– Присаживайтесь, – сказала Жанна и велела налить пришедшему вина.
Было видно, что он не привык подчиняться женщинам. Его выпуклый лоб свидетельствовал об упрямстве. Звался он Никола Журде и работал прежде на одной из ферм Бузона. По его словам, сейчас у него было хорошее место у мясника в Ла-Шатре, но он родился в деревне и вернулся бы туда на хороших условиях.
– Вы женаты? – спросила его Жанна.
Он кивнул.
– В вашей семье есть мужчины и женщины, готовые поднять ферму неподалеку отсюда? Потому что туда нужно человек десять.
– Я попрошу пять солей в день. Другие попросят столько же. Мы оставляем себе треть урожая и получаем процент с продажи.
Она быстро прикинула в уме: пятьдесят солей в день составляли девятьсот ливров за год – еще до того, как появится первый урожай. Она взглянула вопросительно на Матьяса, поскольку тот когда-то был арендатором, затем на Гонтара.
– Если вы оставляете себе треть урожая, то засеваете сами, – сказал Матьяс.
– Еще ведь и скот будет, – вмешался Гонтар. – Обычно просят четверть. Вы это знаете.
Никола Журде знал еще и то, что Бертран Гонтар – городской старшина и капитан лучников, так что со словами его следовало считаться.
– Какой скот?
– Коровы, овцы и свиньи, – сказала Жанна.
Он кивнул.
– Но у вас найдется десять человек? – повторила Жанна.
– Найдется. Платите вы?
– Да.
– А хозяйство? В каком оно состоянии? Вы же знаете, здешние фермы…
– Речь идет о Гран-Палю. Где вы раньше работали?
– В Жерфо.
– Это одно из хозяйств в Бузоне, – пояснил Гонтар.
– В Бузоне хозяйств больше нет, – сказал Журде.
– Есть земли, и есть постройки, – твердо возразил Гонтар.
Никола Журде все так же кивал. Жанна ждала.
– Я отвечу вам завтра, – проговорил он. – А если будет одиннадцать человек?
– Согласна и на одиннадцать.
"Такова жизнь, – подумала она. – С одной стороны, божественная любовь Жака, с другой – торговля с крестьянами".
– Вы сможете поселиться уже сейчас, – сказала Жанна.
– Сейчас? – возмутился он. – Да ведь сначала нужно сделать корчевку и прополку!
– Только не в Гран-Палю. И вам не надо оставлять часть земли под паром. Там все пустовало много лет. Весной получите пшеницу. А уж в следующем году оставите под паром треть.
Он взглянул на нее исподлобья:
– Откуда вы все это знаете?
– Я крестьянка, – ответила она, выдержав его взгляд.
– Вы разве не баронесса де Бовуа?
– Можно быть одновременно и крестьянкой и баронессой.
Итье и один из стражников Гонтара дружно прыснули.
– Ладно, – сказал со смехом Журде. – Но такое не часто встретишь.
Он поднял стакан. Тот был пуст. Жанна сама наполнила его.
В ожидании ответа Журде она на следующий день вновь отправилась в Гран-Палю и Ла-Шантре, прихватив с собой плотника из Ла-Шатра. Первая ферма многого не требовала: двери укрепить да крышу подлатать. Зато вторую нужно перестраивать почти целиком. А с мельницей возни не меньше, чем со всей фермой. Поскольку плотник был местный уроженец, она спросила, знает ли он Ла-Дульсад. Он знал, и она стала расспрашивать его, сколько времени и денег уйдет на ремонт.
– Мне нужны пятеро обученных подмастерьев и кровельщик, – ответил он. – Через три месяца в замке можно будет жить.
Она выплатила ему задаток за работу на ферме.
По возвращении их ожидала небольшая группа людей, топтавшихся перед постоялым двором. Журде не стал мешкать и собрал будущих обитателей Гран-Палю: пятеро мужчин, считая самого Журде, и шесть женщин в возрасте от двадцати до пятидесяти лет. Жанна пригласила их войти. Они смотрели на нее во все глаза: вот эта молодая баронесса собирается возродить Гран-Палю? А другие фермы? А плата? А муж ее где?
– Вы уже работали вместе? – спросила она.
Журде ответил, что все они родичи по крови или по свойству. Значит, будут стоять друг за друга, отметила она про себя.
– Кто возглавит ферму? – задала она важный вопрос.
Все повернулись к Журде. Она кивнула и затем объявила, что отдает им Гран-Палю. Через неделю туда уже можно будет вселяться, и она надеется, что они не станут тянуть с переездом. Она купит двух тягловых быков, плуг, топор, тесло и два серпа. И скот: двух коров, четырех овец и барана, трех свиней и хряка. Но первым делом нужно выкорчевать кусты и сразу засеять свободные участки. Она выдаст задаток за месяц и пятьдесят ливров на семена.
– Вы умеете писать? – спросила она Журде. Тот заметно смутился.
– Я умею, – сказал самый молодой в группе.
– Будете вести счета.
Они были изумлены: эта женщина оказалась настоящим командиром!
– Согласны? – спросила она.
Они кивнули. Она велела хозяину постоялого двора поставить им выпивку.
Крестьяне знали и Гран-Палю и плотника, который держался возле Жанны: Журде поговорил с ним. Они решили, что ремонтные работы не помеха и вселяться лучше прямо сейчас, чтобы протопить жилье и привезти мебель. И к корчевке тогда можно приступить быстрее. Жанна сочла, что это вполне разумно.
– Как вас зовут? – спросила она парня, умевшего писать.
– Бенуа.
Она попросила у хозяина перо, чернила и бумагу. Какое-то время пришлось подождать, пока все это принесут. Будущие фермеры неотрывно смотрели на Жанну.
– Пишите, Бенуа, что я даю здесь и сейчас, в лето Господне 1457, восемьдесят два ливра и десять солей Никола Журде, арендатору фермы Гран-Палю, принадлежащей Жанне, вдове де Бовуа, в супружестве де л'Эстуаль, – она продиктовала, как пишется это имя, – в качестве задатка ему и десятерым работникам, которые будут трудиться на ферме.
Паренек писал неплохо. Жанна вытащила кошель. Фермеры смотрели, как она выкладывает монеты на деревянный стол.
– Хорошо, теперь подпишитесь: за Никола Журде – Бенуа…
– Клутье, – сказал он.
Она выждала, чтобы просохли чернила, свернула расписку и сунула ее в карман.
– Никола, не уходите. Сейчас отправимся покупать быков.
Эти люди не были совсем нищими: у них имелись ослик и тележка, вилы, луки, ножи, кухонные принадлежности, квашня и, разумеется, кровати с постельным бельем и сундуки. Они ушли, чтобы заняться переездом. Перед постоялым двором собралась новая небольшая толпа: новость о возрождении Гран-Палю пронеслась по городу. И все уже знали, что отныне управлять фермой будет Никола Журде.
– Никола, – крикнул кто-то, – если тебе нужен еще один мужик, я готов.
Журде кивнул. Жанна окинула толпу взглядом. С восстановлением Ла-Шантре трудностей, похоже, не возникнет. С другими фермами тоже. Да и с усадьбой. Король будет доволен. Но она делала это не для того, чтобы угодить королю. Просто ею руководил инстинкт, которому она противиться не могла.
Мысль, что земля проснется, оживет, приводила ее в восторг. Это будет ее реванш за ужасную судьбу родителей.
Она еще раз взглянула на толпу и объявила:
– Кроме Гран-Палю, есть и другие фермы, которые я намерена восстановить.
На колокольне, словно в подтверждение ее слов, пробил первый час пополудни.
– И мне понадобятся рабочие руки!
Безмолвное согласие установилось между толпой и молодой светловолосой женщиной.
– Будьте наготове, скоро появятся новые объявления.
Засим она удалилась вместе с Журде, Итье и Матьясом.
Прошла неделя, как она уехала из Парижа. Если бы не желание поскорее увидеться с Франсуа и получить весточку от Жака, она осталась бы в Ла-Шатре надолго. Но на один лишний день она все же задержалась – посмотреть на ферму Гран-Палю, заселенную людьми.
Две собаки встретили ее и стражников громким лаем.
Главное же – из труб, а их было три, поднимался дымок.
Она бросила взгляд на поля: двое мужчин и одна женщина занимались расчисткой земли. Помогали им двое ребятишек. Они уже навалили большую груду травы и сучьев.
Журде вышел ей навстречу. После обычного обмена приветствиями он сказал:
