На первом этаже скрипнула половица.

Мы с Сэмом оба застыли. Мое сердце колотилось от внезапного выброса адреналина в кровь, тело трепетало от прикосновений Сэма и ощущения его тела, прижатого к моему.

Сэм вытащил из-под матраса один из своих пистолетов и бесшумно потянул затвор, загоняя в ствол патрон. Я перекатилась на край постели и, встав на колени, вытащила пистолет, спрятанный под кроватью.

Сэм подкрался к двери, сжимая пистолет, и прижался спиной к стене, заняв выгодное положение. Я потянула дверную ручку. Дверь тихо открылась. Сэм смазал все дверные петли и починил пол наверху, чтобы мы могли передвигаться по дому бесшумно.

Я про себя сосчитала до трех, и знала, что Сэм делает то же самое. На счет три он развернулся к дверному проему, выставив вперед пистолет. Мышцы на его руке напряглись. Я последовала за ним, перешагнув доску на полу, испорченную водой. Это была единственная половица, которая могла заскрипеть, и с самой первой нашей ночи в этом доме я запомнила, что ее нужно обходить.

У лестницы мы остановились, так как в лунном свете, льющемся из окна гостиной, мелькнула тень. Скрипнула входная дверь, щелкнул замок.

Сэм спустился на две ступеньки.

Я вторила его движениям, прижимаясь к стене.

На лестничном проеме Сэм присел и посигналил мне, чтобы я ждала, пока он осмотрит гостиную поверх перил.

Через секунду он щелкнул пальцам, подавая знак: "Все чисто".

Спуск вниз по оставшимся ступенькам, казалось, занял вечность, и, достигнув наконец первого этажа, мы разделились. Сэм пошел влево — к столовой, я вправо — к гостиной.

Я знала, что в ней никого нет, поэтому сразу подошла к окну и отодвинула плотные шторы.

На дворе стояла только наша машина. Никаких агентов Подразделения не было.

По подъездной дорожке шла одинокая фигура.

Я свистнула Сэму, и он поспешил ко мне.

— Смотри, — прошептала я.

Сэм выглянул в окно.

— Это Ник, — сказал он. — Какого черта он делает?

Он спрятал пистолет за пояс штанов, распахнул входную дверь и быстро спустился по ступенькам крыльца. Он выскочил в чем был: в майке и шортах. Я натянула куртку и ботинки и побежала за ним.

С темнеющего неба падали пушистые снежинки. Ночь была жутковато тихой, казалось, каждый шаг отдается эхом в лесу.

— Куда ты идешь? — спросил Сэм Ника.

Ник бросил взгляд через плечо.

— Гулять.

— Постой, — догнала я его с Сэмом. — Может, вернешься, и мы поговорим? Пожалуйста.

— Поговорим? — Он посмотрел на меня и раздраженно нахмурил брови. — В этом-то и проблема, Анна. Тебе только что и хочется — говорить.

Он пошел дальше.

— Может это потому, что ты никогда не разговариваешь. — Я стучала зубами от холода, но ничто не могло остановить жар моей речи. — Я прожила с тобой два месяца и ничего не знаю о тебе, за исключением того, что ты придурок и…

Он развернулся и шагнул ко мне. Его лицо вдруг оказалось всего лишь в дюйме от моего.

— Отлично. Давай поговорим. С чего хочешь начать? Может с того, что я больше не знаю, что реально, а что нет? Или с того, что частые воспоминания так мучают меня, что порой мне кажется, что я схожу с ума? — Он остановился только чтобы вздохнуть. — Или, может, поговорим о том, как часто мои воспоминания заканчиваются смертью людей? Людей, которых я убил? Ты даже не представляешь, что Подразделение заставляло нас делать. И лучше тебе этого не знать.

Сэм влез между нами.

— Перестань, — спокойно сказал он. — Она просто пытается помочь.

Не отводя от меня взгляда Ник ответил:

— Мне не нужна ее помощь. Мне ничего от вас не нужно.

Он развернулся и двинулся прочь.

— Все, что мне нужно — гребаное пространство.

— Сколько? — мягко спросил Сэм. — Миля? Округ? Штат?

Ник засунул руки в карманы брюк.

— Столько, сколько возможно.

Я взглянула на Сэма. Его лицо выражало ту же боль и печаль, какие чувствовала я.

— Мы просто позволим ему уйти? — тихо спросила я.

Сэм кивнул.

— Если ему нужно пространство, пусть оно будет у него. Ничто из того, что мы скажем или сделаем, не изменит его намерения.

Сэм ушел в дом, а я продолжала стоять на месте с окоченевшими ногами и онемевшими пальцами, провожая взглядом силуэт Ника.

Он исчез за поворотом подъездной дорожки, и его полностью поглотили темнота и падающий снег.

Сэм остался внизу наблюдать за домом, я же пошла наверх спать. Завернувшись в одеяло, я надеялась, что смогу быстро заснуть, не думая о Нике. Но стоило мне закрыть глаза и расслабиться на подушке, как голову заполнили голоса. За ними последовала вспышка света.

Я сразу же поняла, что это воспоминание.

Пронзительный крик.

Розовое одеяло подо мной.

Открытая коробка с украшениями на комоде.

Парень рядом на кровати.

— Ты в порядке? — спросил он.

Волосы занавешивали мое лицо. Я вытерла глаза. Я плакала и не хотела, чтобы он видел меня такой, похожей на ребенка.

Он придвинулся ближе.

— Анна?

— Почему они кричат друг на друга? — спросила я.

— Сэм злится на то, что сделала твоя сестра, а твоя сестра… — он оборвал себя, и я почувствовала, что он наблюдает за мной. Он сделал глубокий вдох. — Не бери в голову. Хочешь увидеть кое-что, чему научила меня мама?

Шмыгнув носом, я начисто вытерла лицо.

— Что это?

— У тебя есть бумага? Я тебе покажу.

Голоса затихли. Я откопала на столе листок бумаги. Красный, в сердечках. Протянула его, и парень фыркнул.

— Что? — спросила я.

Он взъерошил мне волосы.

— Ничего. Просто, ты такая девчонка.

— Анна?

В мои плечи впились пальцы и потрясли меня.

— Эй, просыпайся.

Я открыла глаза. Надо мной склонился Сэм, на его лицо падал лунный свет. Я не знала, сколько прошло времени, с тех пор, как я ушла спать, но, казалось, прошли часы.

— Что? — прохрипела я.

— Ты плакала.

Я вытерла лицо. Мои щеки были влажными.

— Должно быть, приснился кошмар, — ответила я и посмотрела через его плечо в коридор. Дверь в спальню Каса была открыта. — Сейчас Кас дежурит?

— Да.

— Тогда приляжешь со мной?

Он кивнул и обошел кровать с другой стороны. Я услышала, как Сэм положил на стол пистолет, затем почувствовала, как он сдвинул матрас, чтобы перепроверить, на месте ли еще один пистолет. Он делал так каждую ночь. Это почему-то вселяло в меня чувство безопасности.

Краем глаза я увидела, что у него распахнулась рубашка, а потом почувствовала, как он скользнул под одеяло, ложась рядом со мной. Он обнял меня за талию и, притянув к себе, легонько поцеловал обнаженное плечо.

— Спокойной ночи, — прошептала я.

— Спокойной ночи.

Когда я снова уснула, слава богу, обошлось без воспоминаний.

Два дня. Прошло уже два дня с тех пор, как ушел Ник. Он даже не потрудился позвонить, и чем дольше его не было, тем тревожнее становилось у меня на душе.

Мы с Ником не были друзьями, хоть и научились мириться друг с другом. Тем не менее, мне хотелось, чтобы он вернулся домой. И более того, мне нужно было знать, что с ним все в порядке.

Подразделение крутило и манипулировало нами с помощью видоизмененных препаратов, заставляя нас чувствовать друг с другом связь, которую никто другой не мог понять.

Они хотели создать совершенную, сплоченную группу, которая бы выполняла приказы своего запрограммированного командира, не задавая вопросов.

Меня запрограммировали быть командиром, и парни слушались меня беспрекословно, даже если им этого не хотелось, особенно хорошо это было заметно по Нику.

Мы тестировали себя уже на протяжении нескольких недель, пытаясь зафиксировать тот самый момент, когда программирование исчезнет. Сильнее всех этого хотел Ник. Он хотел поскорее со всем этим покончить.