А вы что делали, скажите, в это время?
Когда в полях чужих он гордо погибал,
Вы потрясали власть избранную, как бремя,
Точили в темноте кинжал?
Среди последних битв, отчаянных усилий,
В испуге не поняв позора своего,
Как женщина, ему вы изменили
И, как рабы, вы предали его!
Лишенный прав и места гражданина,
Разбитый свой венец он снял и бросил сам,
И вам оставил он в залог родного сына —
Вы сына выдали врагам!
Тогда, отяготив позорными цепями,
Героя увезли от плачущих дружин,
И на чужой скале, за синими морями,
Забытый, он угас один —
Один, – замучен мщением бесплодным,
Безмолвною и гордою тоской —
И как простой солдат в плаще своем походном
Зарыт наемною рукой.
*
Но годы протекли, и ветреное племя
Кричит: «Подайте нам священный этот прах!
Он наш; его теперь, великой жатвы семя,
Зароем мы в спасенных им стенах!»
И возвратился он на родину; безумно,
Как прежде, вкруг него теснятся и бегут
И в пышный гроб, среди столицы шумной,
Остатки тленные кладут.
Желанье позднее увенчано успехом!
И краткий свой восторг сменив уже другим,
Гуляя, топчет их с самодовольным смехом
Толпа, дрожавшая пред ним.
*
И грустно мне, когда подумаю, что ныне
Нарушена святая тишина
Вокруг того, кто ждал в своей пустыне
Так жадно, столько лет спокойствия и сна!
И если дух вождя примчится на свиданье
С гробницей новою, где прах его лежит,
Какое в нем негодованье
При этом виде закипит!
Как будет он жалеть, печалию томимый,
О знойном острове, под небом дальних стран,
Где сторожил его, как он непобедимый,
Как он великий, океан!

Любовь мертвеца

Пускай холодною землею[201]
Засыпан я,
О друг! всегда, везде с тобою
Душа моя.
Любви безумного томленья,
Жилец могил,
В стране покоя и забвенья
Я не забыл.
Без страха в час последней муки
Покинув свет,
Отрады ждал я от разлуки —
Разлуки нет.
Я видел прелесть бестелесных
И тосковал,
Что образ твой в чертах небесных
Не узнавал.
Что мне сиянье божьей власти
И рай святой?
Я перенес земные страсти
Туда с собой.
Ласкаю я мечту родную
Везде одну;
Желаю, плачу и ревную
Как в старину.
Коснется ль чуждое дыханье
Твоих ланит,
Моя душа в немом страданье
Вся задрожит.
Случится ль, шепчешь засыпая
Ты о другом,
Твои слова текут пылая
По мне огнем.
Ты не должна любить другого,
Нет, не должна,
Ты мертвецу, святыней слова,
Обручена,
Увы, твой страх, твои моленья,
К чему оне?
Ты знаешь, мира и забвенья
Не надо мне!

<Из альбома С. Н. Карамзиной>

Любил и я в былые годы,[202]
В невинности души моей,
И бури шумные природы
И бури тайные страстей.
Но красоты их безобразной
Я скоро таинство постиг,
И мне наскучил их несвязный
И оглушающий язык.
Люблю я больше год от году,
Желаньям мирным дав простор,
Поутру ясную погоду,
Под вечер тихий разговор,
Люблю я парадоксы ваши,
И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,
С<мирновой> штучку, фарсу Саши
И Ишки М<ятлева> стихи…

<Графине Ростопчиной>

Я верю: под одной звездою[203]
Мы с вами были рождены;
Мы шли дорогою одною,
Нас обманули те же сны.
Но что ж! – от цели благородной
Оторван бурею страстей,
Я позабыл в борьбе бесплодной
Преданья юности моей.
Предвидя вечную разлуку,
Боюсь я сердцу волю дать;
Боюсь предательскому звуку
Мечту напрасную вверять…
Так две волны несутся дружно
Случайной, вольною четой
В пустыне моря голубой:
Их гонит вместе ветер южный;
Но их разрознит где-нибудь
Утеса каменная грудь…
И, полны холодом привычным,
Они несут брегам различным,
Без сожаленья и любви,
Свой ропот сладостный и томный,
Свой бурный шум, свой блеск заемный
И ласки вечные свои.
вернуться
201

Любовь мертвеца

Печатается по авторизованной копии ИРЛИ. Впервые – в альманахе «Утренняя заря на 1842 г.» (Спб. 1842).

Датируется весной 1841 г. по положению чернового автографа в альбоме Лермонтова (ГПБ) – между «Последним новосельем» и предисловием ко второму изданию «Героя нашего времени».

Написано в альбом М. А. Бартеневой с авторской датой: «Марта 10-го 1841». Несколькими страницами ранее рукою графини Е. Н. фон Барановой вписано стихотворение французкого поэта и романиста Альфонса Карра (1808-1890) «La mort amourexus» («Влюбленный мертвец») с пометой «14 сентября 1839 года». Стихотворение «La mort amourexus», впервые опубликованное в мае 1841 г., было известно в светских литературных кругах до его публикации – видимо, по рукописи. Увидев запись, сделанную фон Барановой, Лермонтов предложил свой вариант на тему стихотворения А. Карра.

вернуться
202

<Из альбома С. Н. Карамзиной> («Любил и я в былые годы …»)

Печатается по фотокопии с автографа, хранящейся в ИРЛИ (автограф утрачен). Впервые без последней строфы – в сборнике «Русская беседа» (1841, т. 2), полностью – в «Русском библиофиле» (1916, №6).

Датируется предположительно по содержанию началом 1841 г.

Софья Николаевна Карамзина (1802-1865) – старшая дочь писателя и историка Николая Михайловича Карамзина. Лермонтов во время своих приездов в Петербург часто посещал Карамзиных и подружился с С. Н. Карамзиной, «умной и вдохновенной руководительницей и душой… гостеприимного салона» (А. Ф. Тютчева, При дворе двух императоров, 1828, стр. 71). Здесь он встречал друзей Пушкина – В. А. Жуковского, П. А. Вяземского, В. Ф. Одоевского, А. И. Тургенева и других выдающихся литераторов своего времени.

Это альбомное стихотворение, написанное в интимном тоне и заключающееся шуткой, представляет своеобразную литературную декларацию; Лермонтов заявляет здесь об отказе от романтического метода творчества и своем переходе к методу реалистического изображения жизни; оно, очевидно, связано со спорами, которые велись в салоне.

Смирнова А. О. – см. прим. к стихотворению «А. О. Смирновой» на стр. 354.

Саша – Александр Николаевич Карамзин, сын историка.

Ишка Мятлев – И. П. Мятлев – поэт (см. прим. к стихотворению «И. П. Мяглеву» на стр. 396).

вернуться
203

<Графике Ростопчиной> («Я верю: под одной звездою…»)

Печатается по сборнику «Русская беседа» (Спб. 1841, т. 2), где опубликовано впервые.

Датируется апрелем 1841 г. на основании воспоминаний Евдокии Петровны Ростопчиной (урожденная Сушкова, 1811-1858) («Стихотворения графини Ростопчиной», изд. 2-е, Спб. 1857, т. 2, стр. 85).

Лермонтов был знаком с Ростопчиной, известной поэтессой, еще в годы ранней молодости, когда она разделяла взгляды передовой молодежи и писала стихи к сосланным декабристам. Во время последнего приезда в Петербург поэт почти ежедневно встречался с Ростопчиной; уезжая на Кавказ в середине апреля 1841 г., он подарил ей альбом, в который вписал стихотворение «Я верю: под одной звездою…»