– Возможно, Жак, но сами знаете – солдатню надо драть в хвост и гриву, иначе это уже будет не солдат, а бюргерская сволочь.
– Это точно!.. – Конт довольно хохотнул и посоветовал: – Вы еще повесьте парочку для примера остальным. Поверьте, действует безотказно.
– Так и сделаю. Вы куда направляетесь?
– К своему корпусу.
– А где вы стоите?
– Прикрываем ставку со стороны города. А вообще, готовимся к штурму.
– Счастливо, Жак. Наподдайте им хорошенько.
– Обязательно…
Вот как это называется? Держать четырехтысячный корпус на второстепенном направлении, опасаясь вылазки несчастных горожан… Да всех боеспособных в Муртене не более полутора тысяч. Или я дурак, или Карл действительно гений-провидец. Ладно, ну его на хрен, голову ломать. Пойду-ка я пообедаю…
– Чем там отца-командира кормить собрались?
Лидка мгновенно приняла строевую стойку и отбарабанила:
– Господин капитан, на обед сегодня бульон из шпигованных голубей и паштет из гуся. А также угорь маринованный…
– Налей мне чарку… – прервал я ее и потянул с себя перевязь.
– А вот госпожа Матильда говорила… – вздумала перечить девчонка, но быстро осеклась под моим взглядом и, оттопырив попку, обтянутую шоссами, полезла в шкафчик.
Я не удержался и, подойдя, провел рукой по упругой ягодице. А потом нащупал ее грудку под колетом…
– Господин… – томно охнула Лидия и сама прижалась задком к моему паху, но сразу ойкнула, уколовшись о ребро латной юбки.
Я от досады крякнул и отстранился. Ну да, ничего не получится, тут только разоблачаться – минут тридцать. Придется сосредоточиться на обеде.
Не получилось. В шатер влетел ликующий Логан и с порога заорал, что герцог вознамерился провести посвящение в рыцари и за ним, то есть Туком, уже пришли персеваны. Мое присутствие тоже обязательно.
Вот же… Впрочем, это известие не из плохих. Я сам могу скотта в любой момент опоясать, но это не совсем одно и то же. Посвящение лично государем гораздо престижнее. Держит слово Ле Гранье, признаю. Теперь осталось только макаронника половчей заколоть – и дело сделано.
Но не успел я выйти из шатра, как возле него осадили лошадок мои близнецы…
– Наступают!!!
– Много!!!
– Только кавалерии не менее двух тысяч!!!
– Три фаланги!!!
– Считали, как вы учили, – всего не менее двадцати пяти тысяч!!! Уже на подходе к укреплениям!!!
– Сколько? – Я чуть не ахнул от удивления. – Да откуда у них кавалерия?
– Люцернцы! Бернцы! Цюрихцы! Швисы! Лотарингцы! Эльзасцы! Видели знамя самого Рене!
И как бы в подтверждение слов близнецов, от Вильского поля, на котором были расположены укрепления, раздался грохот орудий и разрозненная трескотня ручниц.
Твою же кобылу в дышло… Против них всего две тысячи пехотинцев, не считая орудийной обслуги, и сотня конных жандармов!!! Песец. Надо…
– Рты закрыли! Берете Лидку – и на хрен из лагеря! Ждете меня до завтрашнего вечера возле Милзенкирхена. В случае чего пробирайтесь в Нанси, а оттуда домой. Петер! Петер, мать твою!!!
В шатер влетел заполошный ван Риис.
– Да, ваша милость?
– Берешь Фена, Аскенса – и с этими троими туда же. Казну прихвати. Старшим будешь… Клаус, Логан – живо в роту. Готовьтесь к бою…
Сам взлетел на Родена и галопом понесся к шатру герцога, уже окруженному толпой желающих поглазеть на рыцарское посвящение. Возле оцепления соскочил с коня…
– В чем дело, барон? – преградил мне путь командир лейб-гвардии Жорж де Розюмбо.
– Крупные силы швисов атакуют наши палисады!..
– Жан, надо немного подождать. Государь исповедуется перед посвящением.
– Млять! Ты слышишь? – Я его ухватил за салад и повернул в сторону канонады. – Что это тебе напоминает?
– Что вы себе позволяете!.. – зло зашипел де Розюмбо и вырвался. – Буду иметь честь…
– Будешь, мать твою… – Я узрел шута и, оттолкнув гвардейца, направился к нему.
Шут сработал не в пример проворнее. Пулей метнулся к Антуану, а затем вместе с ним уже – в герцогский шатер. Ф-фух… хоть что-то…
Пока Ле Гранье и Антуан решали вопросы с Карлом, я чуть не поседел от напряжения. Ну вот никак не хочется мне помирать. Проигрывать еще одну битву – тоже. Причем опять исключительно по глупости. Да какого хрена они там так долго сидят?
– Сир, дальнейшее промедление означает только поражение! – чуть не заорал я, едва великий бастард Бургундии показался из шатра Карла.
– Посвящение состоится в любом случае… – недовольно буркнул Антуан и, разглядев на моей морде крайнюю степень охренения, торопливо добавил: – Но нам действовать никто не запрещает. Каков ваш план? И прошу учесть: если все пойдет своим чередом, битву проиграет Карл. Если мы вмешаемся – всех собак спустят на нас…
И вдруг мне стало понятно, что слово «нас» в реальности означает, что повесят за измену только барона ван Гуттена. Если, конечно, он останется в живых. Что как раз весьма сомнительно. Тогда что я теряю?
– В первом случае нас однозначно убьют… – глубокомысленно ввернул Ле Гранье. – Во втором, скорее всего, тоже…
– Вы правы, Монсеньор. Сир, сейчас главное – не посылать помощь на укрепления. Поверьте, там все уже кончено. Предлагаю поступить следующим образом…
А вдруг получится? На самом же деле мне просто не хочется сдохнуть из-за чьей-то безалаберности и глупости. Невместно!
Швисы показались примерно через час. Вернее, не швисы, а австрийская, эльзасская и лотарингская рыцарская конница. Стальной блестящий вал с ужасающей легкостью съедал пытавшихся спастись защитников циркумвалационной линии и подминал разрозненные отряды, которые шли на усиление укреплений.
За конницей уже виднелись стройные фаланги швейцарской пехоты, неумолимо пожирающие расстояние до ставки. Сука…
– Вы же не собираетесь жить вечно? – проезжая перед строем своей роты, проорал я старую поговорку отряда рутьеров. – Но и спешить в ад не будем! Все равно места для нас там готовы, и никто их не займет. Верно?
– Верно!!! – рванул громовой ор. Помнят черти…
Ну и ладушки. Теперь и помереть можно. Желательно самым героическим способом. Впрочем, я не против и выжить. А вообще, видно будет…
– Господин!!! – К строю на галопе подлетел Логан и, схватив мою руку, вознамерился ее лобызать.
– Ну как? – для порядка поинтересовался я, хотя по его сияющей морде и так все стало ясно. А руки не отнял. Пусть, как-нибудь перетерплю, не хочется портить скотту торжественность момента.
– Сир, я благодарен вам за то, что воплотили в жизнь мою мечту умереть в золотых шпорах… – Шотландец отвесил чопорный поклон.
– Не за что, братец… – Я приобнял его и указал на строй: – Вперед, шевалье ван Брескенс, и покажи сношателям козьих задниц, как могут умирать настоящие скотты.
– Это мы можем! – Логан торжественно отсалютовал и умчался.
Итак…
Лотарингская и прочая эльзасская рыцарская конница, увидев пред собой довольно скромный строй неприятеля, поступила соответствующе. Моментально сбилась в организованную лаву и на полном скаку ринулась нас рубить. Вот и молодцы, иного я и не ожидал. Просто не могли они по-другому поступить. На кону лавры победы, и уступать ее грязному мужичью, которым по сути является швейцарское ополчение, чванливые дворянчики не собираются. Даже несмотря на то, что атаковать им придется в лоб, так как засеки и частокол по флангам оставляют только эту возможность.
Нет, я не провидец и не гениальный полководец. Я просто узнал, что при швейцарских пехотинцах присутствует кавалерия, причем не регулярная, а дворянское ополчение, к тому же чужая, не конфедератская. И законно предположил, что слаженности в их действиях не будет. Априори не будет. И угадал…
По сигналу валторн бургундские спитцеры ощетинились густым лесом пик. Да, нас до обидного мало, всего три с половиной тысячи вместе со стрелками и прочими нонкомбатантами, но не надо забывать: фламандские пикинеры ничем не уступают своим швейцарским коллегам, английские лучники все еще остаются самыми лучшими стрелками Европы, а у нас в запасе еще есть ломбардские арбалетчики, немецкие куливринеры и… А ведь есть еще я – самый отважный барон всех времен и народов! Гм… это я, конечно, хватил, но, надеюсь, вы поняли: списывать великую Бургундию со счетов – рано!!!
