Шляпники тоже не теряли времени зря. Извлекли парализаторы и разделились, чтобы взять под контроль противоположные стороны гостиной. Ритм их движений зачаровывал: не шаги, не побежка, а скорей прекрасно скоординированный балетный танец. Вооз осознал, что они наслаждаются совместным перемещением. Фффт, фффт — мерцающие синие сферы статического электричества вылетели из дул парализаторов и понеслись через гостиную, чтобы слиться воедино; Шляпники постарались никого не задеть.

— Никому не двигаться, — приказал один из братьев уверенным низким голосом. — Как только избавимся от этого мусора, начнем по плану нимфы.

— Мой корабль! — взвизгнул кто-то. Вооза зрелище утомило. Он отпихнул робота, который в любом случае не смог бы ему противостоять, и помчался по коридору.

Когда он достиг корпуса, остальные, вероятно, уже оставили надежды спасти свои суда, но Вооз без проблем послал сигнал автоматической стыковки шлангов. Размышляя, что произойдет, если протонный пучок случайно перережет туннель, он стремительно нырнул туда и спустя несколько минут оказался на своем корабле.

Как и большинство присутствующих, это судно не имело внешних орудий, так что единственным решением было поскорей убраться подальше. Приказав кораблю вывести вид окрестного космоса, Вооз прошел к себе в каюту.

Длинная яхта Обсока парила ярдах в пятидесяти. В другом направлении царил полный хаос. По мановению мысли Вооза корабль расстыковался и начал было втягивать свой шланг, но тут заметил фигуру, которая барахталась в пустоте близ болтавшегося конца другого шланга, свисавшего с корпуса Неутомимой.

Фигура была в аварийном скафандре и медленно крутилась вокруг своей оси. Воозу показалось, что он узнает несчастного.

— Ближе покажи вон того, — приказал он.

Картинка приблизилась. Как и полагал Вооз, то был Ромри. В другом ракурсе наблюдались обломки его Звездного ныряльщика. Ромри, должно быть, попытался достичь их и случайно выпал из шланга. Крайне опрометчиво с его стороны.

Вооз понимал, что нужно бежать, не откладывая, но еще ни разу в жизни не смог пойти против своего этического кодекса. И в этот раз не сумел. Он приблизил корабль к Ромри и протянул бедолаге шланг.

Внезапно корабль снова заговорил с ним, еще требовательней прежнего:

Внимание. Приближается правительственный крейсер.

— Что-о? — Вооз от неожиданности заговорил вслух. — Но его ведь еще два стандартных дня ждать.

Эта оценка была либо ошибочна, либо подложна. Он здесь.

— Покажи его.

Чисто рациональное восприятие воспоследовавшей картины было невозможно, но Воозу раньше уже случалось работать с полудиаграммным представлением корабля, и он не растерялся. Он видел, как Ромри тянется к спасательному шлангу, яростно дергает руками и ногами, словно плывет (разумеется, тот был непривычен к невесомости). Видел, как рассеивается облако обломков и поврежденных кораблей, под несколько другим углом, словно бы наложенным на первый ракурс. А еще видел летящий к ним тяжеловооруженный эконосферный крейсер — более чем вдвое крупнее яхты Обсока; очертания судна были функциональны и оттого неуклюжи до уродства, но крейсер двигался стремительно, во исполнение эконосферного эдикта, нарушителями коего они все тут стали.

Монтаж сменился когерентной картинкой: крейсер акулой метнулся ко все еще дезорганизованному скопищу кораблей, на бортах правительственного судна стала четко видна официальная эмблема — звездная вспышка с восемью лучами. Слуги эконосферы отличались крайней неразборчивостью в средствах достижения своих целей. Крейсер сходу открыл огонь, безжалостно выбирая цели и стараясь не оставить никому возможности укрыться на планете, маячившей с одного края сцены. Высокоэнергетические лучи мгновенно испарили три корабля. Экипаж крейсера, вероятно, удивился, когда Неутомимую внезапно окружило зловещее синее сияние экрана ЭМ-систем обороны. Яхта выстрелила в ответ и начала ускоряться, снижаясь к величественному лику Мейрджайна.

Два корабля, ранее затеявших бойню, теперь следовали за ней — надо полагать, потому, что Ларри с Братцами-Шляпниками остались на борту яхты Обсока. Эти тоже открыли ответный огонь по крейсеру. Спустя считанные секунды все четверо исчезли за горизонтом.

Но вскорости они вернутся.

— Загерметизируй шланг и быстро втяни его, — велел Вооз. — У нас ни единого шанса. Нужно бежать.

Выполняю, сказал корабль. Потом: Поступает сообщение. Слушай.

И снова в мозгу Вооза возникла колода интерпретированных картинок. Когда корабли стали в панике разлетаться, один из них вонзился в атмосферу. И теперь с этого судна кто-то передавал, вне себя от восторга:

Экран снят. Я прорвался! Эй, вы там, экран снят! Я спускаюсь!

Вооз бесстрастно отметил, что этим сигналом неизвестный себе только навредит. Вероятно, он поддался приливу энтузиазма и расценил действия остальных кораблей как сотрудничество искателей сокровищ. Но кто б то ни был, Воозу следовало поблагодарить его за оплошность. Он испытал торжество.

Твой гость на борту, сказал корабль.

— Спускай нас, — приказал ему Вооз. — Садимся на Мейрджайне.

Спуск получился стремительным, и необходимость уворачиваться от хищных лучей крейсера-преследователя заглушила интерес Вооза к возносившемуся навстречу ландшафту. Крейсер завершил облет планеты, Неутомимой не догнал (та по-прежнему неслась перед ним) и ограничился тем, что, выцеливая и стреляя по кораблям, отогнал ораву до тропосферы, после чего вернулся на орбиту. Неутомимая и два ее невольных союзника, вооруженные корабли Ларри и Братцев-Шляпников, вскоре бросили тщетные попытки оторваться от крейсера и, рассудив, что уступают ему в боевой оснащенности, нырнули обратно в атмосферу.

Внизу проплывали широкие полосы золота и серебра, перемежавшиеся менее яркими лавандовыми и фиолетовыми участками ландшафта. Искатели сокровищ, в том числе Вооз, инстинктивно искали укрытия во тьме, юркнув за терминатор перед тем, как рассеяться. Сканеры крейсера были эффективны и на дневной, и на ночной стороне планеты, но, вероятно, эконосферный корабль получил приказы не стрелять по самому Мейрджайну, и темнота беглецам попросту казалась безопасней. Вооз, как и остальные, метнулся под ее прикрытие и сел с подветренной стороны какой-то скалы.

Пока не взошло солнце, никто не двигался. Вооз полагал, что провести в ожидании несколько часов будет разумно, ведь крейсер при этом также перейдет в более пассивный режим. Возможно, эконосферный командир решит, что лучше не предпринимать активных действий, пока кто-нибудь из старателей не попытается взлететь с планеты. Тогда и начнутся реальные проблемы.

Вооз выжидал внутри своего корабля и вспоминал.

Твой план абсолютно неосуществим. Ничего нельзя изменить.

Слова Мадриго, услышанные Воозом в последнюю их встречу, часто звенели в сознании кораблеводца. И сейчас всплыли тоже, породив обычную — противоестественную — реакцию. Они должны были, подобно каплям медленно действующего яда, поработить его волю и погрузить в бесчувственность. Вместо этого они заразили его маниакальной решимостью. Невероятным упорством, иррациональной устремленностью, железной волей. В конце концов, давненько уже человек не бросал вызов богам!

Ромри, сидевший в противоположном углу небольшой каюты, с интересом рассматривал Вооза. Кораблеводец отвергал все попытки себя разговорить. Он сидел, сгорбившись над столиком, и задумчиво тасовал колоду столпничьих карт, убивая время до восхода мейрджайнского солнца. Полнота его отрешенности навела Ромри на мысли о стремлении Вооза к самоубийству — в смысле, настоящему самоубийству, а не подстрахованной клонами процедуре мазохистического оттенка.

Интересно, размышлял он, чего же хочет Вооз?

Ромри жестом указал на карты.