что уровень падает.

Выйдя в коридор, едва не сталкиваюсь с мистером Хаттеном, который выходит из кабинета биологии. Он корчит физиономию вслед удаляющейся миссис Али, стреляет в ее сторону глазами, шепчет «ну и ведьма», снова подмигивает и задорно ухмыляется. Дерзкий, задорный и юный, как будто учительское лицо было только маской, Хаттен наклоняется и подносит палец к губам.

— Шшшш, наш маленький секрет.

И удаляется в противоположном направлении.

Да. Я могла бы поклясться, что он слышал все сказанное миссис Али. Но как? И что значит «наш маленький секрет»?

Время покажет.

Бен ждет в коридоре.

— Видел, к тебе подходила миссис Али. Все хорошо?

— Могло бы быть лучше, — отвечаю я, хотя только что проверила уровень и он оказался, как ни удивительно, выше ожидаемого — 5.1. Неужто так повлияли глупые гримасы Хаттена? Или даже просто тот факт, что он был рядом? Сердце все еще бьется чуточку быстрее.

— Побежим завтра до начала собрания Группы? — обеспокоенно спрашивает Бен.

— Конечно. Тогда и поговорим. — Звенит первый звонок следующего урока, и мы разбегаемся в разные стороны.

Все, хватит. Пора быть внимательной и прилежной. Или хотя бы притвориться таковой.

Отвожу в сторону штору рядом с входной дверью. Смотрю на дорогу — никого. Ну же, Бен, поторопись.

— Кайла? — окликает из гостиной папа. Подхожу к двери. — Пока ждешь, зайди — надо поговорить.

Я нерешительно смотрю на кроссовки.

— Не беспокойся, она не узнает, — говорит он.

Мамы дома нет, но у нее точно есть некое следящее устройство, позволяющее определить, кто ходит в обуви по ковру. Я тщательно вытираю ноги на половичке и неуверенно заглядываю в гостиную.

Папа улыбается.

— Садись.

Сажусь на краешек кресла.

— Твой парень не очень-то пунктуален, а?

— Нет, — соглашаюсь я.

— Значит, он твой парень.

— Что?

— Твой парень. В смысле, твой бойфренд.

Чувствую, что краснею.

— Нет.

— .. .или ты хочешь, чтобы он им был?

— Нет! Не знаю. Мы просто друзья.

Папа вскидывает бровь. Как будто он лучше всех, лучше меня самой, в состоянии понять мои смешанные чувства.

— Будь осторожна, Кайла. Да, мы разрешили Эми видеться с Джаззом, но это не значит, что и ты готова к тому же, ведь ты лишь недавно выписалась из больницы. И ты знаешь, что до достижения двадцати одного года обязана слушаться во всем меня и маму.

— Да, знаю.

— Мне не очень нравится, что вы с Беном бегаете вдвоем.

Я молчу. Понимаю, что при любом моем протесте его позиция будет выглядеть только основательнее. Но мне нужен Бен. Мне надо увидеться с ним и поговорить. После всего случившегося на этой неделе хочу хотя бы просто подержать его за руку. Ох...

— Но твоя мать, похоже, считает иначе, поэтому я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с ней. Пока. Однако имей в виду, как ты и сказала, вы должны оставаться просто друзьями. Понимаешь почему?

— Э... не совсем.

— Есть серьезные основания опасаться, что ты не совладаешь со своими чувствами и не удержишь под контролем уровень.

Такие же предупреждения я слышала в больнице. Но ведь Бен помогает мне поднимать уровень, а не опускать его. Разве что только...

— Ты хочешь, чтобы я оставалась под контролем. — Удивленная неожиданным выводом, я оглашаю его, не успев даже подобрать более подходящие слова.

Что-то мелькает в его глазах.

В дверь стучат. Бен. Я вскакиваю, но папа поднимает руку.

— Подожди минутку. — Он идет к двери, открывает, и я жду, слушаю. Папа представляется, они говорят о беге и школе. Бен, как всегда, вежлив и открыт. Такие подростки обычно нравятся взрослым.

Наконец папа заглядывает в гостиную.

— Идите, но помни, о чем мы с тобой говорили.

— Извини. — Я закрываю за нами дверь.

— За что?

— За папу.

— А что такое? Он вроде бы в порядке.

— Ладно. Неважно.

Мы бежим по дороге, быстрее и быстрее, и вскоре я растворяюсь в холодном воздухе, вечере, привычном ритме движения. Длинные ноги Бена отбивают другой темп, но скорость у нас одна и та же. Мы бежим бок о бок.

Останавливаемся возле поворота с шоссе на тропинку.

— Поговорим? — предлагаю я.

Бен берет меня за руку и ведет в тень под деревьями. Вечер ясный, луна почти полная, и света от нее хватает. Мы идём к воротам, и я думаю о том, что сказал папа и что сказали в больнице. Избегай мальчиков — из-за них у тебя проблемы с уровнями. Но мои сейчас выше, чем были всю прошлую неделю. Откуда им знать?

Как и всегда, Бен подхватывает меня и сажает на забор, а потом обнимает обеими руками за талию. Убирает упавшие на лицо волосы, наклоняется...

— О чем хочешь поговорить? — шепчет он мне в ухо, и от его дыхания по шее, вверх и вниз, разбегаются мурашки.

Я молчу, как будто онемела. В голове пустота. Кровь еще шумит в венах после бега. Или от чего-то еще?

— Дал себе обещание...

— Какое?

— Что если еще раз придем сюда, то сделаю вот это. — Легким движением он просовывает ладонь мне под подбородок, и все внутри перемешивается, кружится, мечется в панике, но не в той панике, когда хочется вскочить и бежать. Все ощущения — холодный металлический забор подо мной, теплая рука на талии, ладонь под подбородком — вдруг обостряются. Бен наклоняется и касается моих губ своими. Нежно и осторожно. Потом с улыбкой отстраняется. А я хочу одного: притянуть его к себе и целовать снова и снова. Успокойся. Что, если папа прав и это все дестабилизирует мои уровни?

— Ну так что? О чем ты хотела поговорить?

— Ммм? — Я смотрю в его глаза. Поднимаю руку. Провожу пальцем по его губам. Мои словно немеют.

Бен улыбается и берет мою руку. Переплетает пальцы.

— Ты сказала, что хотела поговорить о чем-то. Но если предпочитаешь... — Он снова наклоняется и целует меня. Раз. Другой.

И опять все кружится и вертится, но в какой-то момент я вспоминаю, чего хотела, и осторожно отталкиваю Бена.

— Поговорим?

— Если надо. — Голос у него хриплый и немного дрожит, и на этот раз смеюсь уже я.

Потом рассказываю ему о своем визите в дом Феб и встрече с ее матерью, а также о том, что Феб зачистили.

Глаза у Бена сияют в лунном свете.

— Я так и знал, что ты подумаешь и все поймешь. — Он обнимает меня. — Поймешь, что нам надо помочь Эйдену и ПБВ.

Качаю головой.

— Нет. Ты ошибаешься. Я просто хотела рассказать родным Феб, что случилось с их дочерью, чтобы и они все знали, но я не хочу кричать об этом вслух.

— А как же Люси? У нее тоже есть родители.

— Подумай, Бен. Пошевели мозгами. Сколько лет было Феб?

— Пятнадцать.

— Значит, когда она оступилась, ее зачистили. Но что будет со мной? — Я рассказываю ему об угрозах миссис Али, намекавшей на другие варианты лечения для тех, кому больше шестнадцати. О том, что меня предупредили: за тобой наблюдают. Любой шаг в сторону — и с тобой будет то же, что и с Тори.