Факеншит! Что они на меня так вылупились? А, блин, слово незнакомое!

Как же перевести-то?

Побуждение, возбуждение, подстрекательство? — Фигня! Синонимичность — неполная, не покрывает смысловых оттенков.

К примеру, «подстрекательство» от «стрекала» — острого колющего предмета, жала. Назначение: причинять животному боль, заставлять двигаться в нужную сторону. Подстрекательством можно с конём заниматься. Если у тебя шпоры.

Показать коню сахарок, чтобы он подошёл к тебе — подстрекательство?

Нет в русском языке такого понятия, не свойственно русским такая манера поведения! Я уже говорил о длине ряда синонимов, отражающей распространённость явления в народной жизни.

Не просто «побуждение», которое может быть побуждением к обычным, даже — полезным действиям, к усердному учению, например, но «побуждение» — предательское. Не болью — шпорой в бок, а сахарком — в пропасть.

«Побуждение обманом» — к действиями гибельным.

— По представлениям Радила — я должен послать немедля посла. Кого? Хохрякович, наверняка, на такой вопрос ответ сообразил. Дело серьёзное, горящее. Аким Янович — посольский голова, единственный боярин с шапкой, Радилу равный. Ехать — Аким Яновичу. Однозначно. Иное воеводе Городецкому — с порога плевок. Когда Аким поедет — известно. «Немедля». Радил устраивает засаду. Долго в зимнем лесу не высидишь, но и не надо — сегодня всё сделается. Акима режут. Кому-то дают убежать. Чтобы донёс до меня — городецкие батюшку убили. Отец родной — не слуги-приказчики. Кровь во мне закипела, собрал войско, пошёл к Городцу. Взять городок… непросто. Посередь зимы, в поле, без осадных машин… долго и кроваво. А Радил гонца к Боголюбскому гонит: Ванька-лысый — вор. Твой, государь, город, побить-пожечь пытается. Андрей бьёт по нам. В полную силу.

— Рисково. А ежели ты Городец возьмёшь да злыдня такого… как епископа?

— Риск — понимать надо. Он нашей дружины, Чарджи, не видал. В Балахне бой был… сутолочный. В племенах… воины ли они? Да и прав он: навыка городки брать — у нас нету. Те игры, которые вы с Артемием тут, на обрывах накатываете… в реальном бою ещё не были.

Я внимательно рассматривал своих ближников. Ольбег, поймав взгляд, смущённо закрыл рот. Терентий уныло смотрит в потолок. Я знаю, чего он боится: вдруг я велю ставить крепость вокруг города. Это всему городскому хозяйству… капец. Внутри стен нужно строить иначе.

Не подымает стриженной головы Потаня, продолжает «сношать ёжиков», думать тяжёлую крестьянскую думу. Бить — не бить, воевать — не воевать… Велят — пойдёт. Но лучше бы без таких забав.

Напряжённо соображают Точильщик и Николай. Им обоим сегодня было стыдно. Теперь оба переживают. За свои ошибки. За своих людей. Но — по-разному. У одного, похоже — потеря сотоварища, у другого — сотоварища измена.

— Да уж. Ох и хитёр ты, Ваня. Про… прова… какация… Тьфу! Вовсе мозги заплёл! Давай по простому: делать-то чего?

— А делать, Аким Янович… ожидаемое. Порадуем Городецкого воеводу. Пусть всё по его плану идёт. Так только, в конце малость поправим. Да не боись ты! Рано тебе ещё помирать!

— Хто?! Что?! Я?! Боюся?!! Да я те, неуку плешивому…!

— Всё, всё! Извини, мир. Давайте-ка, все на завтрак. И дружину покормить.

И мы начали собираться. Провокация в ответ на провокацию. Ловля на живца с подсаком.

Прежде всего я отправился к Урюпе в подземелье. Изложил наши домыслы и спросил совета.

— Хрен его знает. Мне Радил не докладывал. Однако — похоже. Где? Да мне откуда…? Хотя… Ты Никольский погост выше Балахны знаешь? Вот так, чуть от Волги в стороне идёт Узола. А вот так, Узоле навстречу, идёт озеро Никольское. Где они сходятся — погост и стоит. А озерко-то длинное такое. На нём деревенька — Буйна Суздалева зовётся. Хаживал я там. Тама восемь дворов да двадцать воров. Рыбаки. По мясу. То на Волгу лазали, то по Узоле шарили. Как Никольский поставили — по-утишились. Боярин их для кое-каких своих делов… вот и я с ними разок… пара семей русских удумала раз из-под Городца уйти… Ну, мы их и…

Название попадалось мне на картах 19 века. В РИ. Если Урюпа прав, то в моей АИ… попадаться не будет.

— Собирайся. Поедешь со мной.

— Куды это?!

— В Городец. На Радила посмотреть.

— Ты…! Каин! Моей головой с боярином расплатиться удумал?!

— Уймись! Я — своих не сдаю! Ты — мой?

— Н-ну…

— Ну и не дёргайся. Кафтан с панцирем и прочий доспех тебе подберут. Чтобы ненароком не прикололи. Ты мне живой нужен, Урюпа. Расскажи лучше — что там за места у Волги.

— Там… Ну… место ровное вдоль реки, в ширину — с четверть версты. Возле — берег матёрый, по краю евоному Узола к Волге текёт. Версты через две вверх от самого устья — Узола влево сильно принимает. Вправо — протока того Никольского озера. За ней — холм, место крутое. На нём — погост. И пошло само озеро. Версты три. На дальнем конце — эти, буйные. Думаю… Радил шлёт человечка к тем Буйным Суздальцам. Идут они через озеро замёрзшее, мимо погоста по льду. К устью Узолы. Мы, де, рыбалить на Волгу собравши. Через лес переть… не. Сидят наверху, на крутом бережку, поглядывают. Ты шлёшь посла, он идёт по Волге от Балахны к Городцу. Как твоих видят — скатываются вниз. А как ближе сани подъедут — выскочат из-за обрыва да твоих-то побьют. После — идут с санями назад. Поворачивают вправо, мимо погоста. А тама — стража. А покажь рыбку. Видит грабленное. Тати-убивцы! Буйных тех бьют. Ты думаешь — Радил батюшку твоего полонил, идёшь с дружиной батюшку с полона вынимать. Радил — город боронит. С тобой бьётся смертно. А князю скажет: были шиши, мы их побили. Выходит — вины на нём нету. Ты враг, вор противу князя Суздальского. Всеволжск — воровское кубло, выжечь начисто. Вроде так.

— Слышь, Урюпа, а почему ты такой умный? Думаешь связно, говоришь внятно.

— Э-эх, Воевода… Покуда в засаде лежишь, купецкий обоз поджидаючи, об чём только не передумаешь. Да и под Радилом я не один год ходил, нагляделся на дела его.

Кто про что думает, в засаде сидя — чисто личный вопрос. У кого как мозги устроены. У меня был один — любил в этом состоянии матрицы в уме перемножать.

Интересный мужичина. Из такого душегуба-кроводава может чего и полезное получится.

Через час три резвых тройки выкатились со Стрелки на лёд Волги и пошли ходко вверх по реке. Девять лошадей, девять человек. Акима еле уговорил остаться. Куда ему в мечный бой… да хоть в какой! — с больными руками.

Чуть позже пошла и моя дружина.

Более всего меня тревожил Карл фон Клаузевиц. С его «силой трения»:

Машины у меня нет. Но снег скрипит. Как бы не предупредил.

Я ехал на коне и, вопреки совету Мономаха, «думал всякую безлепицу». Типа: какую именно форму приуготовляемой мне гадости выберет этот, лично мне незнакомый, боярин Радил.

Ну-тка, коллеги, попандопулы и попандопулопищи, быстренько влезли в шкуру полу-легендарного (существование — археологией не подтверждается) святорусского боярина. Поковырялись там в нейронах и аксонах и вытащили решение: вот так он думает, вот до чего он додумался.

Увы, я так не могу. Хотя кое-какой опыт есть. Из 21 века.

При разработке пользовательского интерфейса приходиться предвидеть и реакции нормального юзера — «разумного агента», и взбрыки «психа бешеного». Который на «клаве», как на рояле: Ба-ба-ба-бам!

«Подумай за другого», «войди в образ», «работа под прикрытием», имперсонализация… «с правами админа…», многоуровневые корпоративные сети, серверные приложения…