Матрос обернулся к остальным — Ну чего толпитесь? Все у нашего Пашки нормально, ему надо к жеребцу привыкнуть. Первый блин всегда комом! Расходитесь. Где Пашкин Зверь?

Подвели молодого жеребца гнедой масти, который косил на меня своим глазом и прядал ушами.

Я мысленно подумал — Вот я попал!

Как тут же хозяин тела вскрикнул — Ты кто? И как в мою голову залез?

— Григорий Быков я, подполковник Российской армии я, а как тебя звать?

— Пашка Судоплатов я. Подполковник! Беляк получается! И как же ты, Гриша, в мою голову влез?

— Да умер я, Паша. И видать судьба в твое тело закинуло. А ты значит Павел Судоплатов? Неужели тот самый?

— Какой?

— Если ты из семьи мельника, то тогда точно тот.

— Ну да, батя мой мельник. Чудно! Сам с собой разговариваю! И откуда ты про мою семью все знаешь?

— Ты только не проговорись кому, а то сразу в «дурку» упекут, в психушку то есть. А знаю я потому, что когда ты вырастешь, станешь знаменитым разведчиком и дослужишься до генеральских погон.

— Погоны у беляков, что за вздор ты несешь!

— Вернут и погоны, вернут и офицерские звания. Как давно ты ушел из дома?

— Третья неделя как пошла. Я за хлебом пошел, а тут смотрю — рабочие отряды Красной Армии уходят, я к ним и прибился. Меня сначала комиссар хотел вернуть домой, но у него ничего не получилось, командир разрешил меня сыном полка признать. Эх, неохота опять на Зверя садиться, это действительно Зверь — пока меня с седла не уронит, не успокоится.

— У тебя горбушка хлеба найдется? Дай своему зверю и расслабься — я сам буду твоего жеребца объезжать.

Зверь, получив сухарь, в момент его проглотил и хитро стал поглядывать, надеясь получить еще. Я взял управление мальчишеским телом в свои руки, сделал несколько наклонов, потянулся. Мда! Придется заняться физухой.

«Что за физуха?» — прозвучал вопрос в моей голове и я так же мысленно ответил — «Слабоват ты, Пашка, нужно подтянуть твою физическую форму.»

Затем я птицей взлетел в седло, не воспользовавшись стременем. Видевшие это красноармейцы довольно загомонили, восхищенно показывая на меня своими пролетарскими пальцами. Я заставил Зверя подняться на дыбы, а затем я пришпорил и Зверь помчался вдоль бивуака красноармейцев, которые что-то готовили в котелках у костров.

Мужик лет сорока в кожанке погрозил мне пальцем — Пашка, ты что творишь? Смотри расшибешься!

Я залихватски свистнул и перевел коня с галопа на рысь, направив его к небольшому озеру. Переведя на шаг, я соскочил со Зверя и минут пять не спеша шел рядом, давая коню придти в себя. Наскоро раздевшись, я вошел в воду, разглядывая свое лицо в отражении. Увиденное меня успокоило — Судоплатов оказывается и в детстве был симпатичным пареньком, которому вполне подошла бы форма кадета.

Неожиданно я вспомнил о своей библиотеке и мне стало грустно: я тщательно отбирал каждую книгу. Сейчас бы почитать что нибудь из собрания Дюма. Я бы с удовольствием освежил в памяти «дАртаньяна и три мушкетера», хотя я ее знаю почти наизусть.

«Это просто чудо!» — Паша заглянул в мои воспоминания и его увлекла история о мушкетерах короля — Я тут пока почитаю, если я понадоблюсь, подумай обо мне!"

«Ты если хочешь можешь и кино посмотреть, чудесный фильм с прекрасными актерами»

В ответ я услышал лишь радостный возглас, когда пацан в моей памяти нашел сериал с Боярским в главной роли.

Тщательно выстирав свою одежду с помощью песка, я развесил ее сушиться. Наломав тростника, я завел Зверя в воду и тщательно помыл его самодельной мочалкой. Наплававшись до усталости мышц, я оделся в непросохшую одежду и одел седло. Вернувшись, я получил нагоняй от командира полка.

Константин Сергеевич сначала ругался как сапожник, затем успокоился — Паша, если ты будешь вести себя как ребенок, то я отдам тебя в детский приемник. Завтра мы будем в Екатеринославе, нам предстоит принять участие в его обороне. Прошу тебя, не лезь на рожон!

Я встал по стойке «смирно» — Слушаюсь, товарищ командир!

Когда командир отошел, ко мне с видом заговорщика подошел матрос — Сильно тебе влетело, Пашка? Ничего, Константин Сергеевич хоть и строг, но отходчив.

Кажется этого парня звать Федор? — Федя! Мы завтра в бой пойдем, а у меня даже ножика нет, чтобы от беляков отбиться. Выручай, а!

Матрос задумался, на его лице, покрытом веснушками, отобразилось раздумье. Затем Федор вздохнул и отлучился к своему вещмешку. Вернулся он со свертком, в который был аккуратно спрятан морской кортик.

— Владей! — Федор протянул мне подарок и я обнажил равноострый клинок длиной более тридцати сантиметров с рукоятью из слоновой кости. Ножны были украшены затейливыми узорами — Это мой трофей, я его у нашего бывшего командира корабля отобрал. Зверь был похлеще твоего жеребца! Чуть что не так, он норовил матросикам кулаком в лайковой перчатке в зубы заехать.

Заметив мой жадный взгляд, устремленный на его пистолет, матрос аж вцепился в кобуру — Не, малой, маузер я тебе не дам, он наградной! Сам товарищ Троцкий вручил! Если ты не будешь хвалиться, я тебе могу револьвер достать — у Самойленко лишний револьвер есть. Только давай договоримся: револьвер не игрушка и у меня из-за моей доброты не должно быть неприятностей!

Я кивнул — Договорились!

На этот раз матрос отсутствовал дольше, он принес потертую кобуру на таком же видавшем виды ремне. Из кобуры я достал Бульдог, который был слишком мал для этой кобуры, в которую вполне поместится наган. Скорее всего от нагана и была эта кобура. С другой стороны, я не мог носить этот револьвер в кармане, хотя именно для скрытого ношения и был создан этот карманный револьвер. Я проверил барабан — в нем были пять патронов. Маловато, но хоть что-то!

— Спасибо, Федор! Ты настоящий друг! Ты не поможешь раздобыть сыромятной кожи и несколько ремешков?

— Пойдем к шорнику, сам возьмешь что тебе нужно.

Дядька лет пятидесяти выслушал мои хотелки, посмотрел на мои рисунки на листе бумаги и задумался. Затем взял мой Бульдог и выкроил под него кобуру скрытого ношения, мастерски прошил все дратвой и закрепил ремни с пряжками — Держи, Пашка! Револьвер пусть в этой кабуре твоей хитрой пусть лежит, пока кожа не высохнет. Она как перчатка облегать револьвер будет. Нужно потом кожу маслом смазать, чтобы не трескалась!

Федор только головой крутил от удивления — Эт куда же ты такую кобуру присобачить хочешь? Уж больно ремешки короткие!

Я задрал штанину — На ногу вот сюда прикреплю и не один беляк не додумается здесь оружие искать. А еще бы мне вот это кортик на спину ремнями закрепить.

Шорник покачал головой — Тоже хочешь скрыть, что у тебя есть кинжал? Хитро!

Федор протянул — Да уж! Хитро придумал, придется при проверках подозрительных еще и по спине хлопать и просить штанины задрать.

— А еще и рукава проверять! Мне бы еще финку, я бы ее между локтем и кистью закрепил.

Шорник снисходительно улыбнулся — Есть у меня финский нож пукко, мне его отдали в счет выполненной мною работы. Держи, Пашка!

Я получил традиционный пуукко с долом, клинок прямой, небольшой длины, немного короче деревянной рукояти, примерно около десяти сантиметров, со сравнительно толстым обухом. Шорник сам закрепил ножны на моем предплечье и полюбовался на свою работу — А что, вроде хорошо вышло, носи и помни дядю Жору!

Я проверил как подаренная финка выходит из ножен и протянул по мужски руку. Шорник пожал ее и попытался скрыть улыбку в усах. В этот момент появился настоящий хозяин тела — Гриша, вот ведь повезло тебе: такие синемы удалось посмотреть, я сейчас первую серию посмотрел, а что это ты успел пока меня не было выцыганить? Ладно, позже покажешь, я ушел дальше фильму досматривать.

Я мысленно пожелал пацану успехов, фильмов я посмотрел много, будет чем заняться ребенку. Лишь бы в воспоминания о войне не влез.

Сегодня, двенадцатого июля одна тысяча девятьсот девятнадцатого года, под Екатеринославом в ночном бою против деникинцев погиб наш комиссар Арон Яковлевич Дагин. Честно говоря, я в душе к евреям отношусь с подозрением. Вот и в этом времени почему-то дети Израиля стали комиссарами, по непонятной мне причине евреи стараются в армии занять именно эту должность — главное чтобы язык был подвешен хорошо и рука не дрожала при расстреле взятых в плен врагов народа! Поэтому я не был расстроен его гибелью.