Но это предложение было решительно отвергнуто обоими. Они улетят, когда она полностью исцелится и они убедятся, что ее вполне можно оставить одну. Однако это время еще не пришло.

Как и Бомбакс, вдруг подумала она.

Дни шли и ей становилось все труднее переносить его отсутствие. Она еще дважды возвращалась в холодную комнату и с помощью магических вод пыталась определить какие–либо следы его магии. Однако ничего не обнаружилось, и чем дольше она ждала, тем сильнее возрастали ее беспокойство и тревога.

Ее снова начала одолевать эта тревога, когда на тропинку выбежала Арлингфант, крича:

— Он вернулся!

Афенглу даже не стала спрашивать, кого она имела в виду. Она поднялась на ноги, стараясь осторожно обращаться со своей поврежденной ногой. К ней подбежала сестра:

— Он ранен, Афен. Какой–то парень помог ему вернуться. Они находятся в больничной палате.

Насколько ей позволяла травмированная нога, Афенглу поспешила к нему. Были забыты и тепло дня, и удовольствие от садоводства. Все, о чем теперь могла думать Афенглу, состояло в том, насколько тяжело ранен Бомбакс. Она расспрашивала свою сестру, но Арлинг не могла дать ей четких ответов. Кажется, Бомбакс потерял свой голос и едва мог управлять своим телом.

— Он как будто в каком–то бреду! Я думаю, что он не понимает, где находится!

Это не было преувеличением. Они нашли его лежащим на кровати, привязанным к ней троллями, которые перенесли его с воздушного корабля. Он метался, что–то выкрикивал и выглядел так, будто находился в агонии безумия. Афенглу подбежала к нему, наклонилась и стала непрерывно звать его по имени. Однако он смотрел сквозь нее, как будто не знал, кто она такая.

— Что ты будешь делать? — спросила ее сестра, положив руки на плечи Афен, чтобы успокоить ее, когда та с диким взглядом отошла от кровати.

На какой–то миг Афенглу запаниковала. По видимым симптомам она не могла распознать болезнь. Это было что–то совершенно новое. Ее паника усугублялась тем, что она очень сильно любила Бомбакса и испытывала отчаяние от того, что ничего не могла сделать, чтобы помочь ему.

Затем она сбросила с себя эту неуверенность и приступила к работе. Она дала больному друтду несколько чайных ложек альтенина, который действовал, как расслабляющее и успокаивающее средство. Она попросила Арлинг принести холодную ткань, чтобы протереть и охладить его лицо; потрогав его лоб, она почувствовала, как он горит. Афенглу выгнала всех, кроме своей сестры — включая и юношу, который, по–видимому, вернул его в Паранор, прилетев на собственном воздушном корабле Бомбакса, — желая очистить комнату от всех, кто не был нужен для того, что предстояло сделать. Арлинг работала с ней раньше в Арборлоне и знала, что нужно делать. Кроме того, Афен не могла передвигаться с такой же легкостью, как Арлинг, и нуждалась в мобильности своей сестры, чтобы приносить и уносить все необходимое.

Когда альтенин подействовал и Бомбакс перестал метаться и лежал в каком–то полуступоре, она проверила его рот, чтобы убедиться, что его язык не поврежден, а затем призвала магию, которая, как она надеялась, исцелит его.

Афенглу поместила руки на его лицо, закрыла глаза и медленно, осторожно начала прощупывать его израненное тело. Используя магию, которая позволяла ей отыскать источник поразившей его болезни, она обнаружила остатки жидкости, которую он, по–видимому, проглотил и которая лишила его и голоса, и контроля над мышцами. Опасным побочным эффектом оказалось воздействие на его психику, отчего он впал в бредовое состояние. Она отыскала места, где яд нанес наибольший вред, и постепенно вывела этот яд из его тела, используя поры и превращая в чуть видимый туман, который рассеивался в воздухе.

Эльфийка долгое время трудилась над ним, кропотливо и тщательно очищая каждую частичку его тела. Арлингфант присматривала за ними обоими, находясь рядом, принося холодные тряпки на лоб Бомбакса и давая ему дополнительные дозы альтенина, когда он начинал просыпаться и шевелиться. Было важно, чтобы Бомбакс лежал неподвижно в процессе исцеления, объяснила Афенглу, и ее сестра следила за тем, чтобы он не двигался.

Когда она наконец завершила свои манипуляции, уже наступила ночь. Афенглу отправила Арлинг поискать им еды и питья, а сама осталась сидеть рядом со своим любимым, пока он спал. Теперь яд был удален из его организма, лихорадка прекратилась, худшее осталось позади. Но она не покинет его до тех пор, пока он не проснется и она не убедится, что он снова здоров.

Она просидела с ним всю ночь.

Афенглу постоянно засыпала и просыпалась, убеждаясь, что Бомбакс спокойно спал. Но когда она проснулась на рассвете, она обнаружила, что он тоже пробудился и смотрел на нее из кровати. Когда он так знакомо улыбнулся ей — той самой улыбкой, которую она так любила, — она наклонилась и страстно поцеловала его.

— Я волновалась за тебя, — прошептала она.

— Я тоже волновался.

— Ты снова можешь говорить?

— Кажется, да. Я даже об это не подумал. Просто заговорил.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Намного лучше. Что бы во мне ни было, оно исчезло. Это твоих рук дело?

Она кивнула. Друид протянул руку и погладил ее по лицу, и они снова поцеловались.

Затем он рассказал ей все, что с ним приключилось в Варфлите. Она внимательно слушала и на ее лице сменяли друг друга испытываемые ею эмоции: шок, облегчение и гнев. Ее поразило, насколько они оказались интенсивными, а еще больше удивилась тому, как все остальное пересилил гнев.

— О чем ты, ради всего, думал? — спросила она, когда он закончил свой рассказ. — Отправиться в самую ужасную часть Варфлита, чтобы отыскать там для нас помощь? Оказаться среди людей, которые запросто перережут тебе глотку ради твоей обуви? Ты не понимаешь, что ты наделал? Ты подверг себя опасности без какой–либо весомой причины!

Его суровое, красивое лицо напряглось:

— Мне это казалось довольно хорошей причиной. Нужно было немного рискнуть. Нам нужна такая магия, которую не отыщешь в нормальных районах.

— Это весьма забавно. Однако чуть не стоило тебе жизни. Или, может быть, чего и похуже. Кто знает, что мвеллреты планировали для тебя? Похоже, тебя должны были передать кому–то еще. Как ты думаешь, к чему это могло привести?

— Не знаю. Сейчас это уже не важно. — Он взглянул на нее.

— В этот раз нет, а как насчет следующего? Ты считаешь себя неуязвимым. Это сводит с ума! Никто так не рискует, как ты. Ты когда–нибудь задумаешься над этим?

Внезапно он снова показался больным:

— Почему ты так злишься на меня?

— Потому что люблю тебя и не хочу тебя потерять! Я думаю о тебе больше, чем ты сам! Ты оказываешься в таких опасных ситуациях и думаешь, что я не буду возражать?

Он вздохнул:

— Я думал, что ты поймешь.

— Ну уж нет! Я не понимаю! Ничего из этого!

— А что, если я пообещаю, больше этого не делать?

— Теперь ты такой сговорчивый. — Она была в ярости. — Ты говоришь мне то, что, как ты считаешь, я хочу услышать, и все будет в порядке. Так? Сделать так, чтобы я была счастлива, до тех пор, пока снова так не поступишь? Потому что так и будет! Ты ничего не можешь с собой поделать!

Он выглядел рассерженным:

— Что же мне делать, Афен? Что я могу сделать, чтобы порадовать тебя? Кажется, ничего, выслушав все это.

Она поднялась, прохромала через комнату и обернулась к нему:

— Я не могу прямо сейчас ответить. Я устала. Я рада, что ты вернулся, и мне страшно, что ты можешь уйти и снова так поступить со мной. Вспомни тот случай, когда ты отправился в Аришейг и выдавал себя за курьера, чтобы пробраться в палаты Коалиционного Совета? Вспомни, когда ты проник в помещения Красной Стражи и тебе пришлось с боем уходить оттуда? Одному! В самом сердце Федерации!

Он уставился на нее:

— Что случилось с твоей ногой? Что я пропустил за то время, что меня не было?

Она была на взводе: