Таково заключение медиков. И не надо, пожалуй, быть опытным судьей, чтобы убедиться, что это был именно скелет Андрея Боголюбского, погибшего в результате того нападения бояр-кучковичей, которое описано в летописи.

Однако были все же два обстоятельства, которые нужно было еще объяснить.

Прежде всего, известно, что Андрею в год его смерти было 63—64 года. Как мог старик на седьмом десятке, да еще безоружный, так упорно сопротивляться нескольким вооруженным до зубов опытным воинам (какими, несомненно, были тогдашние бояре) да еще убить одного из них? Ответ на этот вопрос дает все то же медицинское обследование скелета, позволившее установить некоторые особенности деятельности желез внутренней секреции. Андрей, как мы бы сейчас сказали, «хорошо сохранился»: в 63—64 года ему можно было дать не более 50—55 лет. Как говорят, «его костный возраст был гораздо меньше паспортного». Андрей был раздражителен, быстро реагировал на все происшествия. В моменты гнева движения его были быстры, глаза сверкали; он мог производить свирепое, пугающее впечатление. Обо всем этом говорило исследование деталей строения костей.

Но в летописи сказано, что Петр, зять Кучков, отрубил Андрею правую («десную») руку. А у скелета была перерублена в нескольких местах и потом совсем отрублена не правая, а левая рука. Может быть, все-таки это не тот скелет? Нет, скорее, мы вправе усомниться в правильности сведений летописца, который составил свой рассказ уже после подавления восстания, когда тело Андрея уже лежало в гробу и не было хорошо видно. И, желая еще усилить впечатление зверского убийства, он написал, что отрублена именно «десная» рука.

В другой, более поздней летописи на рисунке, иллюстрирующем это событие, художник изобразил отрубленной именно левую руку. Наверное, искушенный в боях князь, не найдя на привычном месте ни меча, ни щита, бросился навстречу нападавшим, обмотав левую руку плащом или еще чем-нибудь, чтобы иметь возможность хоть как-то отражать удары. Но окружившие его убийцы так сильно рубили мечами, что перерубили ему руку в нескольких местах. А потом, уже под сенями, когда Андрей упал на правый бок, руку и вовсе отрубили.

Так медики поправили летописца.

Но это еще не все. Оказалось, что по скелету можно восстановить облик Андрея не только умозрительно, но и вполне реально. За это взялся антрополог и скульптор Михаил Михайлович Герасимов.

Всякому ясно, что особенности скелета и, главным образом, черепа отражаются на наружности человека. И уже давно ученые пытались восстановить хотя бы в общих чертах по черепу человеческое лицо. Впрочем, это делалось в большинстве случаев либо для восстановления облика древнего человека, жившего десятки и сотни тысяч лет назад, либо для нужд криминалистики – науки о преступлениях. Герасимову в результате долгой анатомической работы удалось выяснить, в какой зависимости находятся мягкие ткани лица – нос, щеки, губы – от мельчайших деталей строения черепа, и найти такой метод, который позволял восстановить полностью лицо человека. Каждому ясно, что выступающие скулы или нос с горбинкой видны на черепе даже неискушенному человеку. Но не все знают, что линия, где смыкаются губы человека, примерно соответствует верхнему краю его нижней челюсти. Свои выводы ученый проверял… в уголовном розыске. Он восстанавливал лица людей, погибших при различных обстоятельствах, но не опознанных. Делал их бюсты, одевал и давал фотографировать. Родственники погибших, когда им, как это принято, давали несколько различных фотографий, безошибочно выбирали из них именно ту, которая была сделана с бюста, восстановленного Герасимовым по черепу.

И вот Герасимов начал исследовать череп Андрея Боголюбского. Изучив его до мельчайших подробностей, он сначала сделал настоящий чертеж, восстанавливающий положение носа, губ, форму глаз и век. Затем стал наносить на череп Андрея контуры будущей головы пластилином. Под умелыми руками скульптора сухой чертеж антрополога превратился в подлинный скульптурный портрет Андрея Боголюбского. Собственно говоря, абсолютно достоверной является та реконструкция головы, которую вы видите на рисунке справа. Здесь можно ручаться за правильность каждой черты. Однако такой портрет еще не дает нам представления о подлинном облике Андрея Боголюбского. Ведь князь, по-видимому, не брил наголо лицо и голову. В те времена, как мы знаем по старинным рисункам, мужчины носили довольно длинные волосы и обязательно – бороду и усы.

Но прическу и убранство головы удается установить лишь в редчайших случаях. И все же, зная по черепу физический тип человека и принимая во внимание обычаи того времени, можно восстановить полностью облик человека – с волосами, бородой и одеждой. Ведь характер растительности, как известно, тесно связан с физическими особенностями человеческой расы, а как одевались в различные времена знатные люди, как они обычно подстригали волосы и бороду, можно узнать из различных источников.

Так и поступил Герасимов, создавая скульптурный портрет.

Вот он, «жестковыйный» Андрей, каким он был еще накануне своей смерти, с гордо поднятой головой! Мы-то знаем, что он не мог бы склонить голову, если бы даже захотел (ведь у него срослись позвонки). Но современники думали, что это от заносчивости.

Но почему сын Юрия Долгорукого так похож на монгола? Почему его чуть раскосые глаза прикрыты несколько набухшими веками? Почему волосы, усы и борода довольно редки? Почему так выдаются скулы, хотя нос прямой и довольно длинный, как у русских?

Секрет прост. Ведь женой Юрия Долгорукого, матерью Андрея, была дочь половецкого хана Аепы. А сын, значит, был похож на мать и ее родню.

Во многих музеях нашей страны есть теперь бюсты Андрея Боголюбского. Все они отлиты из гипса в формах, сделанных с восстановленного Герасимовым портрета. И мы знаем, какой огромный труд ученых и художника понадобился для того, чтобы из глубины веков выступило лицо этого князя – сурового воина и прямолинейного политика, павшего жертвой боярского заговора.

На берегах небольшой реки Колокши, там, где в нее впадает речка Гза, в нынешней Владимирской области, стоит древний русский город Юрьев-Польской. Живописный городок, с его садами, старинными церквами и монастырями и всемирно знаменитым собором XIII века, покрытым, как ковром, резным орнаментом, раскинулся в низине среди плавно поднимающихся полей, пересеченных изредка оврагами и кудрявыми перелесками. Оттого он и назван Польской, то есть «стоящий в полях» (а не «Польский», как неправильно произносят некоторые). Недалеко от устья Гзы и сейчас еще видно кольцо земляных валов – остатки некогда грозной крепости, построенной еще при Юрии Долгоруком. В прошлом же столетии это был глухой уездный городок, окруженный деревнями.

Погожей ранней осенью 1808 года крестьянка одной из подгородных деревень Ларионова отправилась куда-то с лукошком. Столь обыденный поступок не привлек бы ничьего внимания, если бы с Ларионовой не произошло в этот день нечто из ряда вон выходящее. «Находясь в кустарнике для щипания орехов, – как гласит составленный вскоре после этого документ, – Ларионова усмотрела близ орехового куста в кочке что-то светящееся». В пробивавшихся через листву солнечных лучах ярко горело золото. Когда крестьянка подошла поближе, она увидела, что это золотая бляха на заржавленном шишаке, каких не встретишь у теперешних солдат. Под шишаком лежала груда заржавленных железных колец, которые, однако, были прочно соединены друг с другом – кольчуга. Забыв об орехах, женщина с трудом подняла обе вещи и, придя в деревню, сдала свою пудовую ношу старосте. Рассмотрев на бляхах изображения каких-то святых и надписи, староста переправил находку местному Церковному начальству – архиерею. А тот хоть и не сумел определить толком, что это за вещи, но понял все же, что они древние и могут быть интересны для науки, и послал самому царю Александру I в Петербург.