— Гребаный макаронник! — не сдерживаясь, выругался я. Сука, с этим ублюдком умерла судьба ... хотя... стоп...

— Вы не удовлетворены, граф? — Генгам внимательно на меня посмотрел. — Это же чудо, проявленное Господом...

— Чудо, оно самое... — согласился я и хотел отойти к Логану, но не успел. Свою роль в действе решил сыграть герцог.

Франциск торжественно явил придворным свою убежденность в правоте графа де Граве, подтвержденную волей Господа, приказал занести сей случай в дворцовые хроники, заливался как соловей и пока останавливаться не собирался. И вообще надо отдать дюку должное, он сейчас напоминал опытного дирижера, руководившего своим двором как оркестром. Дюшеса в этом не принимала участие, она влюбленными глазами смотрела на мужа.

— Обыскать труп... — шепнул я близнецам, — тщательно. Эспаду с дагой и его коня из конюшни прихватить не забудьте. Потом отправитесь по месту квартирования сего мерзавца. И там тоже все перевернете. Вас сопроводят люди городского бальи, они ждут возле его дома, приказ уже отдан.

— Хвала Господу... А я?.. — угрюмо буркнул Тук. — А я драться буду? Вот же...

— Будешь... — пообещал я ему и тихо обратился к маршалу: — Ваше сиятельство, у нас еще поединки...

Генгам лаконично пожал плечами и показал взглядом на дюка: мол, а я-то что… как герцог закончит, так и схлестнутся.

Закончил. Но, наверное, день сегодня такой... Богатый на чудеса, но не зрелищный. И Туку не довелось подраться.

Эскюэ ломбардца, Джанлука д'Ампьяццо, перед самым поединком упал на колени, публично отрекся от своего господина, подтвердил его мерзости и преступления, раскаялся, уверил в злокозненном влиянии на него де Монфора и выразил желание совершить постриг.

М-дя... Даже не знаю что сказать. Не буду касаться моральных качеств, но этот парень вполне храбрый вояка, в чем я не раз убеждался. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — де Монфор просто переволновался. Ломбардец страдал полнокровием, от чего ему частенько пускали кровь. Вот и скончался от удара, сиречь инсульта. Или инфаркта... хрен его разберет, не лекарь я ни разу. Впрочем, слишком многого я хочу, сейчас все списывают на волю Господа. Проще и привычнее. Вот и оруженосец... Но отрицать некую связь с боженькой не буду. Слишком уж все наглядно случилось. Ладно, парень — может, ты и совершишь постриг, но потом. Я на сто процентов уверен, что ты был в курсе всех делишек своего господина, будучи его любовником, так что сначала придется каяться. И еще раз каяться...

А вот пажи ломбардца каяться не спешили. Они с достоинством приняли вызов близнецов, так что один поединок все же случился.

Такие парные схватки почти всегда проходят по одному сценарию: бойцы сражаются каждый со своим противником, и в случае выхода одного поединщика из строя, его противник присоединяется к своему напарнику, после чего все быстро заканчивается. Или наоборот, только начинается, если оставшийся в одиночестве дуэлянт является мастером клинка. Бывает и такое.

Но в данном случае получилось немного по-другому.

Луиджи стремительно атаковал своего противника и связал его схваткой, а Пьетро, наоборот, бегом рванул сторону от своего, и, прикрываясь сражающейся парой, воспользовался моментом, сунув меч в бок противнику своего брата. Немного не благородно, но, в общем-то, не выходя из правил. Тем более что публика восприняла такой хитрый маневр вполне благосклонно. После чего все пошло по обычному сценарию: близнецы сосредоточились на оставшемся паже де Монфора и очень быстро отправили его на тот свет. Правда, Луиджи все же получил ранение — длинный, но неглубокий разрез на предплечье. Вот же стервец...

Но хочу отметить, что все случилось быстро, ловко и даже красиво. Словом, моя школа. А вообще, работать им над собой еще и работать...

Вот так и закончилось это приключение. Хотя нет, вру, а вернее — забегаю вперед: ни хрена оно еще не закончилось...

Дальше я намеревался ретироваться, прихватив с собой оруженосца де Монфора, но вот именно с ним возникли некоторые сложности.

— Отче!!! Молю вас... — клятый ломбардец рухнул к ногам епископа и с ужасом косясь на меня, вцепился мертвой хваткой в его фиолетовую рясу, — я хочу немедленно принять постриг, немедля! Глас Божий руководит мной!..

— Гм... — кардинал даже опешил от такой экспрессии. — Но... но...

— Взять его... — Я совершенно не впечатлился картинкой. — Этот человек совершил преступления против короны Бургундии, при этом вина его доказана самим Господом. Как личный представитель его высочества Максимилиана, я уполномочен предпринять все меры для совершения правосудия.

Логан шагнул вперед, подхватил за шиворот Луку и мощным рывком отодрал его от церковника.

— Не забывайтесь, граф! — неожиданно густым басом рыкнул епископ, взбешенный такой бесцеремонностью. — Простираю свою руку над этим чадом!

— Спасем заблудшую душу!!! — вторя ему, взвыл босоногий цистерцианец, примазавшийся к свите епископа, и грубо оттолкнул Луиджи.

Я, уже в который раз, выматерил себя последними словами и качнул перед кардиналом четками, служащими опознавательным знаком людям нашего ордена. Но кардинал категорично не захотел опознаваться. Гад...

— Мать наша католическая церковь сама наложит покаяние на этого человека... — выспренно заявил он, и мстительно добавил: — Согласно его реальной вине и учитывая добровольное раскаяние.

— Учитывая добровольное раска-а-яние!!! — эхом пронесся тенор юродивого монаха.

Вот уродец... как же хочется врезать ему по печени...

Монаси из свиты, угрожающе бормоча, скучковались за спиной епископа. А полусумасшедший цистерцианец даже стал засучивать широкие рукава рясы, как будто собрался пуститься в рукопашную.

Сука... этого еще не хватало...

— Насколько я понимаю, вы, ваше преосвященство, собираетесь препятствовать исполнению правосудия? — Я уже едва сдерживал себя от ярости.

— Не препятствовать... — насмешливо заявил епископ, — а исполнить волю Господа нашего, поместив сие чадо в лоно церкви. Вы свободны, граф...

Я стиснул зубы от бессилия. Да он просто издевается надо мной, прекрасно понимая, что его церковный сан полностью исключает какие-либо возможности удовлетворения с моей стороны. Довольно молодой, морда умная, симпатичная, сам крепкий, стройный и даже спортивный, в общем, достаточно приятный мужик… а такая сука.

— Как бы не так... — процедил я, лихорадочно соображая, что предпринять.

Даже не знаю, чем все могло закончиться. Бодаться с церковью, в наши времена, будет себе дороже. А с другой стороны, у меня остался всего один след, вот этот ублюдок, и с потерей его исчезают все шансы на успешные поиски...

— В чем дело?.. — Его высочество Франциск Бретонский бдительно углядел, что назревает буза, и наконец решил вмешаться. Вот это правильно: шесть тысяч ливров на дороге не валяются…

Епископ, в изысканных выражениях и подведя под случай железобетонную теологическую основу, объяснял дюку ситуацию. Я же во время этого спича как мог выражал на своем лице дикую озабоченность финансовой стороной нашей сделки. При этом прекрасно понимал — может случиться так, что меня с треском выпрут из Бретани, с очень малыми шансами на восстановление отношений. Или вообще заточат в казематы, хотя на подобное развитие событий шансы невелики — Франциск вряд ли решится на дипломатический скандал с Бургундией. Невелики — но полностью исключать их нельзя. И все равно, уступить сейчас — это как Родину предать...

М-дя... вот это я вляпался... Сука, спер бы этих уродов по-тихому — и всех делов...

Франциск оказался немногословен.

— Этого пока взять под стражу... — бросил он Генгаму, указывая на д’Ампьяццо. — Вас, господа... — дюк посмотрел на меня и епископа, — прошу со мной...

После чего круто развернулся и потопал к небольшой дверце за своим троном. Ничего не оставалось другого, как направиться за ним.

В кабинет к герцогу первым пропустили епископа. Отсутствовал он недолго, появился просветленный, аки узревший схождение с небес Пресвятой Богородицы, вежливо кивнул мне и скрылся.