— Вам известно не все, сэр, — продолжал он гнуть свое. — После Французской революции на Гаити произошел переворот. Во главе повстанцев стоял некий Дессалин. Он приказал убить всех белых и изгнать с острова колдунов и колдуний, занимавшихся вуду, и они отправились в изгнание и расселились повсюду на островах Вест-Индии, теперь они есть и на американском континенте, и они забрали с собой своих демонов.

Райдер чуть было не рассмеялся, но сдержал себя, видя, как сильно верит Грэйсон в то, что говорит. В одном, по мнению Райдера, управляющий был, безусловно, прав: белый человек, европеец, никогда не примет всерьез колдовство вуду и тому подобную чушь, особенно если он всю жизнь провел где-нибудь в Англии.

— Что ж, время покажет, кто из нас прав, — примирительно сказал Райдер. — А я и не знал, что у вас есть сын, Грэйсон. Для меня это новость.

Управляющий при этих словах радостно запыхтел, надулся от гордости, как петух, и не удержался от дополнительных комментариев:

— Мой сын — достойный юноша, сэр, и здорово мне помогает, особенно теперь, когда он вырос, а я с каждым годом становлюсь все старше. Годы, сэр, ничего не поделаешь. Эмиль остался в Кимберли-холле — не захотел оставлять дом без присмотра — и ждет нашего приезда.

Какое-то время всадники молча продолжали свой путь, минуя толпы чернокожих детишек, родители которых в поте лица трудились на сахарных плантациях. В отличие от надоедливых детей, встретившихся Райдеру раньше, эти проводили двух белых джентльменов, ехавших верхом, молчаливыми взглядами, не попрошайничая и не путаясь под ногами.

— Скоро мы подъедем к мангровым болотам, сэр, — нарушил молчание Грэйсон и показал рукой направо и налево. — Будьте осторожны, на своем пути вы можете встретить крокодилов, они часто выползают на дорогу и лежат там, похожие на старые бревна. Обычно крокодилы спокойно реагируют на присутствие людей, но бывали случаи нападения. Пренеприятные случаи, знаете ли.

«Крокодилы! Ничего себе!» — Райдер брезгливо передернул плечами, но стал внимательнее смотреть по сторонам. Тяжелый смрад шел от болот и забивал ноздри, дышать было нечем, и Райдер, задыхаясь от вони, пустил лошадь вскачь. Вскоре впереди показалась широкая дорога, слева от нее искрилось бирюзой Карибское море, а справа одна за другой шли сахарные плантации, простираясь далеко-далеко, взбираясь на холмы и там сливаясь с линией горизонта. Повсюду: у низких каменных оград и на кладбищах возле церквей — паслись козы, объедая траву и заодно цветы, оставленные на могилах. На спинах у животных сидели птицы и, насколько было известно Райдеру, выклевывали насекомых: клещей и других паразитов. Помимо животных и сахарного тростника, Райдер увидел множество негров, высоких, одетых в штаны из грубой холщовой ткани. Рабы трудились не разгибая спины. Не обращая внимания на жару, они обрабатывали поля с сахарным тростником: разрыхляли почву, выпалывали сорняки, углубляли оросительные канавы между рядами растений. Потные черные тела блестели на солнце. Среди мужчин Райдер заметил и женщин в ярких платках, повязанных на голове; женщины работали в том же монотонном, непрерывном ритме, что и мужчины. В тени раскидистого тропического дерева верхом на лошади сидел белый человек — надсмотрщик, в левой руке он держал длинный бич и был готов в любую секунду наказать какого-нибудь ленивого раба, выбившегося из общего ритма работ.

Подобные картины были для Райдера в новинку, он не мог не почувствовать своеобразной экзотики места, усиленной благоуханием красного жасмина, густо растущего вдоль грунтовой дороги. То и дело сквозь листву деревьев и кустарников проглядывало ярко-голубое море, а потом снова исчезало, чтобы через некоторое время неожиданно возникнуть вновь и ослепить своей голубизной утомленных путешественников. Райдер в душе порадовался, что перед отъездом прочел кое-какую справочную литературу о Ямайке и был, хотя и поверхностно, знаком с флорой и фауной острова. Правда, о крокодилах авторы книг почему-то умалчивали, то ли умышленно, то ли по незнанию.

— Подъезжаем к Кэмил-холлу, сэр, — сообщил Грэйсон, понизив голос до шепота.

Райдер вопросительно посмотрел на управляющего, удивленно приподняв одну бровь.

— Здесь живет София Стэнтон-Гревиль, — пояснил тот. — Это ее дом. Она живет вместе с дядей и младшим братом. Кэмил-холл и Кимберли-холл разделяет всего лишь одна сахарная плантация, но из достоверных источников мне стало известно, что дядя мисс Софии намерен купить эту плантацию и таким образом увеличить свой и без того солидный доход.

— А кто владелец плантации?

— Чарльз Грэммонд. Поговаривают, что он собирается переехать в Виргинию, один из колониальных штатов на севере, потому и хочет продать плантацию, но я считаю эту причину неосновательной. Грэммонд ничего не знает о Виргинии, не разбирается в тамошних обычаях, зачем, спрашивается, ему туда ехать? У него к тому же четверо детей, все мальчики и все бестолковые, ленивые, да и жена у мистера Грэммонда не подарок, как я слышал.

Райдеру имя Чарльза Грэммонда показалось знакомым, и он обратился за разъяснениями к своему спутнику:

— А что, эта женщина, София Стэнтон-Гревиль, действительно имеет трех любовников или нет? В кофейне о ней и ее избранниках болтали без умолку. И вроде бы Чарльз Грэммонд — один из них.

Услышав подобную речь, управляющий так смутился, что покраснел до корней волос.

— Вы же только приехали, сэр! — негодующе воскликнул он.

— Но в «Золотом дублоне» все только об этом и говорили, да еще и в подробностях!

— Нет, нет, сэр, верьте мне, она настоящая богиня! Она добродетельна и чиста, а то, что люди болтают, пусть их! Злые языки! К сожалению, не все наши джентльмены — настоящие джентльмены, сэр.

— Однако слухи-то возникли не без причины, согласитесь, мой дорогой мистер Грэйсон. Дыма без огня не бывает.

— Да Бог с ними, со слухами. Наглая ложь, клевета, не более. Забудьте о них, сэр. И я вам еще вот что скажу, Райдер. У каждого белого джентльмена здесь есть черная любовница. Любовницы имеют официальный статус домоправительниц или экономок, и их положение довольно почетно. Знаете, практически все, кто приезжает сюда, я имею в виду англичан, хотя и не сразу, но заводят себе чернокожих любовниц. За то время, что европейцы живут на Ямайке, их мировоззрение меняется, и они сами меняются. Но леди всегда останется леди, а мисс София Стэнтон-Гревиль — настоящая леди.

— Скажите, Грэйсон, а вы изменились под влиянием местного климата?

— Да, в некотором смысле. Но не сразу. Я все-таки достойный сын своего отца, ну а жена у меня была родом из Франции, и я души не чаял в своей супруге, я буквально осиротел, когда она, бедняжка, скончалась. Только после смерти моей дорогой жены я последовал местным обычаям и завел себе экономку.

Райдер позволил себе закрыть глаза и немножко расслабиться. Задумавшись, он с наслаждением вдыхал свежий морской ветерок, которому больше не мешали густые мангровые заросли. Седло было испанской работы, удобное. Отдохнув таким образом несколько минут, Райдер обратился к управляющему со следующим вопросом:

— Как вы думаете, Грэйсон, почему Грэммонд собирается продавать плантацию?

— Ничего определенного по этому поводу я сказать не могу. Я знаю наверняка лишь то, что свое решение мистер Грэммонд принял неожиданно. И вроде бы он и его семейство отбывают на следующей неделе. Плантация-то, между прочим, приносит большой доход. Говорят еще, что мистер Грэммонд проиграл в карты лорду Дэвиду Локриджу изрядную сумму. Но все это слухи. Этот Локридж — ничтожество, никчемный, беспутный прожигатель жизни, да еще и продал свою душу дьяволу и поэтому в карты никогда не проигрывает. Вы уж не садитесь с ним играть, сэр, последуйте моему совету.

Райдер повернулся лицом к управляющему и задумчиво произнес:

— Слухи не беда, в Англии сплетничают не меньше, чем здесь, только, боюсь, местные пересуды наведут на меня скуку. Хотелось бы мне, чтобы сегодня случились на плантации эти странные дымы или огни, ну хотя бы в честь моего приезда. Я с превеликим удовольствием посмотрю, что за нечистая сила завелась у вас под самым носом. А что, Грэйсон, молодой лорд Дэвид, кажется, тоже входит в число любовников мисс Стэнтон-Гревиль?