— Не в этом мире. — Я протянул ему одежду монаха. Хартвиг вздохнул и принял ее.

— От городских властей я ничего не жду. Они себя уже показали с «лучшей» стороны. Орден упечет меня в яму какого-нибудь спрятанного в горах замка. А церковники законопатят в монастырь, где охрана будет посерьезнее, чем у этих аскетов. Так что я предпочту стражей. Во всяком случае, пока у меня не появится возможность от вас отделаться.

— И чем ты будешь заниматься, когда убежишь? — поинтересовался я, делая для себя заметку внимательнее за парнем приглядывать.

— Спасу этот мир от самого себя. Как тебе такое? Я лишь усмехнулся.

Когда мы достигли центрального двора монастыря, здесь произошли кое-какие изменения. Я увидел их сразу, стоило мне выйти из-за угла кухни. Ворота были распахнуты настежь, и внутри монастырского двора торчали пятеро незнакомцев. Двое из них сидели в седлах, а трое беседовали с той парочкой монахов, что совсем недавно указали мне путь.

Я разумно шагнул назад, в тень, и Хартвиг чуть в меня не врезался.

— Кто это? — прошипел он мне на ухо.

— Так сразу не разберешь. Но в том, что они пришли за тобой, не возникает сомнений.

«Проклятье! Неужели монахи настолько продажные сволочи?» — спросил я у звезд на небе, но те и не думали отвечать.

Старикан во дворе между тем получил увесистый кошелек, гораздо более внушительный, чем тот, что дал мне Карл, и указал новоприбывшим дорогу. Грубо говоря, он ткнул пальцем прямо в меня, но, благодаря тому, что ночь была темная, мы остались невидимы. Не желая искушать судьбу, я развернулся и велел Хартвигу:

— Живо, за мной.

Мы обогнули угол кухни, пересекли крыльцо и ввалились в большой пустынный холл с погашенным очагом. Хартвиг не стал прикрывать дверь, оставив небольшую щель, так что мы оба видели, как три вооруженные фигуры протопали по огороду в сторону часовни.

— Так кто они? — вновь спросил мой спутник.

— Повторяю. Мне это неизвестно. Я знаю лишь одно: ждать от них чего-то хорошего — глупо.

— Что ты делаешь?

— Зажигаю фитили. Слушай внимательно, если начнется переполох, держись у меня за спиной.

Сжав в каждой руке по пистолету с тлеющими фитилями, я отправился в обратном направлении. Во дворе произошли очередные изменения — монахи лежали порубленными, а один из «гостей» как раз вытирал клинок, испачканный в крови привратника. Другой обыскивал труп старика, чтобы забрать кошель.

Смелые ребята, раз они решились совершить убийство в монастыре. И глупые, если считают, что князья Церкви так просто это оставят. Некоторых людей события, подобные истории Белой стены[20] ничему не учат.

Они увидели нас, когда мы подошли к колодцу. Я без всяких расшаркиваний вскинул руки и нажал на спусковые крючки. Фитили чиркнули в воздухе, пистолеты грохнули огнем и едким дымом. Одному пуля раздробила колено, другому попала чуть выше, в бедро. Я отбросил бесполезное оружие, достал кинжал, подошел к лошадям, перерезал подпруги, чтобы хоть как-то задержать возможную погоню, а затем склонился над одним из раненых.

Он стонал, зажимая руками простреленную ногу. Проверив его карманы, я забрал деньги, считая, что они будут нелишними, и показал спутнику добытый серебряный жетон:

— Знаешь, что это такое?

— Да, — кивнул он. — Орден Праведности такие носит. Дорога перед монастырем расцвела грохотом и огнем.

Находившийся там человек, как видно, торопился, поэтому пуля, вместо того, чтобы оторвать мне голову, прошла рядом. На пару секунд я ослеп от вспышки и едва не получил тяжелой аркебузой по лицу, но Хартвиг ловко подставил нападающему подножку. Тот упал, я ударил его ногой, схватил замешкавшегося помощника и потащил к лесу, где были спрятаны наши лошади.

— Доброе утро, Людвиг, — услышал я над ухом голос Проповедника.

Открыв глаза, я увидел его «светлый» лик на фоне сосен, залитых солнечными лучами.

— Ты нашел Пугало?

— Нашел. — Душа посмотрела по сторонам. — Оно где-то здесь. Наверное, опять ушло бродить по полям. Кстати говоря, если тебе интересно, то твой спутник намеревается сбежать. Прямо сейчас.

Эти слова заставили меня подскочить и сбросить одеяло. Босиком я направился по влажной траве к лошадям, возле которых возился Хартвиг.

— Думаешь, сможешь удержать меня силой? — с вызовом спросил он.

— Думаю, что смогу, — миролюбиво ответил я ему. — Но не буду.

Мне показалось, он давно так не удивлялся. Даже про лошадь забыл.

— В смысле? — нахмурился беглец, подозревая подвох.

— Путь до Богежома не близкий, и я не смогу денно и нощно не спускать с тебя глаз. Если ты захочешь убежать — значит, убежишь. Так что все мои потуги задержать тебя против твоей воли — бесполезны.

— В принципе его можно связать, — подсказал Проповедник.

— Какая злобная душа у тебя в друзьях! — еще сильнее нахмурился Хартвиг и заработал от Проповедника, действительно, недружелюбный взгляд:

— Чего мне с тобой быть добрым?! Он шеей рисковал, чтобы тебя вытащить, а ты убегаешь, словно неблагодарная свинья! Отказ от благодарности является грехом.

— Успокойся, — попросил я Проповедника, видя, как лицо человека краснеет не то от гнева, не то от смущения. — Хочешь уезжать, Хартвиг, скатертью дорога. Я посижу здесь, в лесу, на травке, и дождусь, когда ты вернешься. Если за три часа не появишься, отправлюсь тебя спасать.

— Спасать? — озадаченно повторил тот.

— Хватит придуриваться, — попросил я, старательно скрывая раздражение. — Мы полночи неслись полями и огородами, а погоня дышала нам в спину. Если ты считаешь, что о тебе забыли, то глубоко заблуждаешься. Нас будут искать. На дорогах и в городах. Конечно, небольшая фора есть, потому что они не знают, в каком направлении мы движемся. Но это лишь до той поры, пока нас не увидят. Дальше в том, куда мы едем, не разберется только идиот. Исходя из всего вышесказанного, раз ты оказался такой нужной всем фигурой, тебя сцапают достаточно быстро. Или соглядатаи на дорогах, или возле городских ворот, или в какой-нибудь таверне.

— Ты преувеличиваешь, не так ли?

— Просто я знаю, как умеет охотиться Орден. Можешь мне поверить, они не любят выпускать добычу из зубов…

— Как и Братство стражей, — перебил меня Хартвиг, но я продолжил тем же ровным тоном:

— Ты заблуждаешься насчет Братства, потому что нас мало. Организовать грамотную облаву на большой территории не в наших силах. Стражи действуют в одиночку и лишь иногда парами. Но не Орден. У законников полно наемников и тех, кто у них в долгу, в том числе я говорю и о власти. Разумеется, не всегда и не везде. К примеру, здесь, в Фирвальдене, у особого закона в последнее время множество проблем, поэтому, скорее всего, им придется справляться своими силами.

— Каких проблем? — заинтересовался он.

— Сейчас это совершенно неважно. Но даже без поддержки солдат, курьерской почты и правительственных постоялых дворов они — серьезная угроза. Тебя найдут и загонят, как зайца. На этой многообещающей ноте позволь нам расстаться. Забирай лошадь и проваливай. Если тебе повезет, вернешься в ближайшее время. Если нет — вини только себя.

Я повернулся к нему спиной и потопал обратно к своей лежанке, уже зная, что он никуда не денется.

Так и случилось. Когда я обувался, он сел рядом:

— Как твое имя, страж?

— Людвиг.

— А его? — Хартвиг ткнул пальцем в Проповедника. Я помедлил:

— Называй его Проповедником. Он не любит, когда к нему обращаются по его настоящему имени.

Старый пеликан поджал губы, но от комментариев воздержался.

— В чем выгода Братства? Зачем я им? — Хартвиг в упор посмотрел на меня.

— Ты ждешь честного ответа? — вопросом на вопрос ответил я. — Совершенно без понятия. До вчерашнего дня я не знал о твоем существовании и, думаю, ничего бы не потерял, если бы не узнал. Может быть, ты мне поведаешь, какие тайны скрываешь, раз вызвал такой неожиданный ажиотаж среди совершенно разных людей?