Такое правдивое и выразительное окончание этой истории. Я должен был привыкнуть к этой боли. Я должен был пройти ту точку, когда это заставляет меня неистовствовать, рыдать и крушить все вокруг. Я обнаружил, что вцепившись в край стола, пытаюсь взять себя в руки, пережидая бушующую бурю внутри.

— Сгубили, — слабо проговорила королева Малта.

— Ушла навсегда, — подтвердила Янтарь.

Рейн пополнил маленький синий бокал  золотым персиковым бренди и аккуратно подтолкнул его ко мне. Это не поможет, но я постарался оценить жест. Я не должен пить. Уже выпито слишком много и слишком быстро. Я посмотрел на бокал, покрутил его в руках, и мои мысли направились к Верити. Как часто я замечал у него этот простой жест? Что он видел там?

Ничего, Фитц. Вообще ничего. Выпей, чтобы получить фальшивое мужество, и двигайся вперед. Это единственное направление, в котором человек может двигаться.

Я поднял глаза, прислушиваясь. Воображение. Я взял бренди и выпил.

— Дети — не карты для торга, — подтвердил Рейн. Он посмотрел на свою королеву. — Тем не менее, я не могу представить себе, как показать всю глубину нашей признательности, — он помолчал и добавил неловко: — Или безумная надежда, которую я чувствую за других детей. Я знаю, что мы должны казаться жадным, но, если вы согласны помочь нам, пожалуйста, позвольте мне позвать родителей и поговорить с ними сегодня же. Сказать им, что, возможно, вы поможете. Может быть, завтра?.. — он позволил вопросу повиснуть в воздухе.

Волна ожидания, которая исходила от них обоих, потрясла меня.

— Я не могу давать никаких обещаний, — предупредил я.

Янтарь вдруг снова заговорила:

— Он должен хорошо отдохнуть, прежде чем попытается еще раз. Исцеления истощают его... это трудно объяснить, — она остановилась, а затем решилась предупредить Рейна: — И, когда вы будете говорить с родителями, вы должны быть честны, сир. Скажите им, что есть риск, и что принц Фитц Чивэл может быть не в состоянии помочь. Иногда его исцеления накладывают тяжелый отпечаток на того, кому он помогает. Я говорю из личного опыта! Предложите им посмотреть на это, как на азартную игру.

— Есть еще генерал Рапскаль. Ему это не понравится, — с тревогой сказала Малта.

— Ну это мелочи, — сказал Рейн со смехом, но в нем не было никакой радости. — И некоторым из драконов может быть интересно. Сейчас их здесь немного. Большинство отправились в теплые края, на сезон, или год, или десять лет. Они не считают время, как мы.

— Они не думают о детях, которых должны сформировать или наставить в их изменениях, — с горечью сказала Малта. — Те, кто пренебрегает своими молодыми Элдерлингами, разумеется, выразят небрежное сожаление.

Я не смог охватить всю картину того, что слышал, но предложение отдыха в одиночестве звучало соблазнительно. Усталость, должно быть, отразилась на моем лице, и Малта добавила:

 — Думаю, что для вас и для вашего молодого слуги уже готовы удобные комнаты. Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить вам ночь отдыха и сладких снов, — ее взгляд встретился со взглядом мужа, он кивнул и медленно добавил:

— Я обещаю, что предостерегу родителей от слишком больших надежд. И дам им ночь, чтобы они решили — попробовать или нет.

Янтарь кивнула ему за меня:

— Способности принца Фитца Чивэла не безграничны. Он не в состоянии восстановить зрение, но многое другое, что было со мной не так, он исправил.

Малта кивнула:

— Меня огорчило, когда я увидела, что ты потеряла зрение и подверглась жестокому насилию. Ты рассказала нам, что случилось с тобой, но так и не сказала, как ты приобрела сходство с Элдерлингами. Я знаю, что у тебя с Тинтальей были некоторые дела несколько лет назад. Наверное, это  она начала твои изменения?

Мне захотелось, чтобы Янтарь могла видеть выражение лица Малты. Та явно опасалась услышать ответ, который ей не понравился бы. Но Янтарь кружила вокруг вопроса так легко, как умел только Шут.

— У нас были общие дела. Много лет назад, тогда она была более склонна к тому, чтобы чтить свои долги перед простыми людьми. Она убедила хороших людей из Трехога взять меня в экспедицию.

— Я помню что-то такое, — ответила Малта. А потом, как будто освободившись от истории Янтарь и ссылаясь на обязанности в качестве хозяйки, она добавила: — Если вы меня извините, я могу дать вам только слабое утешение.

— И я также, — добавил Рейн. — Пожалуйста, располагайтесь поудобнее.

Они вышли из комнаты вместе, рука Малты на руке Рейна. Фрон побрел за ними с оставшимися под его опекой пирогами. В дверях он остановился, повернулся и показал нам удивительно ловкий поклон для молодого человека, сжимающего тарелку. Я старательно улыбался, пока за ними не закрылась дверь.

Какое-то время мы сидели в тишине, каждый занятый собственными мыслями. Янтарь тихо спросила:

— Почему же ты сделал это, Фитц? Почему попытался исцелить самостоятельно мальчика, которого ты едва знаешь? — она откинулась на спинку стула и потерла лицо. — Когда я поняла, что происходит, я была в ужасе.

— Он взял мою руку, и все… просто случилось. Мы соединились Скиллом, и я не думаю, что мог бы воздержался от исправления его тела.

— Звучит опасно, — заметил Лант, и Янтарь подавилась смехом.

Вошла служанка с подносом, на котором стоял большой серебряный чайник в окружении крошечных белых чашечек, следом за ней шли Спарк и Пер. Служанка налила каждому из нас маленькую чашечку темной жидкости, исходящей паром.

— Подарок от короля и королевы. Чай «Сладкий Сон», — она пожелала нам доброй ночи и ушла.

Я поднял чашку, понюхал и передал Янтарь.

— Ты знаешь - что это? Это как очень темный чай, но гуще.

Она понюхала, а затем сделала небольшой глоток.

— Я пробовала его раньше, в Бингтауне. «Сладкий Сон». Он помогает хорошо спать с очень приятными сновидениями. Он позволит забыть все твои заботы. Очень дорогой. Подать его - хороший комплимент.

— Так и есть, — Персиверанс подтвердил от души. — Женщина, которая привела нас сюда, была поражена, услышав, что нужно приготовить его для вас. Он проделал путь от Джамелии, подарок для короля и королевы от самого Сатрапа! «Подобно тому, как пить золото», — сказала она.

— Я бы не отказался от глубокого сна, — тихо сказал Лант. — С приятными сновидениями, для разнообразия, — он взял чашку и отхлебнул. Мы наблюдали за ним. Он облизнул губы. — Мило. Сперва горчит, а затем вкус сладкий.

Янтарь пила медленными глотками. Она остановилась, словно поняла, что я смотрю на нее.

— Это безопасно, — тихо сказала она. — Торговцы всегда будут торговаться с вами, но яд не является частью их этики. И я не думаю, что Рейн и Малта причинили бы вред человеку, который спас их сына. Или человеку, который, как они надеются, спасет детей Кельсингры.

Спарк наблюдала за Янтарь. Недолго думая, она подняла свою чашку к губам и попробовала.

— Мне нравится, — провозгласила она и сделала еще один глоток.

— Ты не будешь пить, не так ли? — Янтарь улыбнулась мне через стол. В улыбке был заметный намек на вызов.

— Я осторожный парень, — напомнил я.

— Фитц. Есть время для осторожности. И время, чтобы попробовать что-то новое. Что-то, что может позволить тебе хорошо выспаться ночью, — я не знаю, как она почувствовала мое колебание. — Гостеприимство, — тихо сказала она. — Не отворачивайся от столь любезного подарка. Я обещаю тебе, что это не более, чем успокаивающий чай. И это гораздо менее пагубно, чем каррим. Вежливость требует, чтобы мы насладились им, — она подняла крошечную чашку и отпила.

Персиверанс посмотрел на меня. Я пожал плечами и попробовал. Приятно, горький со сладким послевкусием. Глядя на меня, мальчик выпил свой чай медленными глотками.

— Фитц, пей, — сказала Янтарь голосом Шута. — Доверься моему опыту. Это не повредит тебе и может сделать много хорошего.

Так я и сделал. К тому времени, когда пришли две служанки, чтобы отвести нас в наши комнаты, меня охватила приятная усталость. Я не чувствовал никакого тяжелого ощущения наркотического опьянения, просто состояние, обещающее хороший сон.