Зверь.

Крупный зверь с черной шкурой, тускло блестящей в лучах заходящего солнца. Пара мгновений — и существо нырнуло куда-то в тени и скрылось из глаз.

Я плохо разбиралась в животных, но и моих скромных знаний познаний хватило, чтобы не сомневаться — никого подобного существу, которое я увидела, в окрестностях замка не водилось. Если нечто подобное вообще могло быть настоящим животным.

На таком расстоянии в неверном вечернем свете зверь предстал для меня чем-то действительно инфернальным.

Кай говорил что-то про монстра. Неужели это была не метафора? Он говорил про настоящее чудовище? Про зверя?

Я развернулась и опрометью бросилась из комнаты. Следовало доложить обо всем преподавателям! И как можно скорее!

Первым пунктом стали комнаты профессора Уильяма Лестера, но хозяина дома не оказалась, на стук никто не отозвался. Я побежала дальше, к декану. Пусть его и неловко было беспокоить, но иного выхода не оставалось. Пришлось набраться смелости…

Дин Лестер в отличие от приемного сына оказался на месте, вот только не один. Вместе с ним обнаружилась и миссис Бхатия, и ректор, и даже миссис Лестер, жена декана, молодая статная шатенка, которая на фоне ректора и его супруги выделялась куда меньшей элегантностью и слегка натужными манерами.

Злые языки поговаривали, что иностранка оказалась не на своем месте, выйдя замуж за наследника лорда Лестера. Болтали разное также о ней и Уильяме, которого Дин Лестер усыновил семнадцатилетним.

— Мисс Уорд, что-то случилось? — поинтересовался с легко озадаченностью профессор Лестер.

Пусть в университете и творилось невесть что, Дин Лестер держался с непоколебимым спокойствие и дружелюбием. Все это ставило в тупик.

— Там зверь какой-то! Я в лесу его видела возле университета! Черный! Жуткий! — воскликнула я, не решаясь вслух говорить «монстр» или «чудовище».

Старшие как-то странно переглянулись и уверили, что непременно отправятся к названному мной месте и все проверят.

— Какой, однако, хороший обзор из ваших окон, мисс Уорд, — произнес напоследок Дин Лестер и на том со мной попрощались.

Странное появилось ощущение — то ли мне не поверили, то ли всерьез не приняли…

У комнаты обнаружился Кай, несчастный и бледный еще больше, чем прежде. Он сидел прямо на полу, опершись о стену, и трогательным жестом обнимал колени, разом из задиры став маленьким обиженным мальчиком, которого хотелось обнять и успокоить. Я сдержала прорывающийся наружу материнский инстинкт и осведомилась:

— Тайлер, что ты тут делаешь?

Однокурсник поднял на меня совершенно больной взгляд и спустя несколько секунд хрипло произнес:

— Поговорить надо.

Горло начало першить от нервного смешка, загнанного внутрь.

— Так мы же только что поговорили. Или чего-то еще не досказал?

Наверное, сарказм в моих словах оказался чересчур откровенным, демонстративным, потому что на место прежней затравленности во взгляд Кая пришла злость.

— Ты меня вообще не слышишь! Я в жизни эту Мэри не трогал! Даже пальцем! Я ее и видел-то всего несколько раз! Какой мне смысл ее убивать, не говоря уже о том, что мне бы и в голову не пришло никого убивать?!

Походило на искренность настолько сильно, что я даже готова была поверить в правдивость услышанного. С Тайлера осыпалась вся пафосная шелуха очень плохого, но крутого мальчика, и стало очевидно — ему всего двадцать лет как и мне самой со всеми вытекающими последствиями. Обычные студенты двадцати лет от роду не рвутся кого бы то ни было убивать.

Вот только…

— А лезть в кабинет декана в голову тебе пришло, — пожала я плечами, чувствуя как масляной кляксой на лице расплывается злорадная ухмылка. Одна только попытка вломиться в святая святых Дина Лестера уже казалась достаточной причиной не считать Кая Тайлера хоть сколько-то благонадежным. — И если ты навешал преподавателям лапши на уши про свою полную невиновность и мою паранойю, это еще ничего не значит. Я-то правду знаю.

Однокурсник вскочил на ноги резко, посмотрел тяжело исподлобья и процедил:

— И что с того? Кто-то должен показать миру, кто они такие — эти Лестеры. Ах, наследник Лестер занимается благотворительностью. Ах, усыновил сироту. Ах, преподает в университете, несет молодежи свет знаний. Лицемерные твари!

Под конец своей обличающей речи Тайлер почти кричал. Я автоматический приняла боевую стойку — рефлекс, намертво вбитый на подкорку за два года обучения. Уильямом Лестером, кстати, вбитый.

— О да, как же лицемерно — приносить пользу обществу, — протянула я, резко толкнув парня к стене.

Не ожидавший такой реакции Тайлер отлетел к стене и врезался спиной в каменную кладку.

— Мне даже любопытно, какой же ты мотив припишешь Лестерам для убийства бедной Мэри, — принялась вкрадчиво проговаривать слово за словом я. — Ни старший Лестер, ни младший ее знать не знали. Уильям Лестер у артефактологов даже физкультуру не преподает.

От чего они пребывают в полнейшем восторге, кстати говоря.

Мои доводы не сочли убедительными. Кай оттолкнулся от стены, снова напирая на меня.

— Людям свойственно совершать зло ради зла, — произнес новичок решительно и с маниакальной убежденностью. — Лестер привез из Штатов нечто. Чудовище, которое он сумел посадить на поводок. И вот теперь с поводка эту тварь, наконец, спустили. Мэри убил не человек — монстр.

На мгновение я застыла, пытаясь уложить в голове новые факты. А заодно вспомнился странный зверь, которого я видела из окна этим вечером.

Мог ли Кай лгать?

Запросто. Быть откровенным со мной у него причин мало, а вот манипулировать — множество. Я опасна. И Тайлер считает, что опасна ему, по большей части, только я одна. Почему бы не заморочить?

Но есть и другая сторона у этой медали.

Ведь Кай приехал из Штатов. Вроде бы перевелся он из того же самого университета, где когда-то довелось преподавать Дину Лестеру. Именно после этого эпизода в своей жизни наш декан вернулся с будущем женой и сыном.

Но, кажется, все случилось давно, тогда я — а значит и сам Тайлер — была ребенком.

Откуда ему вдруг стало известно? Про чудовище и прочее. О Кае Тайлере в университете разузнали, кажется, абсолютно все. Сын матери-одиночки, семья не то чтобы нищая, но несостоятельная, моя и то богаче. Перевелся к нам с полной стипендией и даже оплатой проживания, иначе бы никак не потянул такие траты. Счастливчик, если подумать: эту международную программу вообще только в это году открыли… Как бы тот ни было, не имелось у семьи новичка шанса узнать какую бы то ни было секретную информацию не было.

Но он все равно говорит какую-то редкостную чушь.

— Сказка хороша, — ухмыльнулась я. — С фантазией. Вот только на правду не похоже.

Кая буквально перекосило от моего ответа. Вся краска схлынула с его лица.

— Дура! — выплюнул он с неописуемым омерзением и убрался прочь, топая так, что непонятно еще как не осталось вмятин на каменном полу.

Я посмотрела вслед однокурснику, а после вошла в свою комнату.

В голове царила полная сумятица, и, кажется, она стала моей верной и привычной спутницей в последние дни.

Перед глазами встала та самая сцена, когда я пришла к декану и рассказала о чудовище, бродящем рядом с замком. Какую я получила реакцию?

Да никакую. Не было ни тревоги, ни удивления, причем не только Дин Лестер не придал особого значения моим словам, ректор и его жена тоже не забеспокоились. А ведь чудовище, которое бродит рядом с кампусом — это новость не менее впечатляющая, чем труп на университетском стадионе. Тут администрации впору в панике по потолку бегать…

Они же все заодно.

Большая дружная семья — Дафна Бхатия в девичестве Фелтон, Фелтоны в родстве с Лестерами, а ректор идет за женой прицепом. Даже если у декана и имеется действительно какое-то ручное чудище, вряд ли любящая тетушка Дафна (а она Дина Лестера любит и подчеркивает это) станет закладывать обожаемого племянника. Да и Уильям вроде бы является семейным фаворитом.