С полвека назад на Мономаховом дворе какая-то девка дворовая родила мальчика. Прозвали ребёнка Радилом и начали воспитывать. Как и множество других «русских янычар».

Родившийся на дворе Мономаха, только что перешедшего в Киев и принявшего Великое княжение, ребёнок вырос в «отрока» в дружине старшего мономашича — Мстислава Великого и перешёл, «по наследству», к его сыну Изяславу Мстиславовичу (Изе Блескучему). Сделал серьёзную карьеру: в 1147 году был послан Изей разговаривать с киевским вече. Но… «обманутые ожидания» — Изя, придя в Киев, был вынужден давать «хлебные места» киевским боярам. В обход своих.

Радил обиделся. И ушёл к противнику — к Юрию Долгорукому. Таких «перескоков» с обоих сторон в те времена было немало. Про двух сыновей Долгорукого, пытавшихся, вроде бы, перейти к Изе — Ростислава (Торца) и Глеба (Перепёлку) — я вспоминал уже. Обе стороны перебежчиков привечали, добрые слова говорили, награждали. И задвигали подальше от «линии соприкосновения». Чисто на всякий случай.

Уж не знаю, какие карьерные планы и мечты были у Радила, но Долгорукий в тот момент решил малость подвинуть Волжских булгар, «научить жизни» меря и мари. Для чего поставить несколько крепостей: Кострома, Галич Мерский и этот Городец. Строительство крепости было поручено Радилу.

Причина очевидна — в 1152 году булгары очень нехорошо подскочили к Ярославлю:

Вражеская эскадра внезапно («безъ вѣсти») припёрлась прямо к городу. Ни русского населения, ни наблюдательных постов ниже Ярославля на Волге — не было.

Пришлось экспромптничать. Одного смелого «оуношу» найти можно. Но жить так нельзя. И Долгорукий пошёл «обустраивать предполье».

Крепостицу боярин Радил сварганил знатную. Уж больно место хорошее. Ровное возвышенное плато, углом выходящее к левому берегу Волги. Не склон, хоть бы и крутой, как у меня Дятловы горы, а стенка — прямой, отвесный обрыв. «Княжья гора». По сторонам ограничена глубокими оврагами — вымывами весенних водосбросов.

Выше Городца береговая стенка отступает. До постройки Волжского каскада здесь был длинный узкий затон, открытый нижним концом в Волгу. Лодиям отстоятся удобно. Уже и в 21 веке наблюдал я там здоровенную чёрную баржу. А вот наверх не сильно побегаешь — плато и на эту сторону смотрит той же высокой отвесной стеной. Выше же затона располагалась низкая болотистая равнина с множеством маленьких озёр и речушек.

Укрепление строили спешно. И максимально просто: частокол из вертикальных заострённых брёвен, «острог». Как пионеры Америки, где такой палисад оказывался достаточной защитой от индейцев.

Радил сумел «зацепиться». Но противники — покрепче ирокезов. Пришлось ещё разок поднапрячься.

Прямо на грунте, без рва и вала, отступив метра три внутрь острога, спешно, под прикрытием ещё не потемневшего частокола, поставили бревенчатый «оплот» (стена из примыкающих друг к другу прямоугольных срубов).

Торопиться была причина: хоть ростовцы и отбили булгар от Ярославля, но те могли в любой момент вернуться. А местные племена, постоянно натравливаемые эмиром на русских, и вовсе никуда не уходили.

Форсированное инженерное обустройство критически важного плацдарма в условиях близкого противника — оказалось эффективным.

Повторного нападения не последовало — Радил успел.

Могу предположить, что здесь была реализована технология, которую в полной мере использовали русские во времена Ивана Грозного. Когда крепость рубят выше по реке, разбирают и, в виде плотов, сплавляют в нужное место. Где брёвна вытаскивают на берег, собирают и набивают землёй. А вот копать — времени не было, срубы ставили прямо на грунт.

Хоть и не вполне соответствующее науке — «святорусская фортификация», но новое укрепление было не по зубам уже и многолюдному племенному ополчению мари и меря.

Следом, после замирения с эмиратом и племенами, было начато сооружение рва и вала окольного города (посада).

Что мир — хорошо. Но что новая война будет — очевидно.

Напомню: между русскими и булгарами традиционно заключается перемирие на 6 лет.

Вал и ров (550 метров длиной) подковой опоясали кусок Княжьей горы, на концах обрываясь осыпями в сторону Волги. Невелик городок — 3.5 гектара. Но — вполне. Древний, княжеский Муром — чуть меньше.

Ширина вала «в подошве» — 22 метра, высота — 7, ров «в горле» — 18, глубина — 5.

Радил строил эту линию укреплений уже не спеша, по единому плану, используя прежний немалый опыт: определил ширину рва и крепостного вала, затем, с кромки напольной стороны рва, землю таскали на противоположный край вала. Это экономило усилия людей. По мере насыпи вала подъем на него становился все круче, но расстояние от места копки до места высыпки оказывалось все короче. Ещё и грунт утаптывался «сам собой». На завершающей стадии бадьи с землей поднимали наверх колодезными «журавлями». В дно рва вбили колья, острозаточенные, диаметр 8-12 см., длина — 70 см., воткнуты чуть наклонно в сторону ополья.

Поверх вала, как обычно у русских, поставили стены из городней — срубов (10–15 м длиной), заполненных землей, камнем, боем керамики, изгаринами кузней. Для прохода через ров — мост на режах (деревянных клетках). В вал, вплоть до материка, запущено мощное воротное сооружение — огромная рубленая проезжая башня с перерубом лагами в полувысоте, на которые насыпаны земля и каменья. В случае вражеского приступа концы лаг подрубались, и они, вместе с насыпкой, падали вниз, создавая труднопреодолимый завал.

Дополнительный элемент обороны ворот — предмостный барбакан — частокол, за которым в начале осады укрывались защитники, затем он сжигался.

Видно, что Городец строился не против лесовиков — против них такие укрепления не нужны. Цель — удержать Волгу от булгар.

Так и получилось — после основания крепости военные караваны булгар выше Городца не поднимались. А вот от Батыя — не помогло. Прорваться через валы монголы не смогли. Но воротная башня оказалась «слабым звеном» — против китайских «пороков» не устояла. И никакие хитрости не спасли.

К Бряхимовскому походу в Городце сформировалась довольно забавная конфигурация: снаружи, защищая посад, ров-вал-стена — основные укрепления. Внутри, вокруг детинца — старые времянки прямо на грунте без рва и вала. Надо бы и внутреннюю линию укреплений переделать, но…

«Пока жаренный петух не клюнет…» — русская народная.

«Петух клюнул» — пошёл Бряхимовский поход. Булгары подходили к Городцу, предлагали сдаться. Радил им со стены матерно отвечал.

«Где тонко — там и рвётся» — опять же наша, исконно-посконная.

Лесовики имеют слабые луки. Я про это… уж и не знаю сколько раз. У булгар — более мощные, степные. Лесовики не используют зажигательных стрел. Луки — слабые, так стрелять — не в кого, устроить лесной или торфяной пожар… А булгары — умеют.

Посад внутри «окольного города» — плотно застроен. Домишки-дворишки загорелись. Но скверно не это. Посадским подворьям гореть — сам бог велел. Но полыхнул и «престарелый» детинец.

Внешняя линия укреплений была занята людьми, запасена вода — здесь огонь сбили. А вторая линия — детинец — нет. И до воды, как я уже объяснял про географию, здесь далеко.

Оплот полыхнул так, что были бы булгаре чуть резвее — взяли бы Городец. Но момент они упустили. А тут Волгой подошли ярославские ушкуи, снизу, от реки, на булгарских лодейках начался крик, и осаждавшие, ругаясь по-мусульмански, живенько пробороздили своими задницами все подходящие для аварийного спуска канавы и промоины Волжского берега.

Теперь на месте сгоревших оплота и острога роют ров и насыпают вал. Потом поставят городни и будет нормальный детинец. А по поводу пожарища по линии оплота историки будут спорить и в 20 веке.