5. Симптом ребенка не только выражает проблему родителя, но служит также и попыткой ее решения: ввиду своего недуга, ребенок становится центром притяжения родительской заботы, куда направлено все отцовское и материнское внимание или наказующий гнев. Мало того, симптом разворачивает родителей лицом к их собственным родительским проблемам, отвлекая от других тревог, нередко переполняющих жизнь взрослых. Директива, предписывающая родителю притвориться, будто его мучает определенная проблема, а ребенку — имитировать, будто он помогает родителю, замещает шутливой игрой «реальную» ситуацию, где у родителей действительно имеется проблема, а ребенок старается их защитить. Поскольку родитель, участвуя в игре, притворно делает вид, что нуждается в содействии ребенка, тем самым он дает понять, что в реальной жизни не испытывает потребности в подобного рода помощи и ребенок «реально» не помогает ему. Когда такое послание открыто «озвучивается» и достигает слуха ребенка, он отказывается от симптоматического поведения, и продолжение игры теряет свой смысл.

6. Настоящий подход подобен предписанию правил системы (Palazzoly и др., 1978). В данном случае, однако, если что и предписывается, так это пересмотр правил; правила — «симулированные», а не «реальные». Семья, как предполагается, не прибегнет к сопротивлению, изменяя их. От членов семьи ждут только игры, представления. Как результат, правила перестают быть «реальными»; они переходят в область воображения, фантазии, игры, приобретая большую гибкость.

7. В условиях заданий, предписывающих имитацию, метафора перестает представлять реальность. Она становится олицетворением «имитированной», или метафорической, реальности и является поэтому метафорой особого рода: метафорой других метафор. Сама реальность отступает на дальний план, почти исчезает. Метафора первого порядка теряет свое отличие от метафоры второго порядка и поэтому не может больше служить выражением реальности или использоваться в попытках изменить реальность. Когда «депрессия» мужа выступает метафорой ситуации его непринятия или способом вовлечения в свои переживания жены и когда терапевт просит его «имитировать» свою депрессию, чтобы жена не могла понять, притворяется он или ему действительно плохо, то «притворная» депрессия становится метафорой самой «депрессии», в свою очередь являющейся метафорой ситуации, переживаемой пациентом. Между «реальной» депрессией и «имитированной» трудно установить различие, и поэтому депрессия не может больше рассматриваться как выражение реальной ситуации, а также использоваться в качестве средства ее изменения.

8. Когда цепочке взаимодействий дается обозначение «это имитация, притворство, игра», участникам подобного спектакля будет непросто вернуть данный ряд взаимодействий в прежние рамки: «Это реальность». Терапевт может воспользоваться данной особенностью, чтобы спутать и элиминировать реальность симптома и изменить систему взаимодействий, питающую эту реальность. Когда погруженный в депрессию бухгалтер, с которым мы познакомились в третьей главе, начинает изображать свою депрессию, жена и терапевт беспощадно критикуют его игру, находя ее недостаточно правдоподобной. После нескольких неудавшихся попыток явить миру свою депрессию пациент сдался: «Как можно притворяться, что у тебя депрессия, когда ты чувствуешь себя на вершине мира!» Жена спросила: «Ты и в самом деле это чувствуешь?» Система взаимодействия между мужем и женой изменилась, и жена утратила способность понимать, что скрыто под личиной притворства — депрессия мужа или его оптимизм.

Отклонения в поведении ребенка можно рассматривать под углом зрения их полезности для родителей, так как они выявляют систему взаимодействия, которая выступает аналогией другой системы взаимодействия, присущей данной семье. Предполагаемая последовательность событий может быть, например, такой. Родитель А — как часть системы взаимодействий А в семье — переживает тревожное состояние или обладает способностью ввергать в это тревожное состояние других. В определенный момент подобным образом начинает вести себя и ребенок, точно так же либо испытывая тревогу сам, либо заставляя ее переживать других, но уже как часть системы взаимодействий В (в которой легко усмотреть сходство с системой взаимодействий A). Система взаимодействий В замещает в семье систему взаимодействий А. Если система взаимодействий В почему-либо перестанет функционировать, семья возвращается к системе взаимодействий А, которая, однако, так или иначе должна привести к восстановлению системы взаимодействий В. Этот порядок вещей прокручивается по кругу вновь и вновь, циклически меняя лишь фокус взаимодействий (I.Sojit, personal communication, 1979).

В некоторых семьях ребенок на самом деле не нуждается в «симптоме», чтобы создать фокус, притягивающий родительскую заботу. Его личностные черты — выраженная застенчивость, уход в себя, сарказм, жестокость, эгоцентризм, легкомыслие — могут выполнять ту же самую функцию. Личностные черты, красноречиво проявляющиеся в так называемых «характерологических проблемах», играют в семье ту же роль, что и симптомы, о которых мы рассказывали выше, и поддаются тем же самым терапевтическим подходам (N. Madanes, personal communication, 1979). Терапевт должен подходить к этим случаям, понимая, что личностная черта ребенка метафорически выражает ситуацию, связанную с каким-либо другим членом семьи.

Проблема терапевта заключается в том, чтобы заставить ребенка отказаться от своего трудного поведения, каким бы «помогающим» (с учетом родительской ситуации) оно ни было, а родителей — отказаться от системы взаимодействия, которая выполняет, хотя и полезную, но дефектную функцию в семье. Несколько парадоксальных стратегий, позволяющих овладеть данной проблемой, были представлены в четвертой главе настоящей книги. Теперь пришел черед поделиться другими методами терапевтической работы.

Ниже будут рассмотрены три подхода к изменению системы внутрисемейного взаимодействия и к решению проблем ребенка: 1) изменение метафорического действия, 2) поиск метафоры успеха и счастья взамен неудачливости или «несчастливости», 3) изменение метафорического решения .

Стратегия 1: Изменение метафорического действия. Терапевт может изменить отклоняющееся поведение ребенка, заменив симптом другим действием — так, чтобы новое метафорическое действие выполняло позитивную функцию в семье, не сопровождаясь теми губительными последствиями, которые влекло за собой симптоматическое поведение. Данный подход иллюстрирует следующий пример.

Восьмилетний мальчик был приведен к терапевту с симптомом самоповреждающего поведения: он нанес себе рану в области желудка длиною в пять и шириною в два-три сантиметра. Рана слегка кровоточила, воспалялась и причиняла ребенку боль. Сделал он это сам при помощи булавки, предпринимая все новые и новые усилия, чтобы рана не заживала.

Мать работала прислугой. У нее было три сына, и все они росли, не зная родительского контроля. Вернувшись из школы, дети оставались дома одни, проводили время, разрушая домашнюю мебель. Мать оказалась высокой, тучной женщиной, сникшей под тяжестью многочисленных личных, социальных и финансовых трудностей. Она страдала от различных физических недомоганий, вызванных ее полнотой. Взрослого мужчины, на помощь которого можно было бы рассчитывать, в семье уже давно не было.

Мальчик вонзал булавки не только в себя самого; он колол ими мать, а также других людей, которым случалось проходить мимо него. Учителя жаловались, что по тем же причинам от него страдают одноклассники. К каким только наказаниям ни прибегала мать, стараясь повлиять на сына! Все было безуспешным: изменить его поведение не удавалось.

На первую встречу пришли мать и все трое ее сыновей. Терапевт объяснил клиентке, что проблема сына заключается в том, что он втыкает булавки не туда, куда надо, то есть в «неправильное место». Эта ужасная рана была нанесена как раз в такое «неправильное место», поскольку всем и каждому известно: вонзать иголки в самого себя страшно вредно и опасно, как, впрочем, и в других людей. Терапевт обратилась к матери за помощью, заметив, что надеется на ее участие, и предложила поработать с мальчиком так, чтобы он научился, куда и как следует втыкать иголки. Мать с радостью согласилась. Терапевт вручила ей маленькую, величиной с эльфа, резиновую куколку, подчеркнув, что использовать ее следует в играх только с этим сыном и ни в коем случае с другими детьми. Далее она поручила матери купить коробку с сотней булавок и принести покупку домой. Каждый вечер ей следует устраиваться рядом с сыном и наблюдать, как тот будет втыкать все сто булавок, одну за другой, в резиновую куклу. Во время этой операции сыну необходимо считать булавки, стараясь не сбиваться со счета. Таким образом, он должен практиковаться, втыкая булавки соответствующим образом в соответствующее место, одновременно тренируясь в умении считать, что, несомненно, упрочит его позицию в классе. После того как он израсходует все сто булавок, ему следует вынуть их одну за другой и снова сложить в коробочку .