Мне все же пришлось задержаться. Кристоф насильно усадил за стол и сварил в турке кофе. Я сидела за столом в прострации, а он говорил о всякой ерунде.

— Вижу, ты ее любила, — поставив передо мной чашку, заметил Кристоф, потеряв надежду разговорить.

— Я ее с детства знаю. Она строгая, но добрая. Была.

— Тяжело терять тех, кого любил.

Я вопросительно посмотрела на Кристофа. Он сел за стол, но так и не стал есть.

— У меня отец неожиданно умер. Прошло уже несколько нет, но его до сих пор не хватает.

— Мне жаль, — я накрыла его руку своей.

Даже не знаю, зачем это сделала. Горе потери объединило, что ли, ведь он до сих пор скорбел. Кристоф посмотрел на меня с удивлением и как-то задумчиво.

— Пей кофе, иначе опоздаешь.

— Да, — кивнула смущенно я и взяла чашку, а он принялся за завтрак.

Из дома мы вышли вместе. Предложила его подвезти, но Кристоф отказался и, засунув руки в карманы пальто, наблюдал, как уезжаю я. Известие о смерти Аделаиды Стефановны меня настолько оглушило, что я даже не озаботилась тем, что моя квартира была открыта. Я точно не помнила, закрывала ли дверь, уходя с Кириллом, ведь спешила. Но возможно, и мою квартиру обыскивали.

Помнится, бабушка Саши перед нападением говорила, что вещи лежат не на своих местах, но ничего не пропало. Даже если и так, дорогих картин у нас нет, как и большой наличности или драгоценностей, а платок с дневником у Кирилла. Так что я не волновалась об этом.

Сложнее всего было молчать. Переложив на мои плечи обязанность сообщить об утрате, Богдан поставил меня в трудное положение. Не знаю, что у них там было с Сашей, но, судя по ее счастливому виду, было все. Она вся светилась в этот день, и язык не поворачивался сказать ей, что бабушки уже нет. А когда мы встретили ее родителей, то подавно. Не хотелось портить радость встречи, и я трусливо молчала, не желая омрачать момент. Отвезла Лебедевых домой выгрузить вещи, а потом уже в больницу. Там-то они сами все узнали.

— Ты где? — Богдан не тратил время на приветствия.

Разговор с Савицким разозлил. Как его могли назначить на такую должность?! Прошли сутки, а до сих пор не ясно, чьи люди поработали в квартире Лебедевой. Пришлось нагнать страха, чтобы зашевелились.

— У себя в офисе.

— Не хочешь поужинать?

— Ты разве не со своей крошкой? — чуть насмешливо поинтересовался Кристоф.

— К ней родители прилетели. Сам знаешь, я не силен в утешениях, ей лучше с ними.

— Знакомство откладывается?

— Оно ни к чему.

— Она к тебе сегодня не приедет?

— Нет. Думаю, завтра встретимся. Алекс телефон у меня свой забыла. Если хочешь, сегодня можем посидеть у меня.

Кристоф заколебался. Вечером он планировал нанести визит Кристине. С другой стороны, та может утешать подругу или помогать в организации похорон, и ей будет не до него. Не хотелось давить на девушку. Кристоф не ожидал, что она так привязана к старушке. Утром ее неприкрытая скорбь напомнила о его собственной потере. И после всего, что было между ними, она сама дотронулась до него, выражая участие!

Искреннее сочувствие Крис поразило и что-то тронуло в душе. Теперь Морено был серьезно настроен завоевать ее. Надоели любовницы, которых интересовали только деньги. Да, с такими проще, но они приедаются, и Кристина выгодно отличалась от них.

— Кристоф?

— Да. Я подъеду, — отозвался он, решив сегодня больше Кристину не тревожить. Лучше ограничиться звонком перед сном. — Ты где?

— Уже в ресторане.

— Говори адрес и закажи мне, я голоден.

Закончив разговор, Богдан подозвал официанта. Он как раз делал заказ, когда позвонила сестра.

— Ирен, минуту…

— Ты занят?

— Нет, я в ресторане.

Ковальский кивком головы отпустил официанта.

— Я тоже. Мы можем поговорить?

— Да. Что случилось?

— Это насчет Хана.

— Ирен, он там работает. Войди в положение.

— Я знаю. Только время на Еву у него есть.

— Ирен…

Богдан выругался про себя, не зная, как объяснить сестре, что это лишь работа. Она ничего не знала об их двойной жизни и тайнах Ордена.

— Богдан, все в порядке. Она мне нравится и лучше всех тех, что у него были. Мне кажется, он к ней тоже относится по-особому.

— Ты с ней знакома? — нахмурился Богдан. Сразу захотелось позвонить Хану и спросить, чем он думал, знакомя их.

— Да, мы случайно познакомились в городе. Это неважно, я хотела поговорить о другом.

— Слушаю тебя.

— Понимаешь, эта помолвка с Ханом… все это неправильно.

— Только не говори, что ты его не любишь!

— Люблю. Только как брата. Вы для меня оба одинаково дороги, и одна мысль о том, что мне придется целоваться с ним, вызывает чувство неправильности. Это все равно что целовать тебя. В щеку можно, но все остальное уже инцест.

— Ирен…

Богдан почувствовал растерянность. Никогда не думал, что придется обсуждать с сестрой интимную жизнь.

— Не надо говорить, что все у нас получится! — в ее голосе слышались раздражение и упрямство. — Пойми, мы пробовали как-то, и это катастрофа.

— Он тебя целовал?!

Немедленно захотелось врезать Хану, несмотря на то, что они с сестрой помолвлены. Одна мысль о том, что тот тянет к Ирен руки…

— Богдан, ты меня слышишь? Наша помолвка — ошибка!!! Мне нужна твоя помощь. Нужно что-то решать с отцом.

— Ирен, это не телефонный разговор. Лучше обговорим при встрече. Ты должна понимать, что проблема серьезна. Мне необходимо убедиться, что речь идет о вашем с Ханом общем решении, а не о твоем капризе.

— Поверь, Хан тоже осознал проблему и сам не рад нашей помолвке.

— Почему тогда молчал?

— Потому что лишь сейчас свадьба замаячила на горизонте.

Это так. Отец уже знает, как назовет внуков, и на Рождество хотел всех собрать и назначить дату свадьбы.

— Хорошо, я тебя услышал. Поговорим при встрече.

Резко прервав разговор, Богдан невидящим взглядом посмотрел перед собой. Сестра даже не представляет размеров проблемы! Если все так, как она говорит, то это катастрофа. Руки Ирен просили многие, но отец всем отказал, одобрив ее помолвку с Ханом. Если сейчас Зегерс откажется от своих слов, отец не простит. Хуже всего — он примет это как личное оскорбление и начнет мстить.

«Лучше бы им пожениться», — мрачно подумал Богдан.

Я без сил упала на диван. Ноги гудели, тупая боль в висках делала голову чугунной. Тишина родного дома давила и казалась гнетущей. Мы целый день ездили, организовывая похороны и покупая все необходимое. Хорошо, что у меня машина, иначе не знаю, как бы справились.

Только уже вечером собрались у Саши, планируя дела на завтра. Я видела, как все устали, и ушла, чтобы не мешать им. С утра я выпила чашку кофе, и то благодаря Кристофу, и ничего не ела. Сил встать и что-то себе приготовить не было. Идея просто заснуть на диване казалась все более привлекательной.

Мысли возвращались к событиям дня. Резануло, что мать Саши даже не сделала вид, что скорбит. Уже стала планировать продажу квартиры, уговаривая дочь переехать к ним. К моему удивлению, Сашка пока отказалась, но это пока. Ее мать умеет быть настойчивой.

Уже стала смотреть, что можно выкинуть как ненужный хлам, а что лучше забрать. Больше никогда в доме Лебедевых не будет так, как прежде. Для меня он без Аделаиды Стефановны казался опустевшим. Именно она наполняла его своим сильным духом.

Слезы сами собой потекли из глаз. Сразу вспомнилось детство, уроки французского. Я очень многим была обязана Аделаиде Стефановне, и помочь с похоронами — самое малое, что могла для нее сделать.

Сегодня смотрели одежду, в которой ее будут хоронить. Мать Саши очень интересовалась шейным платком, желая положить бабушку в нем. Даже перерыла все шкафы. Я чуть не сказала, что он у меня, но вовремя прикусила язык. С нее станется оставить платок себе, а это не та вещь, которую я бы ей доверила.