– Ну и ладно… – Я огляделся по сторонам. Вроде местность безлюдная, значит, безопасная и чем-то даже уютная; на берегу отвесные скалы, заросшие ползучей зеленью, ветра почти нет – море вон как бушует, а здесь волнения почти незаметно.

– Господин шаутбенахт… – рядышком возник обер-боцман Андерсен, – дозвольте молвить…

– Говори.

– Дозвольте потешиться.

– А именно?

– Вот Иохансен грит, – Андерсен показал на одного и найденышей-норвежцев, – что в бухте можно конгера уполевать. Грит, обязательно должен тут быть. Дозволите попробовать?

– Это что за зверь? – на всякий случай поинтересовался я.

– Дык угорь морской. Здоровенный! С баркас размером бывают…

– С баркас? Давай, конечно.

Пока кок кормил меня обалденно вкусными морскими гребешками под сливочным соусом, матросы развили нешуточную деятельность. Вдоль борта укрепили и зажгли с десяток фонарей и расставили охотников с гарпунами. Парочка норвежцев выехала на ялике на середину бухты и принялась шлепать веслами по воде. Особенным образом – с рваным ритмом.

А я, смакуя винцо, купленное за сущие гроши в Дьеппе, под божественный нормандский сыр нёшатель, с интересом наблюдал за происходящим с мостика и, честно говоря, не очень верил во всю эту затею. Что за конгер? Такое впечатление, что они не угря, а кита гарпунить собрались. Что?.. Да ну на хрен!..

– Твою мать!!! – Я вскочил с кресла при виде здоровенной черной туши, вспучившей воды бухты. – Да это же. Давай! Давай, мать вашу!..

Дальше я бегал и матерился по палубе, а затем вместе со всеми тащил загарпуненное морское чудовище. Перемазался как черт, сорвал себе глотку, но оно того стоило. Угорь оказался немногим меньше трех метров длиной, да и удовольствие я получил нешуточное. И запас копченого мясца не помешает. Больно уж вкусное оно у угрей. Словом, все тридцать три удовольствия…

Потом последовали здоровенные, печенные на углях рыбные стейки и море вина с пивом. Благодать!!! Оторвался, однако. Уже далеко за полночь проверил со всей строгостью вахту, практически засыпая на ходу, ополоснулся и завалился спать. Только голова коснулась подушки, как под одеяло скользнуло голенькое жаркое тело, а голос Лидки жарко прошептал на ухо:

– Как насчет того, чтобы проверить мой ротик господин? Вы давеча обещались… Мне аж самой интересно: а вдруг не влезет?..

– А что ты там напевала?

– Когда? – Голова Лидии вынырнула из-под одеяла.

– Ну это… что-то там про тягу простой девушки к благородным…

– А-а-а, это… нет, не помню, господин… – Лидка энергично отрицательно мотнула головкой и опять нырнула под одеяло, а мне стало совсем не до вопросов…

А все-таки правильно я сделал, что не бросил ее. По нраву пришлась. Умненькая, но хитрющая.

– Утр-ро кр-расит нежным светом стены древнего Kremlya-a-a!!! А-а-а!!! – не выдержал и заорал я от избытка чувств и остроты ощущений. – У-у-ух, хорошо!!! Еще ведро!!!

Близнецы поднапряглись и вывернули на меня еще одну бадейку с холодной водой.

– Брр… х-хватит. Вытираться… – Я нащупал подогретую толстую льняную простыню, поданную Лидкой, вытерся, отбросил ее в сторону и, получив вторую, обмотался ею по типу римской тоги. – Теперь завтрак…

Хлебнув в каюте горячего травяного настоя, наконец обратил внимание на своего адмирала. Сей почтенный моряк в великом смятении переминался с ноги на ногу у самого порога.

– Ну, что скажешь, адмирал?

– Дык сели, господин шаутбенахт…

– Это я уже сам вижу. Что с корпусом?

– Вроде ничего, течи нет. Мы только килем увязли. Кто же знал? Но с приливом снимемся, будьте уверены…

Дело вот в чем: падение уровня моря при отливе составило почти с десяток метров. Вода в бухте осталась, для остойчивости судна ее хватило, но шебека плотно увязла килем в иле. Проблема это или нет, я пока не знаю, прилив покажет, но Тиль уже волнуется – формально это как бы его промашка.

– Надеюсь, Тиль, надеюсь. Пока свободен…

Отпустил капитана и задумался. Мы сейчас вроде той беспомощной рыбы, выброшенной на мелководье. Маневра нет – подходи и бери голыми руками… Это я, конечно, хватил, так просто нас не возьмешь, да и подойти к шебеке можно только на лодках, но все равно неприятно. Хотя, если разобраться, ничего из ряда вон выходящего не случилось, и так предстояло в бухте куковать до обеда.

– Монсьор, а если мы пешим ходом в Шербур наладимся? – предложил Клаус, рассматривая карту. – Тут напрямки до города всего лиги четыре. Или пять…

– Давай сюда карту. – Я сдвинул в сторону блюдо с поджаренными хлебцами. – Пять, говоришь?..

Очень интересно. Пять – не пять, а даже все шесть или семь. Мальчишка пока карту читать совсем не умеет. А это, в пересчете на привычную мне меру длины, километров пятнадцать-семнадцать, если не больше. Мы находимся с северной стороны полуострова Когантен, а Шербур расположен как раз на самой его крайней, западной точке. Точке… А что? Мысль по своей сути совсем неплохая. В порт на «Виктории» не войдешь – это крайняя мера идиотизма, примут со всем «гостеприимством»… и на этом путешествие окончится. Конечно, может быть, я излишне усложняю ситуацию, но ставки очень высоки и перебдеть совсем незазорно. Экая светлая голова у мальчишки. Только вот…

– Ты что, со мной собрался?

– Монсьор, – Клаус поклонился, – а как иначе? Мой долг – сопровождать своего господина куда бы то ни было.

– Я блистать родством не собираюсь.

– Не имеет значения, монсьор. Я крепко усвоил ваши уроки.

– А мы, сир? – Близнецы сделали образцово строевой шаг вперед. – Наш долг…

– Отставить. Ваше участие не обсуждается! – Я категорично отмел поползновения на участие в вылазке, но, заметив на мордочках мальчишек желание отчаянно протестовать, немного подсластил пилюлю: – И не надо кукситься. В Нанте нам предстоит аудиенция ко двору герцогов Бретонских – будете меня сопровождать при полном параде и, возможно, даже будете представлены. Вот на этой миссии и сосредоточьтесь. Все, разговор закончен…

Лидия скромненько сидела на стульчике в уголке каюты и в разговор благоразумно не вмешивалась. И правильно.

Колебался я недолго. Может, и совершаю очередную глупость, но от всего на свете парня не оградишь. Естественный отбор: жизнь сама решит, а одному идти не вполне разумно.

– Завтракаем – и собираемся…

Сбор много времени не занял. Я в этот раз примерил на себя личину дворянскую, но представителя самых низов. Мелкопоместного, а то и вовсе безземельного кабальеро. Таких сейчас пруд пруди. Сюзерена нет, поместья нет, должности нет, титула нет, а за плечами – всего лишь гонор и весьма сомнительное благородное происхождение. Бродят такие неприкаянные кабальеро по свету, ища применения своему клинку и хозяина побогаче. Гинут безвестными, но, бывает, и вытаскивают свой счастливый билет. Родом сей кабальеро, получается, из Ла Манчи, а зовут его дон Кихот Ламанчский, и справка, то есть грамота, кое-как удостоверяющая данное имя, присутствует. Поддельная, конечно, – Хорст по моему заданию перед путешествием смастрячил. Ну а Клаус, соответственно, слуга мой – баск по имени Санчо Панса. И никто меня не раскроет под данной личиной, ибо бессмертного творения Сервантеса пока нет, впрочем, как и сего великолепного писателя. А если есть, то пребывает он вовсе в младенческом возрасте. Или все-таки еще не родился? А вот хрен его знает…

Бурые потертые сапоги, неопределенного цвета кожаный колет, местами вытертый до основания берет, одноцветные застиранные шоссы. На поясе длинный узкий меч с простым эфесом и почти сточенный кинжал. На шее скромная серебряная цепь, на запястье четки, подаренные мне архиепископом в Антверпене. Ну и кошель у пояса с горсточкой серебра. А в подкладке колета зашита парочка золотых дукатов. На всякий случай, хотя это по сути нонсенс – золота у простолюдинов и бедняков не бывает, разве что у купчин каких… Поверх одежды накинул когда-то зеленый длинный шерстяной плащ. Как бы и все. Здравствуй, благородный кабальеро дон Кихот Ламанчский. Я шутливо отдал честь своему изображению в зеркале и повернулся на каблуках к Веренвену: