– А ножом пырнут? – обеспокоенно и несколько непоследовательно возразил тот же голос, принадлежащий, как сразу понял Сергей, той самой даме-наблюдательнице послебальзаковского возраста. – Вы же все дураки, когда пьяные!

– Не пырнут! – уверенно заявил другой доминошник. – Зови, Светлан-Санна, Сережку с Андреем. Пошли, мужики, будем разбираться.

Было ясно, что призванные бдительной дамой на защиту малой родины воинственные пенсионеры сейчас устроят в беседке форменный скандал и взашей вытолкают его, Сергея, за границы своей неприкосновенной территории. А окажет сопротивление – подоспевшие Сережка и Андрей сгоряча могут прибегнуть и к рукоприкладству, и доказывай потом, что ты не пьян, никакой бутылки у тебя нет и что не… кхм!.. по большой или малой нужде зашел ты в беседку, а просто посидеть, помечтать, уединиться, отрешиться от забот… А если в этой сваре вдруг выпадет из-под свитера пистолет?

В общем, у него было только два выхода: или сломя голову бежать прочь с негостеприимного двора и искать другое тихое место для перехода, теряя время, – или же именно не теряя времени сосредоточиться и немедленно совершить переход… и пусть потом та бдительная дама рассказывает разозленным «козлятникам», которых почем зря оторвала от игры, о своих зрительных галлюцинациях.

Сергей без раздумий выбрал второй вариант. Пока войско пенсионеров, переговариваясь и поджидая Сережку с Андреем, готовилось к штурму, он закрыл глаза и на полную мощность включил свою недавно обнаруженную очередную новую способность.

…И вновь он стоял посреди пустого пространства, которое, наверное, и вовсе не было пространством в обычном понимании этого слова; и вновь со всех сторон окружала его серая дымка Ун-Аэнно. На этот раз он более внимательно присмотрелся к стекловидному покрытию, на котором стоял, и у него почти не осталось сомнений в том, что это та же серая дымка, только уплотненная до твердого состояния.

Он звал Гостя и мысленно, и во весь голос, но тот не отзывался. Возможно, потому, что он, Сергей, и так делал все, как надо… вернее, как хотелось таинственному иеанакомцу, назвавшему себя жителем легендарной Гипербореи. А вот кем он был на самом деле? Добрым рыцарем Света? Или же служителем древних темных сил Зла, использующим его, Сергея, в качестве инструмента для достижения своих целей?..

На эту мрачную мысль-змею тут же отважным мангустом набросилась другая, совсем уже невероятная: Черный Гость – никакой не гипербореец! Гость – это он сам, Сергей Соколов, из какого-нибудь сто пятидесятого мира с такими отличиями в деталях, что внешний облик Сергея Соколова изменился, но сущность осталась. Или даже Гость – это уже успевший родиться и вырасти там, в сто пятидесятом мире, сын, желающий отвести какую-то беду от него, Сергея Соколова… Тот мир сдвинут в будущее, и сын знает то, чего не знает он, Сергей. Он ведь тоже хотел предупредить отца…

«Д`Артаньян чувствовал, что тупеет», – произнес про себя Сергей полюбившуюся с детства фразу и сосредоточился на образе дверей, выходящих на безлюдную лестничную площадку. Двери, как и в прошлый раз, незамедлительно материализовались, и вновь одна из них была приоткрыта.

И он с особенной остротой понял, что действительно превратился в очень и очень необычного человека. Человека, который может делать то, чего ни за что и никогда не смогут сделать остальные. Остальные шесть с лишним миллиардов. Мил-ли-ар-дов!

Почти без усилий он создал четыре двери в четыре мира. А если он представит себе столичный стадион с десятками выходов с трибун? А если, подхлестнув воображение, нафантазирует в несколько раз бОльшую чашу? Или такую же, но не с десятком, а с целой сотней выходов?

Это же сотня миров! Бродить из мира в мир, порождая легенды, и наконец найти такой, который будет отвечать твоим самым изысканным запросам, и поселиться в нем, и жить безбедно и бестревожно, жить как в сказке, долго и счастливо… Так, да?

Нет, это ведь будет все-таки не ЕГО мир. Прекрасный, но чужой. Лучше уж переделать свой и превратить его в эту самую сказку, где все будут

– долго и счастливо…

Или вернуться в тот, откуда только что пришел? Где жив отец, где есть и он, пятнадцатилетний Сережка Соколов, – и быть ему старшим братом. А как же мама? У той уже есть сын, а у этой – не будет? Если навсегда захлопнется дверь, и он бесследно исчезнет – как она это переживет? Она ведь останется совсем одна. Сначала потерять мужа, а потом и сына?..

Хватит! Довольно! Стоп!

Сергей глубоко вздохнул, поправил за поясом пистолет и решительно шагнул к приоткрытой двери.

Он поскользнулся, упал, ударившись локтем, и зашипел от боли. Под щекой было что-то холодное и влажное. Воздух тоже был холодным и влажным, он резко отличался от воздуха майского вечера иномирья, и еще здесь было довольно темно, как поздним вечером или ночью.

«Где – здесь?» – спросил он себя, приподнял голову и огляделся.

Беседка. Беседка с ледяным дощатым полом, со сломанной лавкой, покрытой снегом. Никакой зеленой завесы здесь не было, и в пространстве между столбов виднелось темное беззвездное небо.

– С возвращением, – шепнул Сергей самому себе, поднявшись на ноги и вытирая ладони о джинсы.

Двор был, кажется, тот же самый, только заснеженный, и двухэтажный дом вроде бы ничем не отличался от своего собрата в мире, лежащем по ту сторону Ун-Аэнно. Почти во всех окнах горел свет, и Сергей все-таки обнаружил отличие: три крайних верхних окна в первом подъезде были явными детищами «евроремонта», изысканность очертаний их рам и подоконников просто бросалась в глаза. Во всех трех окнах горел свет, и тоже не обычный, а какой-то благородно-приглушенный. Возможно, именно там было городское гнездышко Лондара. Впрочем, почти такие же «европейские» окна украшали и стену первого этажа соседнего подъезда.

Монетки, чтобы решить проблему, у Сергея не было – бумажник остался в куртке, – и он решил поступить по-другому. Пробравшись по влажному снегу к дому, он вошел в ближний к улице подъезд и, приготовив на всякий случай пистолет и убрав руку за спину, позвонил в дверь квартиры справа, остановившись прямо напротив «глазка».

– Вам кого? – несколько мгновений спустя раздался из-за двери женский голос.

– Я к Игорю приехал, – пояснил Сергей. – Где-то в этом доме, мне сказали, Игорь живет. Светловолосый такой, моих лет, у него машина «пежо» серого цвета. Это ведь двадцать второй дом?

– Вам все правильно сказали, – отозвались из-за двери. – Третья квартира, на втором этаже.

– Спасибо, – поблагодарил Сергей и направился к лестнице.

На площадку второго этажа тоже выходило две двери. Одна – поскромнее, в обычной дерматиновой одежонке, а другая, слева, – деревянная, лакированная, палево-коричневая, с массивной, под бронзу, ручкой и массивной же готической цифрой «три» над «глазком», не дверь – парадные врата, безмолвно и в то же время красноречиво свидетельствующие о социальном статусе владельца квартиры. К такой двери неплохо подошла бы еще телекамера слежения и система звуковой сигнализации. Прорваться сквозь подобную преграду можно было разве что с помощью гранатомета или «стингера». На площадке было еще окно с широким низким подоконником. Сергей подошел к нему – за окном был точно такой же двор соседнего дома, – присел на подоконник и задумался.

Лондар не подозревает, что его гнездышко обнаружено и что за дверью находится вооруженный человек. Это, безусловно, плюс. Но дверь, конечно же, заперта, и как проникнуть в квартиру и застать его врасплох – неизвестно. И это, безусловно, такой же минус. Сложи равноценные плюс и минус – и получишь ноль. То есть ничего не получишь, никакого положительного результата. Умножь плюс на минус – и получишь минус, то есть опять же не положительный, а отрицательный результат. А вот как получить желаемый итог?.. Есть ли какое-то математическое действие, произведя которое можно добиться безоговорочного позитива?