— Или не найдет, если удача будет на ее стороне.

Я сунул руки в карманы, шагая дальше, и они пристроились рядом.

— И что теперь? — не выдержал Проповедник.

— Займусь делами. В мире полно темных душ. Съезжу в Арденау. Я не был на родине несколько лет. Встречусь с Гертрудой. Расскажу обо всем, что здесь произошло, старейшинам. Братство должно быть готово к неприятностям.

Мы со старым пеликаном сделали еще несколько шагов, прежде чем поняли, что Пугало нас не сопровождает. Оно стояло на дороге, вытянувшись в струнку, точно терьер, почуявший лису, и смотрело туда, откуда я пришел.

— Эй, Соломенная голова! — окликнул его Проповедник. — Забыло, куда надо идти? Э-эй! Мы здесь. Иисусе Христе, ты не только онемело, но и оглохло?!

— Погоди, — нахмурился я и подошел к Пугалу.

Оно мелко дрожало, и в узких глазах то загорались, то гасли два маленьких уголька.

— Что там? Что ты видишь?

Оно положило мне на плечо тяжелую, костлявую руку и развернуло, предлагая смотреть не на него, а на мрачную дорогу, бархатное звездное небо и темные силуэты деревьев, выступающие на этом фоне. Вокруг была последняя ночь зимы, странная той зловещей тишиной, которая застигает одинокого путника на пустынном тракте. Я, кажется, не дышал, вместе с Пугалом смотря во мрак. И тот ответил мне.

Золотистой искрой. Золотой вспышкой. Золотым светом.

Огонь цвета жидкого золота поднялся выше древесных крон и тут же опал, оставив в небе золотое зарево.

— О, Господи! — ахнул Проповедник.

Но я уже не слушал его. Бежал обратно.

Золотые костры, такие теплые, прекрасные, похожие не на обычный огонь, а на расплавленный драгоценный металл, горели повсюду. В лесу, на огромном пустом поле и там, где еще совсем недавно стояла старая ферма.

Их было несколько десятков, хаотичных, разбросанных по округе, совершенно невероятных. Волшебных. И смертельно опасных.

Это было то же пламя, что свирепствовало на площади в Крусо, пускай и менее яростное. Оно горело, попирая все законы мироздания, само по себе, не нуждаясь в топливе и не завися от капризов ветра.

Пугало не стало подходить к ближайшему костру, а остановилось как вкопанное и, казалось, нюхало воздух, пахнущий тяжелой гарью и, чуть уловимо, пережаренным мясом. Затем оно опустило голову, ссутулилось и с некоторым разочарованием село на землю. На его взгляд, тут уже не было ничего интересного.

Проповедник не пошел со мной по иной причине — он боялся, хотя ни один огонь не мог причинить душе вреда.

— Может, не стоит тебе туда лезть?! — крикнул он мне в спину.

Но я не мог поступить иначе.

Первое тело, обугленное до головешек, все еще дымящееся, я нашел рядом с мертвыми лошадьми. Лишь по кривой полосе металла, в которой трудно было опознать саблю, я понял, что это хагжит.

В дом я зайти не смог, тот все еще полыхал, поэтому направился от костра к костру, по выжженной земле.

И едва не споткнулся о труп Чезаре. Он лежал на животе, и в его спине была прожжена сквозная дыра величиной с два моих кулака. Глаза оказались распахнуты, на лице застыли удивление и обида.

Я все дальше отходил от фермы, продолжая искать, и в глазах постепенно начинало двоиться от золотых огней. Их было куда больше, чем мне показалось вначале.

Я бы прошел мимо, если бы она меня не окликнула. Ее лицо почернело от копоти, правая рука напоминала обгоревшую ветку, а на то, что было ниже груди, нельзя смотреть без слез — один сплошной ожог.

Она попыталась улыбнуться, показать, что все хорошо, но получилось это неважно. Кристина сплюнула темно-коричневую слюну, я ощутил пряный, едкий запах и понял, что она только что съела корень золотого льва, сильный хагжитский наркотик, избавляющий от любой боли.

— Не повезло, — только и сказала она. — Мы искали его, а он нашел нас.

Было понятно, о ком она говорит.

— Ты видела темного кузнеца?

— Издали. — Страж уронила голову на землю. — Я не смогу тебе помочь. Пообещай мне сделать кое-что.

— Обещаю.

— Отправляйся в Клагенфурт. Там живет дочь Вальтера. Улица Стены. У нее дар. Я поклялась ему, что Братство ее примет. Не перебивай. Слушай.

Она взяла из распотрошенной сумки еще один корень, отправила его себе за щеку:

— Под полом в его доме есть книга. Сожги ее. Это важно. Сделаешь?

— Да.

— Возьми себе Вьюна. Больше я никому его не доверю.

— Хорошо.

Я видел, как мутнеют ее глаза от наркотика, и представлял, какую боль она должна испытывать сейчас.

— Третье. Не ищи темного кузнеца. Иначе он придет и за тобой. Как пришел за нами. Поклянись!

— Клянусь. — На этот раз я лгал.

Она устало закрыла глаза и сказала чуть заплетающимся языком:

— И скажи Мириам: мне ужасно жаль, что я ее подвела.

— Это не так. Но я передам.

Я достал из сумки кинжал, вложил в ее руку:

— Прости, что не смог сделать этого раньше.

По ее щеке сбежала одинокая слезинка:

— Я не понимаю…

— Уже неважно, Кристина. Главное, что твой клинок теперь с тобой. Ты не потеряла его.

Она улыбнулась призраком своей прошлой улыбки, шепнула:

— Спасибо. В том монастыре, где погиб Ганс… Там кузнец, что кует нам кинжалы. Эту тайну он узнал, и поэтому его убили. Не говори Мириам, хорошо? Ей не стоит знать. — Кристина прервалась, проваливаясь в забытье, но с усилием закончила: — Иначе будет беда. Для всех нас. Я посплю немного. Разбудишь меня к утру?

— Конечно. Ни о чем не волнуйся, — сказал я, но не был уверен, что она меня еще слышит.

Я сидел рядом с ней, ощущая точно такую же злую беспомощность, как когда умирала Ханна. Я ничего не мог для нее сделать.

Только быть рядом…

Альбаланд — крупное государство на северо-западе Центрального континента.

Королевство, ранее являвшееся материковой частью Ньюгорта, получило независимость после череды кровавых войн, последняя из которых завершилась морским сражением в бухте Ожидания победой Альбаланда.

Известно сильным флотом, мореходами, путешественниками, первооткрывателями и тем, что оказывает полную поддержку стражам, которые организовали на его территории школу и свою штаб-квартиру.

Политика стражей достаточно сильно влияет на политику страны — четверо магистров Братства стражей входят в королевский совет. Процент от доходов Братства уходит в королевскую казну (аренда земель, право находиться на территории страны), что делает Альбаланд одним из самых богатых государств со стабильной экономикой.

Альта — иное существо. Умеет читать мысли и принимать человеческий облик. Практически уничтожены.

Ангжис — иное существо. Живут крупными кланами в Кайзервальде и его окрестностях. Лояльны к людям. В кланах ангжисов — матриархат, женщины являются правителями. Каждые восемь лет кланы устраивают большие сражения. Победивший клан получает право быть главенствующим на следующий «правящий цикл».

Ангжисы — отличные воины и охранники. Охотно служат людям.

Арафея — родина Иисуса, далеко на юго-востоке от Центрального континента. Была отбита арафейцами у хагжитов после его рождения и стала независимым государством на одно тысячелетие. Затем двести сорок два года являлась Королевством Гроба Господня, пока хагжиты не выбили крестоносцев обратно на Центральный континент и не восстановили контроль над Арафеей.

Арденау — столица Альбаланда. В городе расположена штаб-квартира стражей и знаменитая школа Братства.

Барбург — карманное герцогство, недалеко от земель Кантонов и Вальзофской горной цепи. Герцог Барбурга является номинальным владыкой, тогда как вся власть сосредоточена в руках кардинала, а следовательно, Церкви.