— Сейчас у меня осталась лишь одна карта. Я все расскажу ей, и если она не согласится выйти за меня, пригрожу, что моя тайна станет достоянием всего света. Иначе она не станет моей, я знаю… Узнав, что я ее брат, она ни за что не согласится. Вы не оставляете мне другого выбора, Берчард.

— Вы думаете, что она поддастся на гнусный шантаж? Принять кровосмесительный брак, чтобы защитить имя отца от страшного обвинения? — воскликнул Эйдриан.

— Не для того, чтобы защитить имя отца, — возразил Джеральд. — Я сомневаюсь, что ее волнует его имя, но для того, чтобы защитить честь Эвердона. Что вы скажете?

— Что она позволит вам сделать наихудшее. Откройте карты. Скажите ей одно слово, и я заставлю вас пожалеть, что вы появились на свет. Не сомневайтесь!

— Если я попытаюсь совершить убийство, то ничего не потеряю. Если я окажусь на скамье подсудимых, я расскажу обо всем. Не сомневайтесь!

Значит, его оружие — шантаж! Он шантажирует не Софию, а его.

Она никогда не согласится молчать о Брэндоне, особенно если узнает причину. Но она не знает настоящую причину.

— Одна мысль, что вы избежите суда, внушает мне отвращение. Но вы и так принесли ей слишком много боли. У вас двадцать четыре часа, чтобы покинуть Британию, Стидолф. Я иду на такой шаг только ради Софии.

— Вот как? — Он криво улыбнулся. — Но у меня нет желания уезжать. Меня никто не ждет на континенте.

— Тогда убирайтесь ко всем чертям! — не выдержал Эйдриан. — Повторяю, у вас один день. Или я привезу Харви Дугласа, и после его показаний вас повесят.

Джеральд задумчиво барабанил по столу пальцами.

— Без Дугласа у вас нет ничего. Без вас Дуглас ничто…

— Вы угрожаете мне?

— Нет, размышляю.

— Дуглас спрятан в надежном месте, и вы никогда не найдете его.

— Но вы то, Берчард, не спрятаны?

— Другие знают.

— Не все. Если вы предложите мне сбежать, они не узнают о Дугласе. Только София знает.

Он говорил вежливо, просто высказывая еще одно предположение, но заключение он сделал безошибочно. «Я уберу вас и ее и буду свободен». Кровь застыла в жилах, когда Эйдриан подумал о его плане. Чудовище. Монстр. Или, как сказал Колин, крыса, которую загнали в угол.

Эйдриан тоже оказывался в западне. Привезти Дугласа силой — и София узнает о противоестественных планах отца относительно ее. Уговорить Софию хранить молчание — и Стидолф однажды возобновит угрозу окончательного разоблачения.

Он рисковал собственной жизнью. Если Стидолф одолеет его, София окажется беспомощной.

— Я решил. Если вы не сбежите, я не отдам вас властям.

— Думаю, разумное решение с вашей стороны.

— Я сам убью вас, — заключил Эйдриан.

Улыбка замерла на губах Джеральда. Но он тут же взял себя в руки и рассмеялся.

— Нет, Берчард, вы ничего не сделаете.

Эйдриан уперся обеими руками в стол и потянулся вперед, заставляя Стидолфа отклониться назад так, чтобы он посмотрел ему прямо в глаза.

— Клянусь, я убью вас. Хотите услышать имена последних министров, которые готовы подтвердить, что я сделаю это? Правда, я убивал раньше в целях самозащиты, но любой из убитых на дуэли имел большее право на жизнь, чем вы.

Лицо Джеральда вытянулось. Эйдриан выпрямился, круто повернулся и направился к двери. Пройдя несколько шагов, он оглянулся:

— Считайте, мы начали интересную игру. Кому первому удастся убить другого? Я думаю, что моя примитивная половина, как вы изволили заметить, дает мне преимущество. Вы даже не услышите, как я приду.

Глотая слезы обиды София нервно ходила из угла в угол. Сердце гулко стучало в груди, мешая дышать.

Сумбурные мысли не давали покоя: с одной стороны — сладость реванша, с другой — ужасные картины преступлений Джеральда.

Она бросала гневные взгляды на дверь, отделявшую ее от врага. И наконец не выдержала и, подняв кулаки, отчаянно забарабанила, требуя, чтобы ей позволили войти.

Неожиданно дверь открылась, и Эйдриан появился на пороге. Теперь его грудь превратилась в мишень для ее ударов. Не в состоянии сдержать эмоции, она продолжала колотить его.

— Как ты смеешь выбрасывать меня из кабинета, когда обсуждаемый вопрос в первую очередь касается Эвердона и меня? Ты отказываешься от женитьбы, которая дала бы тебе право командовать, и тогда бы ты мог распоряжаться как хочешь. Но со мной нельзя так обращаться, особенно когда вопрос касается моей семьи и меня.

В ее словах не слышалось негодования, как ей хотелось бы. И в конце концов она не выдержала и разрыдалась. Рыдания выворачивали ему душу.

Он обнял ее и прижал к своей груди. Точно так, как в Стейверли, и не отпускал ее, пока злость и горе не вылились со слезами.

Постепенно рыдания утихли, и на смену им пришло глубокое спокойствие, подобное затишью, которое бывает только после сильной бури.

Из музыкального салона доносились голоса и звуки пианино.

— Я больше не могу вернуться туда, — вздохнула София. — После того, что я узнала, я не могу снова вести глупые разговоры.

— Ты можешь сказаться больной, — предложил Эйдриан. Она уткнулась мокрым лицом в его плечо.

— Брэндон стоит у меня перед глазами. Снова и снова я вижу его. Воспоминания, которые я старалась выбросить из головы, опять ожили во мне. Они разбивают мое сердце. Я вижу его лицо, когда Джеральд подплыл в той лодке. Облегчение и затем… потрясение. Вижу как сейчас… О Боже мой, я убью Джеральда… Если бы у меня был пистолет, я бы не раздумывая застрелила его.

Он гладил ее по голове. Послышались чьи-то легкие шаги, затем затихли. Она повернула голову на звук.

— Это леди Леклер. Она не болтлива, — заверил Эйдриан.

— Я не хочу ничего скрывать. Меня тошнит от секретов. А тебя?

— Секреты — мой образ жизни, но, согласен, иногда мне тоже они до смерти надоедают.

— Боюсь, что возненавижу все, что связано с Эвердоном. Я больше никогда не буду так свободна, как в Париже.

— Но ты куда свободнее сейчас, чем в последние восемь лет, дорогая.

Она надолго задумалась над его словами, которые заставили ее заглянуть себе в душу.

— Я свободна? — спрашивала она. — Неужели действительно свободна? Свободна от своей вины и прошлого? Несмотря на страшную правду, которую пришлось узнать о моем брате и отце, в моей душе наступил мир, которого я не знала прежде. Спасибо, что ты открыл мне глаза.

Дверь кабинета отворилась, и на пороге появился Стидолф. Эйдриан невольно притянул Софию поближе.

Джеральд усмехнулся:

— Прелестно. Какие объятия! — И с невозмутимым видом направился к гостям.

София не верила своим глазам.

— Подумать только! После всего, что произошло, он решил остаться! Его ничего не волнует, Эйдриан. Он ждет, что я и дальше буду изображать гостеприимную хозяйку по отношению к убийце моего брата и отца.

— Иди к себе, дорогая. Я попрошу Чарлза принести гостям извинения от твоего имени.

София гневно сверкнула глазами.

— Я не доставлю Джеральду такого удовольствия. Все последнее время он видел мою слабость и наслаждался, заставляя меня страдать. Я иду к гостям. Провалиться мне на месте, если Джеральд Стидолф снова заставит меня прятаться. — Она стояла спиной к гостиной, откуда доносились голоса и музыка, поэтому могла видеть только Эйдриана. — Я бы хотела, чтобы ты тоже остался.

— Ты справишься одна. Тебе не нужна моя поддержка.

— Я не позволю ему увидеть мою слабость, но не чувствую себя достаточно сильной. Он пугает меня. Его холодность, полное отсутствие страха наводят на меня ужас, словно сама смерть коснулась меня своей ледяной рукой. Может, ты прав, мне не нужна твоя поддержка, но мне бы хотелось остаток вечера провести с тобой. Останься со мной, Эйдриан. Сегодняшний вечер, возможно, последний.

— Тебе не кажется, что у нас слишком много «последних» вечеров? — улыбнулся Эйдриан.

— Пусть будет еще один, но я предпочла бы, чтобы их не было вовсе, — вздохнула София.