— Я так и думал, что топор непременно обрушится на наши головы, и это лишь вопрос времени. Я рад, что по контракту отхватил работы лет на пять.

— Карл, тебе волноваться не о чем. Работа твоей компании имеет крайне важное значение. Фактически говоря, я задним числом получил одобрение на продолжение модификации второго блока, если вы сможете доказать его работоспособность. Как я понимаю, ты именно ради этого вызвал меня сюда буквально в последний момент?

— С твоей стороны это игра на рулетке в долг, — настороженно поглядел на него Хайланд. — Пока что вы не проводили полевых испытаний даже системы первого блока.

Подавив приступ дурноты, Эберсон ответил Хайланду улыбкой.

— Карл, мы же оба знаем, что он заработает.

— Ты нашел поставщиков компонентов системы привода?

— Да, хотя всплыли кое-какие материальные трудности… — Он выжидательно поглядел на Хайланда. — Но нас более интересуют модификации, связанные со вторым блоком.

— У нас тоже есть сходные материальные трудности, но, я полагаю, мы добились прорыва, к которому стремились.

Эберсон широко улыбнулся.

— Вот потому-то я и запрыгнул на первый же самолет из Вашингтона. Я знаю, что ты предпочитаешь, чтобы все было ладно и складно.

— Учитывая секретную природу проекта, я не хотел бы привлекать внимание к нашим полевым испытаниям. На первом блоке это вроде бы сработало, так почему бы не свести сегодня все к небольшому выходу на рыбалку? — И, снова взглянув на панаму Эберсона, он улыбнулся.

— Мы со своей стороны из кожи вон лезли, чтобы держать все под спудом. Конечно, что касается характеристик, тут вы держали нас практически впотьмах.

— Чем меньше любопытных глаз, тем лучше.

Отхлебнув кофе, Эберсон подался через стол.

— Как по-твоему, мы в самом деле выйдем на теоретически рассчитанные уровни?

Хайланд кивнул с искорками во взоре.

— Скоро узнаем.

Несколько минут спустя Мэнни заглушил мотор, давая знак, что бот прибыл на место испытаний. Они вошли в мексиканские воды почти в двадцати милях от побережья, подальше от маршрутов среднестатистических моряков выходного дня из Сан-Диего. Бросить якорь на такой глубине было невозможно, так что бот лег в дрейф, а Хайланд занялся делом.

Не обращая внимания на длинный прямоугольный ящик, принайтованный к фальшборту, он открыл несколько ящиков поменьше, где находились пара лэптопов, кабели и разъемы. Пристроив компьютеры на низкой банке, присел на корточки, чтобы настроить программное обеспечение.

Мэнни высунул голову из рулевой рубки.

— Док, к нам приближается сухогруз.

Хайланд искоса оглянулся через плечо.

— Пока мы все соберем, он уже пройдет мимо, — и снова сосредоточил внимание на компьютерах.

Присев на большой ящик, Эберсон наблюдал за приближением корабля. Сухогруз средних размеров, вроде бы недавней постройки, судя по обтекаемым обводам и отсутствию ржавчины. Обликом темно-серое судно походило чуть ли не на военный корабль. Внимание Эберсона привлекли окна мостика — тонированные до черноты, чем вызывали странное ощущение угрозы.

Несколько матросов в комбинезонах трудились на палубе позади большого контейнера. Когда корабль подошел ближе, Эберсон разглядел, что они регулируют крупную тарелкообразную конструкцию, смонтированную посреди палубы. Тарелка, окрашенная в темный цвет хаки, была направлена на море, поднимаясь на высоту нескольких футов, будто окаменевший парус. Люди с палубы скрылись, и Эберсон заметил, что корабль вроде бы сбрасывает ход.

— Карл, что-то не нравится мне этот корабль, — он в тревоге поднялся на ноги.

— У нас ничего такого, что могло бы их заинтересовать, — отозвался Хайланд. — Почему бы тебе не взять удочку и не сделать вид, что ты здесь затем, чтобы половить тунца?

Эберсон взял со стойки одну из удочек бота и забросил крючок в море, не потрудившись насадить наживку, чтобы не пришлось и в самом деле сражаться с каким-нибудь порождением глубин. Когда сухогруз подошел, оказавшись поблизости, Джо дружелюбно помахал в сторону затонированного мостика.

Ладонь прошила жгучая боль, быстро перешедшая на руку и торс. Уронив руку, он затряс ею, но ощущение распространилось уже на все тело. Через считанные секунды ему уже казалась, что в его плоть впиваются тысячи красных муравьев. Огонь прошил голову, и глаза будто вскипели в своих орбитах.

— Карл… — крикнул он. Слово вырвалось из горла хриплым клекотом.

Хайланд почувствовал то же палящее ощущение спиной. Развернувшись, он окинул взором сразу две сцены. Умирающего Джо Эберсона, упавшего на палубу, все еще сжимая удочку; кожа его ало пламенела. И прибор на сухогрузе наподобие щита, направленный на него с расстояния всего в пару десятков ярдов.

Не обращая внимания на жгучую боль, раздирающую все тело, он заковылял в рубку. Мэнни уже распростерся на палубе, испуская последний вздох. Из носа и ушей у него ручьями бежала кровь. Хайланд пробрался мимо старого друга, чувствуя, как его собственная боль усиливается. Все тело буквально пылало. В глубине сознания он даже недоумевал, почему кожа не расползается клочьями. Одно-единственное стремление гнало его к сиденью рулевого. Казалось, голова вот-вот взорвется. Он протянул руку под пульт, обожженными пальцами нашаривая пару потайных тумблеров. Перекинул оба и вдохнул воздух в последний раз.

— Окунешься со мной?

Лорен Смит-Питт уставилась на мужа. Казалось, он покинул кресло рулевого и сбросил якорь за борт прокатного быстроходного катера всего несколько секунд назад, а уже сидит на транце, облаченный в гидрокостюм и акваланг, и рвется исследовать глубины. Лорен всегда поражало, что море действует на него, как магнит, притягивая его с невероятной силой.

— Пожалуй, останусь здесь, чтобы насладиться солнышком и безоблачным чилийским небом, — отозвалась она. — В понедельник возобновляется сессия Конгресса, так что мне не помешает здоровая порция свежего воздуха.

— Для Капитолийского холма больше подошли бы затычки для ушей.

Лорен пропустила подтрунивание мужа мимо ушей. Неся свое служение в роли конгрессмена от Колорадо, она радовалась возможности удрать от фанатичных перебранок Вашингтона пусть хоть на пару дней. В чужой стране, вдали от бремени работы и навязчивой прессы, сбросить напряжение куда легче. Надев куцее бикини, в котором ни за что не могла бы показаться на родине, она гордо выставила напоказ свое пышное, но упругое тело, пребывающее в форме благодаря йоге и ежедневным пробежкам на тредбане.

Растянувшись поперек длинной банки, она свесила ногу за борт, потрогав воду пальцами.

— Ой! Вода-то ледяная! Нет уж, спасибочки, я останусь тут, в тепле и уюте.

— Я недолго.

Сунув загубник редуктора в рот, муж посмотрел на нее с восхищением, а затем спиной вперед плюхнулся в синие воды Тихого океана. Прежде чем скрыться в глубине, он шаловливо шлепнул ластами, обдав жену брызгами.

Схватив полотенце, Лорен вытерлась и пару минут следила за пузырьками от дыхательного аппарата мужа, а затем подняла взгляд к горизонту. Послеполуденный воздух был кристально прозрачен, сапфировое небо яркостью не уступало океану. Свой катер они поставили на якорь в полумиле от чилийского побережья, напротив небольшого пляжа под названием Плайя Калета Абрака.

Неподалеку на скале высился отель «Шератон», вокруг его открытого бассейна теснились туристы-солнцепоклонники. Невдалеке к югу раскинулся Вальпараисо — колоритный исторический морской порт Чили, прозванный моряками Жемчужиной Тихого океана. Древние здания карабкались по крутым холмам, окружающим город, напоминая Лорен Сан-Франциско. Она обратила внимание на большой круизный лайнер «Величие морей», вставший в заливе на якорь, чтобы выпустить пассажиров на берег для посещения пляжей Виньядель-Мар и экскурсий по столице Чили — Сантьяго, расположенной в шестидесяти милях к юго-востоку.

Катер закачался на волнах, и Лорен снова обернулась к морю. Мимо прошла небольшая желтая парусная яхта, свернувшая к северу, к приближающемуся торговому судну, и ее треугольный парус захлопал, теряя ветер. Откинувшись на мягкую спинку сиденья, Лорен прикрыла глаза, наслаждаясь теплыми лучами солнца.