— Нет.

— А мне очень приятно. Всякий раз, перед тем как овладеть тобой по-настоящему, я буду гладить тебя внутри пальцами. О, ты уже совсем влажная, значит, твое тело хочет близости.

Райдер развел бедра Софии шире, своей напрягшей плотью раздвинул влажные губы и медленно-медленно погрузился на всю длину, следя за выражением глаз жены. Он понял, что ей не больно, он также понял и то, что она в эту ночь не сможет испытать оргазм, ее тело и ее разум были к этому не готовы. Но ничего, время терпит, кое-что уже получилось: нет болевых ощущений, и страх боли понемногу пройдет. Райдер не делал резких движений, он двигал тазом осторожно, сосредоточившись на одном — реакции Софи. Такое поведение было ему непривычно; всегда, как только он оказывался внутри женщины, им руководило только физическое желание, похоть, стремление к наивысшей точке наслаждения. В таком состоянии он не мог себя сдерживать, другое дело — теперь. В центре действия была Софи; его тело, его мозг работали в одном направлении: как сделать так, чтобы жене было приятно. Он будет необыкновенно терпелив и в конце концов добьется успеха, и Софи получит от соития такое же удовольствие, как и он.

Райдер прекратил двигаться, извлек орудие своей страсти, потом снова ввел его и замер. Он гладил ей живот, лобок, грудь, целовал ее, одновременно совершая мягкие толчки внутри нее, а когда наступила разрядка, он не кричал, как дикарь, а тихо стонал, прижимая к себе жену, слившись губами с ее ртом, войдя в нее как можно глубже, давая почувствовать ей жар своего тела, содрогавшегося в сладких судорогах.

Райдер продолжал целовать Софию до тех пор, пока не успокоился, пока возбуждение не прошло, а потом он вышел из нее, лег рядом и тихо лежал, довольный тем, что на этот раз не было слез, боли и истерик. София выглядела удивленной, но причину ее удивления он так и не смог определить. Он был доволен собой, доволен тем, как все произошло. Он изменился, с Софией он стал другим, и эта перемена радовала его. Он вспомнил, как шутил Дуглас по поводу его несдержанности, нетерпения, неумения прервать соитие, и теперь даже немного гордился собой, впервые попробовав сдержать свои эмоции и добившись успеха.

— Ну как, я выполнил, что обещал, Софи? — спросил он у жены. — Боли не было, ты вела себя хорошо, а в будущем у тебя появится желание заниматься этим со мной, ты войдешь во вкус, вот увидишь. И каждый раз будет лучше, чем предыдущий, поверь мне. А сейчас я расскажу тебе историю про одного пирата, который случайно оказался наедине с тремя женщинами. Первую женщину, пышногрудую и крутобедрую красавицу, звали Бел, и она сразу влюбилась в нашего пирата, потому что он был первым мужчиной, которого она увидела за три месяца; она потащила его на пляж, раздела и только хотела заняться с ним любовью, как явилась вторая женщина, по имени Гузи, и она тоже влюбилась в пирата из-за его деревянной ноги. Гузи любила вырезать из дерева различные фигурки и за три месяца успела изрезать стволы двенадцати пальм. Она решила, что человек с деревянной ногой предназначен для нее. Обе женщины начали спорить между собой, кому принадлежит право на этого мужчину, а он, неожиданно ставший яблоком раздора, лежал на песке совершенно голый и ждал, чем окончится спор. Вдруг откуда ни возьмись появилась третья женщина, Брасси. И знаешь, что делала Брасси? Ты не поверишь…

Райдер замолчал, и в тишине ночи отчетливо прозвучало тихое посапывание Софи.

— А-а, ты не желаешь слушать мои истории, — сказал он, — они тебе не нравятся. Ну ничего, завтра ты узнаешь о том, что сделали с беднягой-пиратом Бел, Гузи и Брасси.

Райдер наклонился к жене, поцеловал ее в лоб, прошептал:

— Может быть, завтра ночью ты сама возьмешь крем и намажешь им мою плоть, чтобы она легче вошла в тебя. Как ты думаешь, тебе захочется завтра это сделать?

София, мгновенно проснувшись от поцелуя Райде-ра, ответила:

— Нет, мне этого не захочется. Была бы моя воля, я бы стукнула тебя по голове и выбросила тебя и твоих похотливых подружек в море.

— А может быть, — продолжал Райдер, не слушая Софию, — завтра ночью нам крем не понадобится. Я оптимист и надеюсь всегда на лучшее.

— Сколько у тебя было любовниц?

— Больше чем три, дорогая. Но они уже в прошлом.

София презрительно фыркнула.

— У тебя ведь тоже были любовники, так что нечего так презрительно фыркать. Первое, о чем я услышал в Монтего-Бей, были россказни о твоих похождениях. Извини, дорогая, что у меня было больше любовниц, чем у тебя — любовников, но я предпочитаю сказать тебе правду. Однако все эти женщины были до тебя, до того, как я встретил тебя и взял в жены.

— А мне все равно. Можешь не рвать свои любовные связи из-за меня.

Это была такая очевидная ложь, что Райдер лишь усмехнулся и чмокнул жену в кончик носа.

— Ты красивая, Софи.

— Оказывается, плохим зрением страдает не Дуглас, а ты.

— Ах, какой страшный укус! — Райдер рассмеялся. — Давай спать, Софи. А утром, на рассвете, я разбужу тебя, и, пока ты будешь просыпаться, вся мягкая, сонная, податливая, я войду в тебя и буду двигаться в тебе медленно-медленно, и тебе это понравится. Обязательно.

София не ответила, но Райдер и не ждал ответа.

Проснувшись на следующее утро, он не нашел ее рядом с собой: она уже встала и ушла. «Ах ты, черт возьми! — подумал Райдер. — Ну ладно, негодница, в следующий раз я не буду посвящать тебя в свои планы».

— Аликс, у меня к тебе просьба, — обратился Райдер к жене брата. — Познакомь Софи с нашими соседями. А что касается бала, он подождет.

— Вот видишь, сынок, — вмешалась в разговор леди Лидия, — ты наконец-то сообразил, что твоя жена вряд ли поладит с нашими соседями, а если и поладит, то далеко не со всеми. Она ведь не нашего круга.

— Вы ошибаетесь, матушка, — ответил Райдер, не обращая внимания на язвительное замечание старой графини. — Я хочу, чтобы Софи познакомилась с соседями пораньше, не дожидаясь бала, исключительно потому, что у нас мало времени. В пятницу мы уезжаем. В Чедвик-хаус.

Заявление Райдера вызвало среди родственников настоящую бурю негодования.

— Неужели ты серьезно, Райдер?

— Как, ты хочешь уехать? Но ведь ты только вернулся домой!

Только граф не присоединился к возмущенным возгласам, а загадочно улыбался и продолжал пить кофе.

— Таким образом, Софи, — сказала Александра, — у нас осталось всего два дня. И учти, нам еще нужно приготовить твои наряды.

София посмотрела на Александру, затем на Джереми. Брат выглядел несчастным. Огорчение Джереми заметил и Райдер и моментально отреагировал.

— Джереми, — обратился он к мальчику, — ты не останешься на пару недель в Нортклифф-холле? Тебе будет с нами скучно в Чедвик-хаусе, особенно первое время, когда мы будем заниматься хозяйством. Синджен, я догадываюсь, ни на секунду не оставляет тебя в покое, но ты, по-моему, уже немного привык к ней, не так ли, Джереми?

Джереми с виноватой улыбкой посмотрел на сестру.

— Решай сам, Джереми, — с трудом улыбнулась София.

— Я побуду здесь, — сказал мальчик, не в силах скрыть свою радость, — мы с Синджен собираемся поехать на Брандерлегскую ферму, чтобы купить мне пони!

Таким образом, вопрос решился без особых затруднений. Позднее София узнала от Синджен, что покупку пони финансировал Райдер.

Следующие два дня София была занята визитами к соседям и примеркой нарядов, а Райдер воспользовался отсутствием жены, чтобы навестить своих любовниц и разобраться с ними. Женщины — их было пять — собрались у Би. Как выяснилось, три из них заинтересовались перспективой замужества, и Райдер с радостью снабдил их именами из своего списка, другие две, захотевшие поехать в Лондон и попытать счастья там, получили деньги на поездку и пожелания удачи. Эмили осталась дома; она еще не оправилась после родов, и Райдеру пришлось самому навестить ее. К Би он еще раз заглянул после обеда, когда его «приятельницы» разошлись по домам.