— Затем он спросил, что произойдет, если кто-то поможет женщине оставить ее мужа. Посадят ли его в тюрьму, если поймают? Я объяснил, что самая большая опасность вдет от мужа и что французы могут не видеть ничего особенного в таком поведении, но мы придерживаемся более строгих взглядов, — продолжал рассказывать граф со всей возможной убедительностью, словно хотел подчеркнуть незыблемость британской морали.

Эйдриан проигнорировал урок. Его ум всецело сосредоточился на последнем вопросе Жака. Он повесил бы Жака за… Эйдриан поднялся, намереваясь уйти.

— И в конце концов он задал самый странный вопрос, — говорил граф, останавливая его. — Он интересовался, не шпион ли ты.

— Шпион?

— Ну да. Тайный агент.

— И что вы сказали?

— Разумеется, нет. Я объяснил, что, когда ты находился за границей, ты выполнял обязанности секретаря, не больше. Слава Господу, не шпиона, — брюзжал граф. — Что за дурацкая идея…

— И что же Жак ответил на это?

Брови графа сошлись домиком, пока он копался в памяти.

— Он пробурчал что-то о предположениях, которые будто бы мне известны, потом мы поговорили немножко о погоде, и он ушел. — Граф потянулся через стол, чтобы приблизиться к Эйдриану, и тихо продолжил: — Дело в том, что, мне кажется, он знает, кто ее муж. Мы должны выпытать у него его тайну. Кто бы ни был ее муж, он скорее всего влияет на нее, и не в лучшую сторону. Может быть, мы должны подумать, как убрать его с дороги? Когда придет время.

Услышав слово «мы», Эйдриан почувствовал себя неуютно. Так же неуютно, как и выслушивал вопросы Жака. Слава Богу, граф давным-давно отказался от привычки глубоких раздумий, как, впрочем, и от принятия решений.

— Прекрасная идея. Предоставьте ее мне. Будет лучше, если вы не станете обсуждать ее с ним. Я знаю Жака достаточно хорошо и быстро вытащу у него нужные сведения.

— Даю тебе неплохой шанс уладить дело. Благополучный исход сулит немалый успех, а, Эйдриан?

— Весьма благодарен за предоставленную возможность. Эйдриан отправился по коридору в столовую и нашел там Колина, который сидел в кресле и наслаждался сигарой.

— Рад, что ты пришел, брат. — Колин подвинул к нему коробку. — Сегодня мы обедали вдвоем с отцом. И твоя компания поможет мне излечиться от скуки.

— Герцогиня не появилась? — спросил Эйдриан. — А ее гости?

— Нет, в доме только мы двое.

— Ты хочешь сказать, что она до сих пор не вернулась?

— Карета отправилась к Леклерам примерно час назад, чтобы забрать ее. Жак и Аттила вызвались доставить ее домой. Она скоро вернется, вот увидишь.

Эйдриан поднялся и тихо выругался, резко придвинув стул к столу.

— Она не вернется. Она сбежала. Я не сомневаюсь, что шалопаи помогают ей.

— Сбежала? Но куда?

— Кто ее знает? Возможно, в Индию.

— Но только не морем. Прилив начнется не раньше рассвета.

Эйдриан направился к двери.

— Я должен осмотреть доки. Колин отложил сигару.

— Но на поиски уйдет масса времени. Я помогу тебе и освобожу себя от выслушивания политической болтовни в клубе. Я думаю, кое-кто из моих друзей присоединится к нам. Похоже, нам предстоит неплохое развлечение. Мы объявим охоту на герцогиню.

— Я благодарен за поддержку, Колин. Но когда мы поймаем эту лису, учти, ее хвост будет мой.

— Вам нужно отдохнуть, София. Идите в свою каюту и поспите. Все равно корабль не отплывет раньше рассвета, пока не начнется прилив. Мы разбудим вас, как только подойдем к берегам Франции, — успокоил ее Аттила.

Подняв голову, София смотрела на звездное небо. Жак и Аттила стояли рядом с ней на палубе небольшого судна, на котором она решила отплыть во Францию.

— Я оставляю вас ненадолго. Спасибо, что вы снова помогли мне.

— Все сделал Жак, он нашел эту посудину и сговорился с капитаном. Жаль только, что мы не можем отправиться прямо сейчас и надо ждать, когда начнется прилив.

— Несколько часов не имеют значения. — Она умолчала о том, что сейчас, ожидая отплытия, даже довольна задержке.

Меланхолия не оставляла ее, Странно, но София не могла отделаться от чувства тревоги. Еще недавно они смеялись, радуясь удачному побегу и предвкушая счастливое время, которое ждет их на континенте. Она уже строила планы на будущий зимний сезон: балы, всевозможные светские развлечения и долгое путешествие в Италию… все как в добрые старые времена. Но ее наигранная радость скрывала тоску, от которой щемило и сжималось сердце. Казалось, наконец-то она может вздохнуть свободно, но… Странно, она ведь ненавидела Англию.

— А вы не думаете, что он может помешать нам? — спросил Жак.

Она знала, кого Жак имеет в виду. Он. Тот, кто вторгся в ее мысли, пока она смотрела на звездное небо. Не зная, где она и что с ней происходит, Берчард все равно сумеет вмешаться, поэтому Аттила лишь после некоторого колебания согласился с ее планом. Жак упорно отказывался, так как, по его мнению, они похищали ее у мужа, что могло иметь ужасные последствия.

София объясняла снова и снова, что они вовсе не женаты, но ни тот, ни другой не верил ей. Поведение Эйдриана в Париже настолько потрясло их, что они не сомневались, что она замужем, и высказали опасение, когда она обратилась к ним с просьбой помочь ей сбежать из Англии. Дойдя до отчаяния от их несговорчивости и собственного неумения настоять на своем, она даже пошла на сочинение разных небылиц, пытаясь очернить Эйдриана в глазах своих поклонников. Уговаривая Жака, она поколебала его несговорчивость, сказав, что Аттила может все устроить один.

— Я беспокоюсь о Камилле, Юри и остальных, — посетовал Аттила. — Вы не думаете, что он отомстит вам, взяв их в заложники? От него можно ждать чего угодно.

Лживые рассказы о жестоком нраве ее «мужа» возымели свое действие.

— Он любит животных. Я уверена, Берчард проследит, чтобы о них позаботились. Когда я напишу ему и попрошу, чтобы он переправил их ко мне, то он отправит их вместе с Чарлзом и Дженни.

— Типичный английский джентльмен, они более добры к своим собакам, чем к женщинам, — хмыкнул Жак.

— Я не говорила, что он со мной плохо обращался.

— Не выгораживайте его, София. Вопрос, конечно, щекотливый, но я так понял, что с вас довольно. Я колебался, стоит ли вмешиваться, но когда я вник в ваше положение, то посчитал своим долгом помочь вам и сделать все, чтобы вы избавились от этого человека.

— Надеюсь, вы не думаете, что он бил меня?

— Бывают раны глубже, чем удар, нанесенный оружием или кулаком. Как все женщины, вы способны быстро забывать, но теперь наконец освободились от него. Грубое, эгоистичное животное, он не заслуживает вас.

Эйдриан грубый и эгоистичный? Она абсолютно убеждена, что никогда не говорила о нем ничего такого… София наморщила лоб, пытаясь вспомнить: может быть, и вправду сказала что-то подобное?

И тут Жак резко повернул голову и замер.

— Вы слышите? Там… На дальнем доке…

Они нагнулись над перилами, всматриваясь в темноту. Пляшущие огни фонарей раскрасили черноту ночи, высветив две кареты, полные пассажиров. Темные фигуры поднимались со своих мест, и вот уже шумная толпа кружила около дальнего дока.

— О Господи! Еще одна демонстрация! — воскликнула София. — Среди ночи!

— Может быть, они собираются поджечь доки? — предположил Аттила. — Что, если началась революция и они не хотят допустить, чтобы аристократы покинули страну? Время подходящее, все члены правительства собрались здесь для участия в парламенте.

— Не похоже на революцию. Я-то уж знаю, как она начинается, — покачал головой Жак. София напряженно всматривалась в толпу, которая медленно приближалась, обходя док за доком. — Больше похоже на подвыпивших гуляк, ищущих развлечения.

София уже могла разглядеть некоторые детали. Толпа действительно находилась в приподнятом настроении, видимо, люди затеяли какую-то игру. Пламя фонарей резко освещало то одну фигуру, то другую. Некоторые их них были одеты в армейскую форму, другие, словно только что покинули светский раут, — в вечерние костюмы. Они подходили по пирсам к кораблям, исчезали на короткий промежуток, потом снова появлялись на пирсе, толпой возвращаясь в док.