Усевшись на жесткую койку, Энн уставилась на дверь испепеляющим взором. Несмотря на разыгранное перед Пабло представление, страха в ее душе почти не осталось, его вытеснил гнев. Совершенно ясно, что сухогруз покидает страну, увозя и мотор «Морской стрелы», и ее чертежи. Ей предстоит сидеть в каюте многие дни, а то и недели. И вместо того, чтобы стенать, она раздумывала, как же все это провернули.

Ее аналитический ум взялся за дело, рассматривая кражи со всех сторон. Захват планов и мотора «Морской стрелы» дались Пабло как-то уж чересчур легко. Должно быть, помогал кто-то из своих. Участие двух человек, сперва похитивших ее, а потом убитых, указывает на то же. А она-то при чем? Почему ее похитили?

Энн могла сделать только один вывод: что подобралась слишком близко к разоблачению крота. Она буквально выворачивала мозги наизнанку, перебирая в уме всех подрядчиков и заинтересованных лиц. И то и дело возвращалась мыслями к Тому Черны. Могли ли помощника из Белого дома уведомить о ее расспросах?

Выхаживая по тесной каюте из угла угол, Энн заметила несколько сигаретных подпалин на угловом столике. Они навели ее на воспоминание о технике и его странном приветствии.

— Не поджарьтесь, — повторила она. Слова эти не давали ей покоя, пока вдруг их смысл не потряс ее, будто удар молнии.

— Ну конечно! — воскликнула она, недовольная, что не сообразила раньше. — Вот уж действительно, не поджарьтесь.

Ночной коммерческий рейс из Дурбана через Йоханнесбург оказался для молодого поколения Питтов самым быстрым способом добраться до Вашингтона. Так что в Национальном аэропорту Рейгана они покидали самолет со слипающимися от усталости глазами. Удивительное дело, но у шагавшей через терминал Саммер ноги хоть и затекли, но от паралича, вызванного кессонкой, не осталось и следа.

Своевременная изоляция в декомпрессионной камере «Александрии» стала для нее спасением. Пока корабль НУПИ спешил от оконечности Мадагаскара в Дурбан, Саммер и Дирк подверглись такому же давлению, как на глубине четырехсот футов. Паралич ноги Саммер тотчас прошел. Медицинская команда корабля постепенно снижала давление в камере, позволяя пузырькам азота выходить из тканей. Когда их выпустили из камеры почти двое суток спустя, Саммер обнаружила, что способна ходить, испытывая лишь легкую остаточную боль.

Поскольку полет мог усугубить симптомы, судовой врач настоял на том, чтобы они не садились в самолет еще в течение суток. К счастью, переход до Дурбана как раз и занял весь этот срок. По выходе из камеры им хватило времени посвятить остальных в то, что удалось сделать на батискафе, осмотреть повреждения и забронировать билеты на рейс домой, после чего пришлось бегом нестись в дурбанский международный аэропорт Кинг-Шака, как только «Александрия» коснулась причала.

Забрав багаж в аэропорту Рейгана, они на такси пересекли летное поле, подъехав к ангару отца. Войдя, убрали вещи и помылись в чердачных апартаментах.

— Как ты думаешь, папа будет против, если мы позаимствуем одну из его машин, чтобы поехать в офис? — поинтересовалась Саммер.

— Он всегда дает нам карт-бланш водить, что захочется, — ответил Дирк и указал на серебристо-бордовый родстер,[28] стоящий у верстака. — В электронном письме перед отъездом на Тихий океан он писал, что как раз поставил этот «Паккард» на колеса. Почему бы не взять его?

Пока Саммер открывала дверь гаража, Дирк проверил, достаточно ли в баке топлива. Скользнув на водительское сиденье, он открыл заслонку дросселя, отрегулировал газ при помощи рукоятки на руле и нажал на кнопку стартера. Большой рядный восьмицилиндровый двигатель замурлыкал, пробуждаясь к жизни. Дав ему минутку, чтобы прогрелся, Дирк вывел автомобиль на улицу и подождал, пока Саммер запрет ангар.

Она запрыгнула на пассажирское сиденье с дорожной сумкой в руках, не заметив белый фургон, припаркованный по ту сторону соседнего поля, и полюбопытствовала:

— А что это за прикольные сиденья?

В тесном кокпите родстера «Паккард» поместились два жестких сиденья. Причем пассажирское сиденье Саммер на несколько дюймов дальше от приборной доски, чем водительское сиденье Дирка.

— Чтобы у водителя было больше места для руля и переключения на высоких скоростях, — пояснил Дирк, указав на торчащий из пола рычаг переключения передач.

— Дополнительное пространство для ног мне отнюдь не помешает.

На шасси «Паккард 734», построенное в 1930 году, был установлен редчайший кузов — зализанный боттейл спидстер со сходящимися под острым углом стенками багажника, придающими автомобилю весьма обтекаемый вид. Кузов, щеголяющий двумя навешенными по бокам запасными колесами, сверкал краской-серебрянкой, с которой контрастировали бордовые крылья и такие же полосы по всей длине кузова. Узкие фары «Вудлайт» спереди в сочетании с наклонным ветровым стеклом создавали впечатление стремительного движения, хотя автомобиль стоял на месте.

Поехав на север по Джордж Вашингтон Паркуэй, Дирк обнаружил, что «Паккард» без труда поспевает за движением на скоростном шоссе. Поездка до здания НУПИ — высокого стеклянного строения у берега Потомака — заняла всего десять минут. Дирк припарковал машину в подземном гараже, и они на служебном лифте поднялись на верхний этаж, где расположился кабинет Руди Ганна. Его секретарша направила их в вычислительный центр, так что они спустились на три лестничных пролета в высокотехнологичное логово Хирама Егера.

Ганна и Егера они нашли зависшими перед видеоэкраном во всю стену, показывающим спутниковые снимки пустого моря. Выглядели оба так, будто не спали многие сутки: волосы всклокочены, под глазами круги. Но при виде детей Питта они оживились.

— Рад, что вы вернулись, — сказал Ганн. — Вы нас порядком напугали, когда ваш батискаф пропал.

— Мы и сами порядком напугались, — улыбнулась Саммер.

— Я думал, придется сажать Руди на седативы, — сообщил Егер. — Как твоя нога, Саммер?

— Отлично. По-моему, сиденье в самолете из Йоханнесбурга было мучительнее кессонной болезни. — Она оглядела коллекцию грязных кофейных чашек на столе, прежде чем сменить тему. — Что слышно о папе и Эле?

Оба мужчины помрачнели.

— К сожалению, почти ничего, — ответил Ганн, после чего изложил миссию Питта-старшего по защите рудовоза, а Егер тем временем вывел карту восточной части Тихого океана.

— Они поднялись на борт «Аделаиды» примерно в тысяче миль юго-восточнее Гавайев, — сообщил Егер.

— Фрегат ВМФ, откомандированный из Сан-Диего, должен был встретить их близ побережья и сопроводить до Лонг-Бич. «Аделаида» так и не появилась.

— Никаких признаков кораблекрушения? — осведомился Дирк-младший.

— Нет, — покачал головой Ганн. — Поисково-спасательные самолеты с Гавайев и материка прочесывают район уже многие сутки. ВМФ отрядил два судна, а ВВС отправили разведывательные беспилотники большого радиуса действия. И никаких результатов.

Дирк заметил белую горизонтальную линию, начинающуюся у левого края экрана и кончающуюся после пересечения с красной линией от Гавайев.

— Это маршрут «Аделаиды»?

— Ее АИС-маячок выдавал сигналы вплоть до этой точки вскоре после того, как ваш отец и команда спецназа поднялись на борт, — произнес Егер. — После этого сигнал АИС пропал.

— Значит, она затонула? — Голос Саммер оборвался.

— Не обязательно, — возразил Ганн. — Они могли просто отключить систему слежения, что при похищении — шаг вполне очевидный.

— Мы провели пару больших кругов вокруг последней позиции, где отметилась «Аделаида», показывающие, куда она могла дойти, — Егер заменил карту парой спутниковых снимков океана бок о бок, а внизу вставил архивное фото большого зеленого балкера с надписью «Аделаида». — Мы просматриваем спутниковые снимки прибрежных вод в надежде, что она где-нибудь покажется. Хирам вытащил фотографии из всех публичных и не столь публичных источников спутникового наблюдения. К сожалению, точка исчезновения находится прямо посередке огромного слепого пятна в покрытии спутников, так что мы переключились на прибрежные воды.