«Сварщик»[1] с Юноны

Кто из рожденных в СССР не видел рок-оперы «Юнона и Авось»! Музыка Алексея Рыбникова на слова Андрея Вознесенского. Графа Резанова неподражаемо сыграл его полный тезка заслуженный артист РСФСР Николай Петрович Караченцев, а Кончиту — бесподобно изобразила — заслуженная артистка РСФСР Елена Шанина.

Вот краткая история. Камергер вдовец Резанов, директор Русско-Американской компании весной 1806 года прибывает в Калифорнию за продовольствием для голодающих промышленников мехов Аляски. В Сан-Франциско знакомится с пятнадцатилетней дочкой коменданта крепости, красавицей Кончитой. Спеша в Санкт-Петербург за разрешением Императора на венчание с католичкой, трагически погибает от простуды в Сибири в марте 1807 года. Кончита так и не вышла замуж ожидая суженого.

Американский адмирал Ван Дерс утверждал: «Проживи Резанов на десять лет дольше, и то, что мы называем Калифорнией и Американской Британской Колумбией, было бы русской территорией»…

Вот и подумалось: А что если наш современник попадет в тело Резанова? И убережет командора от преждевременной кончины. И вот что получилось…

Но прежде чем приступить к повествованию, коротенькое…

Все события и персонажи повествования вымышлены, разве что прототип Савелия реально существует. А исторические личности никогда так не поступали. Поэтому любые совпадения случайны.

Но кто знает, может быть в какой-нибудь параллельной реальности что-либо подобное происходило. А может быть прямо сейчас происходит…

Футболка и шорты холодным пластырем облепили тело. А в кроссовках хлюпает, что в луже.

Но мне-то что, знай переставляй себе ноги, бегу как машина, не первый марафон после того как подорвался, а потом наладил бизнес и мотаюсь по мировым побегушкам удовольствия ради.

Правда такая резкая смена духоты как возле доменной печи, на прямо-таки ниагарский водопад, впервой. Но то фигня по сравнению с передрягами, которые подкарауливали на службе. Но то мне…

А вот девчонка-поводырь на велосипеде завиляла, ей потяжелее.

Сиденье под моей рукой скользит. До финиша ультрамарафона остались считанные километры.

Я прибавил ходу, поравнялся с велосипедистской чтобы расспросить об обстановке.

Слуховые аппаратики отсырели, так что Нэнси пришлось кричать мне, мол обложило до горизонта, такое тут вблизи побережья, случается — шторм. Может лить сутками.

Я приободрился, бывали марш-броски и поболе 100 здешних километров, да ещё с полной выкладкой. Но смысл слов не заслонил куда более существенное: голос девушки дрожал. Да ведь у неё зуб на зуб не попадает!

Ну да, раз у меня тело покрылось, как у нас говорят «гусиной кожей», то изнеженной студентке-волонтерке каково. Конечно, досадно почти у финиша прерывать забег. До соплей досадно. Но я ещё не раз, уверен, в подобных поучаствую, а девчонка и простудиться может! Поэтому решился без терзаний.

Остановил спутницу и попросил вызвать машину сопровождения. Та отважно рвалась продолжить путь, но я настоял. Хотел приобнять чтобы согреть, но вовремя вспомнил что тут за это могут и в сексуальных домогательствах обвинить, а на фига мне такой геморрой! Поэтому просто предложил найти укрытие.

Повернули направо, я положил ладонь на плечо спутницы чтоб не потерять ориентировку. Сошли с твёрдого асфальта, ещё недавно расплавленного и одуряюще воняющего гудроном.

Сделали пару шагов по скользкой обочине, потом простучали подошвами по слегка прогибающумуся под нами настилу через придорожную канаву.

По ногам захлестала мокрая трава и шагов через пятьдесят окатывать внезапно перестало. Так, отдельные, хотя и увесистые капли не в счет.

Ненси немного согрелась, затараторила и я с грехом пополам понял, что мы зашли под индейский священный дуб. Я и сам ощутил запах желудей вперемешку с озоном.

Здесь, по её словам, местные племена до появления американцев проводили обряды.

Мне на месте не стоялось, поэтому попросил подвести поближе. Она взяла меня за правое запястье и положила то, что осталось после взрыва от моей ладони на ствол.

На Ощупь кора что тёрка и как протектор трактора, изборождена глубокими трещинами. Из любопытства ощупью пошел вокруг исполина.

Шагов через тридцать запнулся о корень и едва не растянулся. В это мгновение страшный грохот потряс меня.

Руку, касающуюся коры словно ошпарило. Меня рвануло к дереву и садануло в грудь. «Словно гигант приложился ногой», — отстраненно подумал угасающим сознанием.

Николай Петрович Резанов, директор Русско-Американской пушной компании, окинул взглядом бухту Сан-Франциско.

Удовлетворенно пошевелил губами: «Юнона» и «Авось» под погрузкой. Теперь Аляске продовольствия до нового урожая хватит. Пора к Кончите, и вступил на шаткий мосток.

Ноги сделались ватными, сердце заметалось чижом в клетке, к горлу подступил тошнотворный ком и чудилось, будто внизу разверзлась пропасть.

Высоты Резанов с малолетства боялся.

Ещё когда с ребятишками в родовом имении бросался с крутого обрыва в реку. До крови прикусывал губы одолевая страх, ибо дворянину трусить не престало, но прыгал наравне со всеми. Вот ведь позже ни сабельных кавалерийских сшибок с рубками до хрипоты, ни многодневных изматывающих штормов не страшился, а тут…

А тут граф нетвердой рукой достал платок, промокнул градины пота и упрямо двинулся через крепостной ров. Только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих эфес шпаги выдавали его душевное состояние.

Взглядом уцепился за ромашку на противоположной стороне и брел словно во сне.

Перебрался, но отдыхать не стал. Духота днем в Калифорнии стояла неистовая, куда там Новоархангельску в Русской Америке. Хотя сейчас, по весне, вечерами без плаща зябко.

Камергер, принужденный придерживаться приличий в одеянии страдал поболее матросов. Поэтому на солнцепеке не остался, а поскорее юркнул за стену, в спасительную тень. Здесь уж и остановился отдышаться в беседке.

Но едва опустился на шероховатую каменную скамью, как перед глазами всё поплыло и следом погрузилось во тьму…

Очнулся я, как показалось сразу.

В груди саднило: «Вот это молнией приложило!» — подумал, потянулся растереть. Рука словно протез.

Коснулся чего-то шершавого, зацепился ногтем как будто за отворот, соскользнул. Начала подниматься озадаченная мысль: «Что за фигня? Ногти-то откуда? Их же оторвало вместе с кончиками пальцев!». Но додумать не успел.

Отвлекла меня отчётливо слышимая гортанная перекличка словно бы по-испански. В школе и погранучилище учил английский, на службе пришлось заняться французским, но легко различаю основные европейские языки. Вот разве что испанский с португальским спутаю… Напряг слух — нет, всё-таки испанский.

Но удивиться и тут не нашлось секунды: пронзительно заныла чайка, показалось что прямо над ухом.