Выстрелы загремели внезапно, карета дернулась вперед — я едва не врезался головой в стенку — и так же резко остановилась. В окно просунулась рука с пистолетом, грохнул выстрел, и пламя обожгло мне правую щеку.

Содержимое головы отца Леонарда разлетелось в стороны, все заволокло удушливым пороховым дымом. Я рванул дверь от себя, выкатился на улицу, едва не попав под копыта чьей-то лошади. Люди, напавшие на кортеж Святого Официума, были облачены в ало-серые мундиры кондотьеров. Наемники действовали споро и сейчас занимались тем, что рубили охрану. Один из них кинулся ко мне, я нырнул под карету, пролез под ней на четвереньках, оказался на противоположной стороне, обнажил палаш.

На меня сразу же напал чернявый малец в синем шапероне с нашивками сержанта. И надо сказать, он оказался серьезным противником. Я неплохо обращаюсь с палашом, но то, как он орудовал шпагой, сделало бы честь даже моему другу Натану. Мне хватало опыта лишь для защиты, но никак не для нападения. Лишь благодаря моему росту и силе, с которой я отбивал змеиные выпады, в первые тридцать секунд схватки мне повезло избежать смертельного укола.

Но тут к бою присоединился его товарищ с саблей, и стало совсем худо. Два опытных вояки загнали меня, как щенка, к стенке и прикончили бы, если бы не окрик:

— Стоять! Он со мной!

Сержант выругался, посмотрел на меня зло, точно я был его кровным врагом, но шпагу опустил и кивнул солдату, чтобы тот убрал оружие.

Вальтера вытащили из кареты, сбили цепь на ногах, чтобы он мог передвигаться.

— Быстрее, сукины дети! — рявкнул по-флотолийски чернобородый мужик с нашивками лейтенанта. — Хотите, чтобы нас половина города запомнила?!

Двенадцать кондотьеров, напавших на кортеж, бросились обшаривать карманы мертвецов и сундуки на крыше кареты.

— Мы договаривались только о твоем спасении, Вальтер, — на общем языке княжеств крикнул лейтенант. — О твоем дружке разговора не было.

— А я, по-твоему, в цепях и нуждаюсь в спасении? — поинтересовался я.

Он глянул на обнаженный палаш у меня в руке, хмыкнул:

— Да мне плевать. Договор дороже денег. Тебя в наших планах нет.

— А теперь есть. — Колдун повел все еще скованными руками. — Он мне нужен. Может, обсудим новые условия подальше отсюда?

— Твоя правда. Лезь на лошадь. И твой приятель тоже.

— Сперва сними с меня цепи, Кирино.

— Нашел дурака! Сначала деньги.

Тот коротышка, который едва меня не проткнул, подвел лошадей убитой охраны клириков:

— Прошу, господа.

Надо сказать, что произнес он это без всякой вежливости.

— Советую тебе воспользоваться столь щедрым предложением, ван Нормайенн, — с трудом забравшись в седло, буркнул Вальтер.

Проповедника, который мог бы воскликнуть: «Что ты делаешь?!», рядом не было, так что я поступал по собственному разумению, решив действовать по обстоятельствам, которые, кажется, в последние полчаса начали захватывать инициативу, положив на лопатки и разум, и логические расчеты.

— Этот сундук тебе был нужен? — спросил кондотьер Кирино, когда его люди сняли с крыши кареты оплетенный ремнями ящик.

— Только книга. Все остальное ваше, как договаривались.

Прыщавый наемник кинжалом срезал ремни, подцепил крышку и выбросил на мостовую ворох бумаг, три книжки, взвесил на ладони тяжелый, приятно звякнувший кошель.

— Так и думал, что псы не только молитвами живут. — Усмехаясь, солдат кинул деньги своему лейтенанту для последующего дележа. — Которая из книг?

— В зеленом переплете.

— Придержи ее у себя, — приказал командир.

— Нет! — тут же взвился Вальтер. — Исполни хотя бы часть своего обещания, Кирино. Книга мне нужна прямо сейчас.

— Ладно, отдай.

— Она, может, ценнее денег, раз так ему нужна.

— В ней дьявольские слова. Не надо связываться с волшебством, — резонно возразил лейтенант.

Солдат протянул томик своему товарищу на лошади, а тот, подъехав к колдуну, пихнул книженцию скованному за пазуху.

— Двинулись.

Маленькая кавалькада направилась по улицам, затянутым прогорклым дымом, мимо разоренных домов, сточных канав с забуревшей кровью, трупов и ошалевших после ночи людей, которые шарахались в стороны, чтобы не быть задавленными лошадьми.

Грядущее… так сказать, скрывалось от меня в глубоком тумане. Потому что наемники, которые по идее должны были охранять город и пресекать беспорядки, решили заняться наживой и начали с того, что без всяких сомнений перебили Псов Господних. Именно о таких я и говорил совсем недавно — им нечего терять.

Мы углубились в узкие торговые кварталы южных городских окраин, совсем рядом с воротами, где то и дело встречались усталые после бессонной ночи солдаты, которых собирали в отряды охрипшие сержанты. Уцелевшие блюстители порядка готовились штурмовать тех, кого в другое время они должны были защищать. Редкие войска надеялись выбить бунтовщиков с соседних улиц, закрепиться в ключевых точках и начать подавлять восстание.

Возле ворот, сейчас больше всего похожих на переспелую грушу, плодами которой являлись пятнадцать изуродованных висельников в одеждах мастеровых, нас остановили. У охранников были аркебузы с зажженными фитилями, а капитан в кавалерийском мундире держал в руке пистолет с колесцовым замком.

— Куда? — грубо спросил он.

— У меня приказ! — ответил лейтенант кондотьеров. — Вывезти этих двоих из города.

— Плевать мне на твои приказы, если только их не подписал сам герцог! Нам нужен каждый клинок, а вы вздумали сбежать?!

— С дороги! — прорычал Кирино. — Мне до черта опротивел твой город, и мои люди убираются из него как можно дальше.

Все можно было бы решить гораздо проще, но этот тупой наемник явно не знал такого слова, как «дипломатия». Он попросту пришпорил коня, тот рванул вперед и сбил капитана на камни.

Это оказалось последней каплей. Грохнули аркебузы, раздались крики, зазвенел металл, и началась драка. Я, уже не думая о Вальтере, ударил лошадь каблуками, направил к воротам, на ходу извлекая палаш. Пороховой дым служил хоть какой-то защитой, и мечущиеся вокруг людские тени, сталкивающиеся, хрипящие, рычащие, пускающие друг другу кровь, были слишком заняты убийством друг друга, чтобы обращать внимание на меня.

Мою голову накрыла тень — я въехал в широкую арку распахнутых ворот и почти сразу же ударил палашом, сбивая в сторону нацеленную на меня алебарду. Я вырвался из города в предместья, застроенные низкими деревянными домами, сейчас такие же безлюдные, как Клагенфурт, и увидел, что Вальтер, прижавшись к конской гриве, скачет прочь. Уже через секунду он скрылся за поворотом.

Ругнувшись сквозь зубы, я оглянулся на ворота, но погони пока не было. Летя по грязным бесконечным переулкам, распугивая свиней, я довольно быстро заплутал и конечно же потерял проклятого колдуна, уже понимая, что свернул не там.

Рискнув, вернулся назад, поехал другой дорогой, как можно дальше от города — к реке, голым рощам и большому кладбищу возле церкви с обшарпанными стенами. За ней я увидел коня слуги маркграфа Валентина. Тут же крутилось любопытное Пугало. Оно пошло ко мне по размокшей дороге, протянуло правую руку. На когтистых серых пальцах, похожих на барабанные палочки, была видна кровь.

— Лошадь или человек? — спешиваясь, спросил я.

Оно глянуло на меня с загадочной улыбкой, показав, что я должен сам все проверить, так как в его планы не входит дважды за сутки облегчать мне жизнь.

Я посмотрел на лошадиную шкуру, узнав ответ на собственный вопрос, огляделся.

Церковь была заперта, так что я направился к кладбищу. Давно не крашенная калитка осталась полуприкрытой. Между могильных плит все еще виднелись проплешины снега, старые липы стояли голыми, с поникшими ветками, напоминая высохших от голода великанов. В их ветвях резко и неприятно галдели галки. Пахло влажной землей и пробуждающейся весной.

Я шел по центральной аллее, поглядывая по сторонам и сжимая пальцы на рукояти палаша. На замшелом памятнике увидел темный след, наклонился, чтобы убедиться, что это действительно кровь. Вальтер был ранен, но, судя по отсутствию капель на дороге и снегу, кровотечение у него не такое уж и сильное.