— А, так вот в чем суть этого рунического заклинания, — догадался Балиндар. — Чудовища из песка.

— Из песка, из камня, из… всего, что только угодно. Главное, что это изначально что-то неживое. Тогда в него можно вдохнуть магическую силу, — подвел итог Франек, глядя на палец. Он никак не мог заставить себя вправить кости и наложить шину.

— Что можно им противопоставить? — Седьмому не нравилась мысль о том, что придется сражаться со стеной песка или камня.

— Мы ничего не можем с ними поделать. — Волшебник указал на Койру. — Это будет проверкой ее сил. Такого врага может уничтожить только магия, обычным оружием с ним не справиться. Нужно развеять заклинание Бумины.

— Это мы еще посмотрим. — Бешеный проверил остроту шипа и затянулся. Голову гнома окутали клубы дыма.

Ни он, ни Слин, ни Балиндар, ни Франек не заметили, как побледнела Койра.

Наконец Тунгдил отдал приказ продолжить путь.

— Солнце уже клонится к горизонту, мы можем отправляться. Нам стоит привыкать к жаре.

По совету Златорукого жадары надели поверх черных доспехов белые накидки, отражавшие палящие лучи и защищавшие от солнечного удара. Остальные тоже закутались в белую ткань.

— Я похож на сосульку, — хмыкнул Слин.

— Бородатую сосульку? — улыбнулся Родарио. — Наверное, что-то волосатое замерзло…

Барскалин и Тунгдил пошли во главе процессии, за ними последовала большая часть жадаров, далее — люди и гномы, а замыкали шествие оставшиеся Незримые.

Они прошли всего четыре мили, покинув лесную чащу и дойдя до границы дюн, а все уже взмокли. Пот сочился из всех пор, а ведь вокруг царила весна, да и солнце уже почти село.

Когда отряд забрался на вершину дюны, идти стало еще сложнее.

Тяжелый доспех, всегда верой и правдой служивший хозяевам и защищавший их от вражеских ударов, заставлял гномов проваливаться в песок по колено. Все запыхались и едва плелись. Все, кроме Тунгдила. Он целеустремленно вышагивал по пустыне, будто был машиной, а не существом из плоти и крови.

Никто не хотел выказывать собственную слабость и просить о привале. Только когда на небе зажглись звезды и явно стало прохладнее, Златорукий отдал приказ остановиться неподалеку от видневшихся справа скал. Слин опустился на песок и снял шлем. Он был на пределе. Но передышка, как оказалось, была недолгой.

— Мы пересекли первый песчаный пояс, — заявил Тунгдил. — Разобьем лагерь у той скалы. Она защитит нас, если начнется буря.

— Туда три мили. — По голосу Слина было понятно, что ему совершенно не хочется вставать. — Тут тоже неплохо.

Златорукий недовольно уставился на гнома.

— Мы остановимся у скал. Если тебе что-то не нравится, можешь торчать здесь до рассвета. Мы подберем тебя, когда продолжим путь. — Отвернувшись, он двинулся в сторону скал.

— Вставай, Четвертый, — сказал Железнопалый. — Докажи нашему Верховному королю, что ты на что-то способен.

— Мой арбалет такой тяжелый, — вздохнул Слин. — От этого веса у меня ноги подкашиваются.

— Давай сюда. — Балиндар отобрал у него оружие. — А теперь пошли. — Протянув руку, он поднял гнома на ноги. — Три мили — это совсем недалеко.

Четвертый удивленно уставился на своего благодетеля.

— Почему это ты вдруг решил мне помочь?

— Мы единый отряд, Слин, нравится мне это или нет. Мы все видели, что ты отличный арбалетчик. Без тебя нам не обойтись. — Он закинул арбалет на плечо. — И ты прав, эта штука действительно тяжелая.

— Он бы точно не смог тащить арбалет на себе так долго, — подмигнул Бешеный.

— Ну чего вы надо мной смеетесь?! — возмутился Слин.

— Ни в коем случае. Клянусь Враккасом.

— Просто уже так поздно и хочется спать. А я не смогу уснуть, если мы тебя здесь бросим, — невозмутимо заявил Железнопалый.

— По-моему, они перегрелись на солнце. — Слин повернулся к Родарио. — Иначе я это объяснить не могу.

— Да, такое часто бывает. — Актер с напускной жалостью посмотрел на гномов. — Жидкость, в которой плавает мозг, испаряется, и… пуф-ф! Ты вдруг становишься хорошим, хотя тебе этого и не хочется.

— Может, нам Лот Ионана вывести в пустыню, как думаете? — рассмеялась Койра. — Звучит как план.

— На примере этих обычно столь ворчливых и упрямых гномов мы можем убедиться в том, что такой план сработает. — Седьмой поклонился Балиндару и Боиндилу, прося извинения за эту шутку.

Все так же дурачась, они добрались до скалы, выдававшейся над песком на двадцать метров в высоту. У основания ее ширина составляла не меньше восьми метров. Тунгдил выбрал восточную сторону для лагеря и приказал дозорным разбудить его, когда небо на горизонте посветлеет.

Все слишком устали для того, чтобы готовить ужин, и сразу улеглись спать. Даже голод не мог помешать людям и гномам погрузиться в сон.

Боиндил покосился на друга, усевшегося спиной к скале. Бородатое лицо казалось старше при свете звезд, взгляд был направлен на небо. Губы гнома шевельнулись, и в тот же миг руны на доспехах вспыхнули. Только после этого Тунгдил смежил веки.

Вскоре задремал и Бешеный.

Года не сводила глаз с небольшой коробочки, обернутой вощеной бумагой и перевязанной веревкой. Эту коробку оставили у западных ворот на рассвете, ее подобрал один из стражников.

Сегодня время, отведенное волшебнице на раздумья, заканчивалось.

Она понимала, что передал ей глава вражеского войска, но не хотела смотреть на отрубленные пальцы дочери.

Однако ее руки, не внимая голосу разума, сами развязали узлы на коробке, развернули бумагу и открыли крышку.

Года не стала заглядывать внутрь. В нос ударил запах крови.

Гномка медленно наклонилась вперед. Сердце ее полнилось ужасом при мысли о том, что она может там увидеть.

В коробке лежали пальцы Занды, от большого до мизинца, разложенные в правильном порядке. На нескольких пальцах были кольца.

— О Враккас! — беспомощно выдохнула Года.

Страх перед завтрашним днем разъедал душу. В следующей коробке будет правая кисть Занды, затем вся рука. Потом — пальцы левой руки. Это чудовище будет отрезать от тела ее дочери кусочек за кусочком.

Перед внутренним взором волшебницы предстала ее искалеченная девочка, от которой остались только окровавленный торс и голова. Года слышала ее крики, ее мольбы и плач. А все потому, что ее мать отказывается убить гнома, который все равно не настоящий Тунгдил.

— Я не могу, — всхлипнула женщина, бросаясь к алтарю. — Не могу позволить моей дочери погибнуть, Враккас! Только не ради подменыша, в правоту которого верят все, кроме меня! — Она посмотрела на враккасиевую статуэтку. — Я должна заключить сделку с врагом. У меня нет выбора…

В дверь затарабанили.

— Госпожа! Госпожа, скорее! Свершилось чудо!

Года, отерев слезы, открыла дверь.

— Госпожа, твоя дочь! — В коридоре, отдуваясь после бега, стоял один из стражников. — Она вернулась! Она ждет тебя у ворот!

— Моя… дочь? — Волшебница посмотрела на коробку с пальцами и бросилась бежать.

Мысли путались, радость захлестнула женщину.

Сама не помня как, она очутилась у южных ворот. И там… стояла Занда!

На девушке была кольчуга, но завязки болтались, словно гномка в спешке набросила доспех. Лицо распухло от побоев, правый рукав рубашки пропитался кровью, каштановые волосы лоснились от грязи. Но Занда улыбалась.

— Доченька! — Года, закрыв глаза, прижала к себе девушку.

Они простояли так несколько мгновений.

— Что он сделал с тобой? — Волшебница заглянула Занде в глаза.

Гномка отвернулась, в глубине зрачков что-то сверкнуло.

— Он бил и унижал меня. Я была в месте, о котором говорил Тунгдил, когда рассказывал о стране по ту сторону Черного Ущелья, — прошептала она, обхватывая себя за плечи. Девушку била мелкая дрожь. — Я не хочу туда возвращаться! — Занда перешла на крик. — Я лучше умру!