Вика Шора в Дельте знали все, и если в городке кто и недолюбливал его или имел не него зуб, то последние десять-пятнадцать лет держал это в строгом секрете. Вик Шор был беспечный холостяк, добродушный и круглолицый, было ему уже сильно за сорок, и он владел расположенной возле почты мужской парикмахерской на одно кресло. Собственно, поскольку городишко Дельта был крошечный, парикмахерская эта была одна на весь город. Вик Шор парикмахерское дело любил; оно, говаривал Вик, дает ему возможность делать для людей то, что им было бы чертовски трудно сделать самим; но собственные волосы он подстригал редко, и его рыжевато-коричневый чуб с каждым годом все ниже нависал надо лбом.

Когда Вик не был расположен стричь и брить, он обычно запирал входную дверь парикмахерской и приспускал до половины зеленую штору на окне. Потом усаживался в парикмахерское кресло и откидывал его назад, как для бритья клиента. И весь остаток дня лежал, удобно растянувшись на спине, с задранными вверх ногами и читал свод правил игры в профессиональный бейсбол, заучивая эти правила страницу за страницей и повторяя их про себя с закрытыми глазами. Вику Шору было совершенно наплевать, что клиенты барабанят в дверь, кричат, что они идут на свадьбу или на похороны и им просто-таки необходимо постричься или побриться, — он не обращал на их вопли ни малейшего внимания.

В жаркие летние месяцы, с мая по сентябрь, Вик частенько запирал парикмахерскую — это случалось, как правило, по субботам, в самые оживленные дневные часы, — и отправлялся судить бейсбольный матч полупрофессиональных команд, проходивший в Дельте или в каком-либо другом городке округа.

Главная причина, по которой его всегда приглашали судить матчи, — помимо того, что он не требовал никакой платы за свои услуги, заявляя, что ему нравится судить ради честной игры, — заключалась в том, что он всегда старался угодить обеим командам. Если одну команду не устраивало какое-то его решение, например, неточная игра на второй базе, или спорный мяч, или бросок в «дом», Вик тут же прекращал матч и невозмутимо слушал, как игроки обеих команд клянут его в сердцах и обзывают распоследними словами, пока им это самим не надоест и не захочется продолжить игру. За все годы судейства Вик ни разу даже не возразил ни одному спорщику и уж тем более не приказал покинуть поле. Он всегда говорил, что честная игра слишком важна, чтобы позволять собственным чувствам влиять на его судейские решения.

Множество раз бывало, что игра прерывалась на полчаса или больше, и Вик, усевшись на площадке питчера и сдвинув на затылок судейскую шапочку, вынимал из набедренного кармана правила игры в бейсбол и преспокойно углублялся в чтение, пока игрокам не надоедало спорить и они объявляли, что готовы согласиться с его решением. Как бы то ни было, но после спорного решения, когда от него одного зависел трудный выбор считать ли, что игрок успел добежать до базы или вылетел, Вик всегда судил в пользу другой команды. Таким образом, благодаря его судейству к девятой подаче команды шли вровень, и, когда наконец в последний раз звучало «аут!», все были счастливы.

По окончании матча, когда он возвращался к себе в парикмахерскую, туда набивались болельщики поболтать и поспорить насчет того, как Вик судил какие-то моменты игры. О чем бы ни шел спор, Вик неизменно уверял, что судить бейсбольный матч — все равно что стричь клиента.

— Если хочешь стать хорошим парикмахером, надо научиться угождать одному клиенту зараз, — объяснял он, — а когда судишь бейсбольный матч, главное — угодить одной команде зараз.

— А как же все эти споры и брань на поле, Вик? — обязательно спрашивал кто-то. — Ты сам знаешь, бейсболисты готовы обозвать судью последними словами, да и обзывают частенько. И тебя это не трогает? По мне, тут есть из-за чего разозлиться, вскипеть и вытурить с поля.

— Я спортсмен и привык к таким выражениям, — отвечал Вик. — Меня они ничуть не задевают. Я уже наслушался всего, что только может придумать бейсболист, чтобы обозвать судью на площадке. И потом, вся эта брань и обзыванье — такая же часть бейсбола, как нагрудный щиток и наколенники у кетчера, и, если б я взялся положить этому конец, честной игре это было бы не на пользу.

Крупным событием в то лето был приезд двух гастролировавших по мелким городам женских команд; девушки играли в софтбол — тот же бейсбол, только поле меньше, да мяч побольше и помягче. В Дельту они приехали где-то через неделю после четвертого июля и должны были играть показательный матч. За несколько дней до приезда устроитель их турне по провинции явился в Дельту и развесил по всему городу афиши, возвещавшие о матче между «Королевами» (Луизиана) и «Цветками апельсина» (Флорида).

Мест на бейсбольном поле было человек на пятьсот, считая главную трибуну и все скамейки, но к началу матча билетов продали вдвое больше и чуть ли не половине зрителей пришлось сесть на землю вдоль боковых линий или же взобраться на забор вокруг поля. Устроитель турне заявил, что судить матч он хочет пригласить местного судью, просто чтобы доказать болельщикам, что играть будут честно и по правилам; и как только он услыхал про Вика Шора, он его, естественно, и пригласил.

Поскольку почти все, что нужно знать о правилах игры в бейсбол и софтбол, Вик уже знал — ведь все эти годы он изучал правила обеих игр, — ему совсем не трудно было судить матч по софтболу между командами девушек. В два часа того же июльского дня встреча без лишних проволочек была назначена, и луизианские «Королевы» и флоридские «Цветки апельсина» приготовились сражаться.

Очень мало кому в Дельте доводилось до того видеть профессиональную игру в софтбол между двумя женскими командами, но игра эта так похожа на бейсбол, что после первой подачи почти каждый из зрителей выбрал себе команду, за которую принялся болеть, и потом всякий раз, как кто-то из девушек удачно сыграет, раздавались громкие возгласы одобрения. Кроме того, наглядевшись за многие годы на мужчин-бейсболистов в мешковатых костюмах, все с интересом следили за голоногими девушками, которые носились по площадке в ярких облегающих шортах.

Первые четыре подачи прошли гладко, и не было ни единого спора или протеста по поводу решений судьи, несмотря даже на то, что дважды решения Вика Шора были весьма спорны и вызвали бы возражения, если бы играли команды мужчин. Правда, сразу после пятой подачи стройная темноволосая девушка из команды «Цветков апельсина» слабо отбила мяч, он еле катился по земле, и на первой базе она оказалась в ауте. Во всяком случае, Вик Шор огласил такое решение. Все признали, что случай трудный, и большинство болельщиков сочли, что Вик судил справедливо.

Питчер «Королев» приготовилась подавать и ждала, пока другая отбивающая пройдет на свою площадку, и вдруг со скамьи, где сидели «Цветки апельсина», донесся громкий шум. Сразу же на поле выбежала капитан «Цветков», взволнованно размахивая руками и громко протестуя против решения Вика Шора по ситуации на первой базе.

Вик явно удивился тому, как ведет себя эта девушка, и притворился, будто не знает, что в таких случаях делают. Он стоял неподвижно, и его круглая красная физиономия выражала полное ошеломление, но тут он обнаружил, что его со всех сторон окружили девушки из команды «Цветков апельсина». К тому времени всеобщее волнение достигло такого накала, что никому на трибунах уже не было слышно, что именно говорилось на площадке, но большинство болельщиков уселись поудобнее и стали ждать, пока вся эта суматоха уляжется, полагая, что это лишь минутная пауза в матче. Вероятно, все были уверены, что Вик Шор, судья многоопытный, быстро утихомирит расходившихся девушек и через пару минут «Цветки апельсина» вернутся на свою скамью и дадут продолжить матч.

Но как раз этого и не произошло. В разгар неразберихи Вик сдернул вдруг с головы судейскую шапочку, швырнул ее со всей силы на землю и решительно зашагал с поля прочь, даже ни разу не оглянувшись.