- Мне кажется, я знаю, как газета сможет помочь бороться за успеваемость. Вот смотрите! Единицы измерения успеваемости у нас оценки. Надо в газете составить график успеваемости, где бы просто суммировались все оценки класса. Чем больше абсолютное значение показателя, тем выше положение класса на общей шкале. Комсомольских классов у нас всего восемь. В газете надо составить 8 столбиков, в которые каждую неделю заносить общую сумму заработанных баллов.

     - Что ж, в теории кажется неплохо. Может быть из этого что-то занятное и получится. К новому году можно будет подумать о награждении победителей.

     - Только, Мария Кузьминична, награждать лучше действительное ценными призами. Чем можно наградить целый класс, в котором 30 человек, я не знаю. Билеты в кино? В театр? На концерт популярной музыкальной группы? На хоккей! Вот на хоккей было бы здорово! А еще у нас в городе спидвей популярен, фехтование и борьба. Фотографии с чемпионами вот это был бы приз! Лучше не придумать.

     - Хорошо. Сейчас скажи, что тебе нужно для выпуска первого номера? – Кузьминична включается в процесс генерации идей.

     - Да, думаю, что для начала достаточно будет пары листов ватмана, пачку гуаши, плакатные перья у меня где-то были, но перьями я писать не умею, это ж целое искусство… Хорошо бы всё-таки пишущую машинку. О! Вот ещё идея! Первый номер мы выпустим на бумаге, а потом надо сделать доску размером 60 на 120 см, разбить её на восемь частей и вклеивать по мере появления новостей тот сектор, в котором эти изменения произошли. Остальные по мере появления.

     - А вот это можно и попробовать, неплохая и недорогая идея. Вместо доски можно взять старую столешницу. Михаилу Павловичу дадим задание. Он к следующей среде сделает. За эту неделю надо собрать команду редколлегии и материал. Оценки я возьму на себя, пусть учителя тоже поработают. Название тоже, наверное, надо по конкурсу выбирать, а временное пускай будет «Голос комсомола».

     - Для временного всё равно. Мария Кузьминична, я могу идти?

     - Да, Боря, иди, конечно, и ещё раз - никому больше не рассказывай то, что ты мне тут наплёл.

     …

     Вечер этого же дня. Мария Кузьминична Владимирова встречает мужа - завотдела идеологии Дзержинского райкома партии с работы.

     - Петруша, ты знаешь, что мне сегодня один наш мальчик рассказал?

     - Нет, Маш, ну, откуда мне знать, что там твои мальчики-кибальчики придумывают. На БАМ бригаду решил собрать?

     - Что-то в этом роде, но главное в другом. Он сказал, что страна просуществует 20 лет и распадется на полсотни враждебных государств, представляешь?

     - И откуда он взял такой бред?

     - Уверяет, что сам додумался, причем, вполне убедительно обосновал, что читая наши газеты, к такому мнению можно прийти. Я, конечно, сразу ему сказала, чтобы молчал как рыба и ни одной живой душе больше не говорил…

     - Вот, Маша, ты у меня умница, всё правильно сделала, но как ты считаешь, нельзя ли мне с ним встретиться? Всё-таки мне непонятно, как такое можно вычитать в наших газетах, в них же вообще ничего вычитать не возможно, за редким исключением.

     - Да это же ребёнок совсем! Я уже жалеть начинаю, что тебе проболталась. Лучше б ему об этом своём открытии совсем забыть, но ведь зеленый же, наверняка будет болтать, с друзьями делиться, те будут своим родителям передавать и пошло-поехало.

     - Ой, не надо так преувеличивать вездесущность наших органов. А потом, этот твой вундеркиндер пусть всегда говорит, что ничего такого не говорил, ничего не знает, всё наговор и клевета. Пока слова не зафиксированы на бумаге, они ничего не значат. Всё-таки у нас сейчас не ежовщина. Да и хватит об этом, пора хоккей смотреть. Сегодня второй матч «Сибири» с ЦСКА. Посмотрим, как армейцы будут мстить.

     …

     День спустя. Курилка Дзержинского райкома КПСС. Завотделом идеологии Петр Михайлович Владимиров беседует со своим старым приятелем Борисом Абрамовичем Кеплером.

     - Что-то неладно у нас на ниве печати, Абрамыч, - задумчиво выпустив дым из ноздрей, замечает Владимиров.

     - А что у нас не так? Погребецкий с больничного вышел, сегодня уже на работе, будет многотиражки проверять, если где-то что-то не то написали, пропесочит, он это дело любит – ухмыльнулся в усы Кеплер.

     - Да, я не об этом, это всё текучка, мелочи жизни, - Владимиров глубоко затягивается и мнёт сигарету в грубых пальцах. – Ты представляешь, что комсомолята в наших газетах вычитывают? Мне моя вчера рассказала, один из её шустриков заявил, что СССР, мол, развалится через 20 лет! Вот ведь поросёнок! И ведь прав, пацан, прав, как ни крути…

     - Михалыч, ты бы так громко такие вещи не поминал бы. Ладно, я, мы с тобой уже 20 лет знакомы, с комсомольской поры штаны протираем, и куратор у нас с тобой один. А если кто из посторонних услышит? Замучаешься же объяснительные писать! Школьника этого гэбисты затаскают, родителей его тоже не пожалеют. Они у него кто?

     - Да, я не знаю, не спрашивал… Прав ты Абрамыч, но вот эта твоя правота как раз доказывает, что конструкция запросто может накрыться медным тазом. Не может власть долго на штыках сидеть, колко. Да и не в пацане дело. Если в наших газетах может прочесть один, то смогут прочесть и сто. А может уже и прочли? Это может у нас с тобой глаз замылился…

     - Ничего не будет, на самом-то деле. Ну, прочтут, и что? Демонстрацию с революцией устроят? Нет же! По кухням потрындят, фигу поглубже в карман спрячут и будут дальше кричать – Слава КПСС!

     - Вот опять ты не понял. – С досадой стряхнул пепел в консервную банку Владимиров. – Если проверяющие вдруг обнаружат такое в газетах, то головы полетят со всех редакторов, начиная с «Правды» и до заводских многотиражек. Так что лучше действительно куратору ничего не говори, а то никаким коньяком не откупишься.

     - Не враг же я себе, понимаю, но и ты Михалыч, что-то болтать стал много, стареешь, наверное – Кеплер понял, что разговор закончен, щепотью придавил бычок в импровизированной пепельнице, и перевел на другую тему – Ты сегодня на Чекалду поедешь?

     - Съездил бы с удовольствием, но мне еще отчет о новых кандидатах надо сочинить, вчера из горкома звонили, требовали закончить побыстрее. Всё спешат, всё спешат куда-то.

     15 сентября мы всей семьёй едем на День Рожденье к тёте Вале в Академгородок. Едем прямо с утра, потому что из-за дачи, которую родители купили два года назад, мы стали редко бывать у Груздевых. Мне у них нравится. Такая огромная библиотека, что завидки берут. Правда, три четверти книг – специальные научные труды и издания иностранных университетов.

     Тем временем мы едем в восьмерке по Большевичке. По сторонам мелькают привычные окраины. Машин мало, ни о каких пробка речи нет. Автобус идёт быстро, и через сорок минут мы уже высаживаемся на Морском. Сентябрь в Академе, чудо как хорош. Главный проспект украшен колоннадой нефритовых сосен и, украшенных медовой сентябрьской листвой, берез.

     По улочке Правды спускаемся к девятиэтажкам на Терешковой. Отец, как бывший штурман, безошибочно приводит наш дружный коллектив к нужному дому на Терешковой. Подъезд первый, поэтому его помнят все. Дома новенькие, лифты у них тоже новые, чистые, ещё без наскальной живописи.

     Кроме двух мелких девчонок, у Груздевых есть старший сын Иван. Ванька младше меня на два года, но так как в школу пошёл с шести, то учится сейчас в девятом. Он будет рад поболтать со мной о планах на будущее, ему всё-таки тоже скоро со школой прощаться.

     Чирик-чик-чик-чирик - звонок у них тоже не обычный, а с электронными птичьими трелями. Пока такие звонки редкость, наверное, дядя Лёша его из-за бугра привёз. Звонок сопровождается звонким лаем. Это черная фокстерьериха Клякса, существо доброе, но очень громкое.