Госпожа де Сент-Эньян была очень красива; слезы умиле­ния, бежавшие по ее щекам, делали ее еще прекраснее. Она жадно ловила каждое слово Шаверни и постоянно прерывала его, чтобы высказать очередную похвалу самому маркизу, от которой тот мгновенно смущался, ибо изо всех сил старался умолчать о своей роли в описываемых им событиях.

Впрочем, будучи женщиной проницательной, герцогиня сра­зу же разгадала его уловку, и ее живое воображение легко вос­становило те сцены, участником которых был маленький маркиз.

Настало утро. На горизонте вставало яркое зимнее испан­ское солнце. На фоне его золотого диска рисовались башни церкви Санта-Мария де Толоза. Граница была уже близка.

Внезапно позади раздался конский топот: шесть всадников, шесть полицейских офицеров, во весь опор мчались за каретой. Заметим, что в погоню за французским посланником из Мадрида было отправлено двенадцать человек, но у половины из них в дороге пали лошади.

От имени первого министра Альберони один из испанцев вручил де Сент-Эньяну приказ немедленно вернуться в столи­цу-

Посланник прочел бумагу и презрительно улыбнулся.

– Поезжайте и скажите кардиналу, – произнес он, ком­кая документ, – что я подчиняюсь только приказам его коро­левского высочества регента Франции!

– Нам велено, – пропустив мимо ушей слова герцога, произнес офицер, – помешать вам покинуть пределы Испании и, если потребуется, силой заставить вас вернуться в Мадрид.

Господин де Сент-Эньян и Шаверни немедля обнажили шпаги.

– Что ж, попробуйте, – ответил посланник; его воору­женные слуги встали у него за спиной.

Испанцы, выстроившись в шеренгу, преградили карете путь. Надо было вынудить их убраться с дороги.

– Последний раз прошу разрешить нам проехать, – об­ратился к ним герцог, – иначе мы будем иметь честь атако­вать вас.

Никто из полицейских даже не шелохнулся; они были гото­вы отразить нападение.

Внезапно дверца кареты распахнулась, и оттуда выпрыгнула госпожа де Сент-Эньян. В каждой руке она держала по писто­лету.

Один за другим раздались два выстрела. Старший офицер рухнул с продырявленной головой, а его товарищ, задетый пу­лей, соскользнул с седла на землю, причем нога его запуталась в стремени. Конь, напуганный выстрелами, галопом помчался по дороге. Волочащееся за ним тело подпрыгивало на ухабах, и скоро несчастный, издававший поначалу жуткие крики, затих.

Третий испанец упал, пронзенный шпагой Шаверни; прочие разбежались.

– Возвращаю вам комплимент, сударыня, – произнес Шаверни, помогая герцогине вновь занять свое место в каре­те. – Вы поступили безрассудно… но как же вы благородны!

Герцогиню куда больше обрадовали его слова, чем возмож­ность продолжать путь.

– Сударь, надеюсь, вы не откажетесь поцеловать руку, только что державшую смертоносное оружие? – с улыбкой промолвила она. – Поблагодарите же меня за спасение!

…Вскоре маленький отряд подъехал к горному селению; герцогиня не пожелала ехать дальше и предложила остановиться в нем на отдых. Она очень нуждалась в покое, ибо ее никак не отпускало нервное напряжение, вызванное стычкой с испан­цами.

Все-таки убийство противно женской природе, а воительни­цы вроде Жанны д'Арк являются редким исключением. Госпо­жа де Сент-Эньян действовала под влиянием минутного порыва, внезапно охватившего ее желания продемонстрировать свою храбрость тому, кто вчера явил ей образец дерзкой до­блести и безрассудной отваги. Однако, садясь в карету, она с содроганием думала о том человеке, который был ранен ее вы­стрелом и погиб такой ужасной смертью.

Эта страшная мысль неотступно преследовала ее.

– Сударыня, – ступив наконец на родную землю, обра­тился Шаверни к герцогине, – я должен проститься с ва­ми. Желаю вам счастливого пути. Никогда прежде у меня не было попутчиков, с которыми мне было бы так жалко рас­ставаться. Но все хорошее – увы! – имеет обыкновение кончаться!

Молодая женщина нахмурилась, ее глаза вспыхнули.

– Сударь, – умоляюще произнесла она, пристально по­смотрев на Шаверни, – у меня есть к вам просьба.

– Я к вашим услугам, сударыня!

– Сегодня вечером мы с мужем будем в Байонне. Едемте с нами. Кстати, вы могли бы сопровождать нас до самого Па­рижа.

– Но мне надо выполнить еще одно поручение, мадам. Первое касалось вас и вашего супруга – как известно, мне приказали доставить в безопасное место господина посла Фран­ции и его жену. Я надеюсь, что господин де Сент-Эньян сам доложит обо всем его высочеству. Что же до второго поруче­ния…

– Продолжайте! – поторопила герцогиня.

– Оно касается меня лично, да и регент просил, чтобы я занялся этим делом.

– И что же это за дело?

– Мне предстоит узнать, что сталось с мадемуазель де Невер и ее подругой. На это мне дана неделя. Одна неделя на поиски девушек и Лагардера! Вы просите у меня один день, и я дарю его вам, сударыня. Хотя завтра мне придется мчаться быстрее ветра.

– Но вы потом вернетесь в Париж?

– Через неделю между Францией и Испанией начнется война. Я остаюсь в армии, на границе. Лагардер и я, мы по­стараемся оправдать доверие, оказанное нам регентом.

– Надеюсь, что эта война будет короткой[58], – сказал Сент-Эньян, – и Испания вскоре запросит мира. Берегите свою жизнь, маркиз, у вас есть друзья, которым она дорога.

Этот день пролетел как один миг для посланника и его же­ны и бесконечно долго тянулся для Шаверни, который томился и скучал, несмотря на общество обаятельнейшего Сент-Эньяна и его прелестной супруги.

Заходящее солнце медленно опускалось в Гасконский залив. Настало время прощаться.

– Когда вы вернетесь в Париж, – обратился герцог к Шаверни, – милости прошу к нам. Надеюсь, мы с вами рас­стаемся добрыми друзьями.

– Вы ведь не забудете нас, маркиз? – взволнованно до­бавила герцогиня. Тон ее не ускользнул от внимания посланни­ка, однако лицо его по-прежнему выражало дружелюбие.

– Молитесь, сударыня, – произнес Сент-Эньян, – что­бы Аврора де Невер как можно скорее оказалась на свободе и стала графиней де Лагардер, а наш храбрец Шаверни обрел донью Крус…

– И сделал ее маркизой… – тихо добавила его жена.

– Спасибо вам, друзья мои, – ответил Шаверни. – Надеюсь, что ваши молитвы помогут мне в моих поисках. Вер­нувшись в Париж, я без промедления отправлюсь к вам, дабы вы не усомнились ни в моей дружбе, ни в моей вам преданно­сти.

– Я тоже буду молиться за вас, господин де Шаверни, – промолвил посланник. – Я попрошу Господа хоть немного умерить ваш безрассудный пыл и отвести вражеские клинки от вашей груди. До свидания, маркиз, и, смею надеяться, до ско­рого свидания.

Затем герцогиня де Сент-Эньян села в карету, герцог занял свое привычное место возле дверцы, и маленькая кавалькада тронулась в Париж.

Герцогиня де Сент-Эньян была верной и преданной женой, но в тот вечер сердце ее билось учащенно, и она еще долго прижималась лицом к окошку кареты, силясь различить в сумерках хрупкий силуэт маркиза де Шаверни, скакавшего об­ратно в Испанию.

Поразмыслив, Шаверни решил, что нет смысла возвра­щаться в Испанию прежней дорогой, ибо, проехав по ней дважды, он не обнаружил никаких следов Лагардера.

Посланник заверил его, что шевалье не было в Мадриде; не было там и девушек, что подтвердил ему сам Гонзага во время их последней встречи.

Значит, надо искать в другом месте. Но где? Куда ему ехать? На восток? На запад? А может, ему следует отправить­ся в Арагон или Кастилию или помчаться в Леон?

Сыскать человека в Испании не легче, чем извлечь иголку из стога сена, а у маркиза оставалось так мало времени! На счету был каждый день, каждый час! Вдобавок Шаверни плохо знал испанский язык, что весьма затрудняло поиски. И если он на своем ломаном испанском еще мог кое-как задать вопро­сы, то пространные ответы собеседников он зачастую понимал лишь наполовину.