— Подожди здесь, — попросил он, — Я схожу проверю.

— Может, не надо? — испуганно пискнула Кэт.

— Скорее всего, там просто что-то упало, — ответил Ханс, — Но проверить нужно. Это моя работа.

Горничная порывисто схватила его за руку.

— Я боюсь, — призналась она.

— Не бойся, — откликнулся стражник, — Я обязательно вернусь, не пройдет и пяти минут.

Он встал и направился к двери, но уже на втором шаге покачнулся. Кэт подхватила его, позволив опереться на свое плечо.

— Ты хороший парень, Ханс, — грустно сказала она, — Мне жаль, что все так обернулось. Прости меня, если сможешь. И… я очень хотела бы встретиться при других обстоятельствах.

Ханс хотел что-то ответить, но не мог. Снотворное, которое она подсыпала ему в чай, уже действовало. Вскоре его глаза закрылись, и он погрузился в глубокий сон без сновидений.

Усадив стражника на стул, Кэт надежно привязала его к спинке. У нее были инструкции обезвредить его или убить — на свое усмотрение. Снотворное Килиан позволил взять в своей лаборатории.

А снаружи ее уже ждал второй участник операции. Мужчина средних лет с хитрым лицом и невзрачно-серыми волосами, одетый в черную мантию священника, склонился над бесчувственным телом оглушенного стражника.

Не просто так Ханс не желал оставлять охрану ворот на одного человека.

— Разве божьему человеку подобает проливать кровь? — осведомилась Кэт, выходя из караульного помещения.

— Конечно, нет, — улыбнулся отец-исповедник, поглаживая мешочек с песком, — Но гасило, хоть и изобретение воровское, вещь бескровная и оттого богоугодная.

Горничная благоразумно не стала ввязываться в теологический диспут с человеком, когда-то помогшим Килиану подобраться к архиепископу и после этого забытому адептами как слишком мелкая сошка. Именно из таких, незначительных на первый взгляд фигур ученый и составил свой план захвата столицы. Отнюдь не асы тайной войны, они отличались верностью, гарантированной колдовством. И выполнили бы его приказы, даже будь те самоубийственными.

Охрана западных ворот была обезврежена, и теперь пора было приступать к главному. Подав сигнал господину через мыслесвязь, горничная и священник поднялись к механизму управления.

— Раз, два — взяли!

Со скрипом ворота начали отворяться. Издалека послышались крики, — дозорные на стенах почувствовали неладное. Но реагировать было уже поздно. Пока организуются, пока добегут до нужного места…

А между тем, кавалькада всадников уже появилась на горизонте.

Искусство войны гласит: В войне самое главное — быстрота: надо овладевать тем, до чего враг успел дойти; идти по тому пути, о котором враг и не помышляет; нападать там, где враг не остерегается.

Килиан был знаком с трудами Дозакатных стратегов, и сейчас он несся вперед, хоть и не в самом начале колонны, но очень близко к нему. Строго говоря, он не был обязан лично участвовать в наступлении: Тэрл по старой привычке хотел укомплектовать мобильный кавалерийский отряд исключительно своими отборными, проверенными вояками.

Однако ученый не согласился на это. Это был его план. Его расчет и его инициатива. Если он где-то ошибся, то весь отряд поляжет. И он просто не мог допустить, чтобы это происходило, пока он прохлаждается где-то в безопасном месте.

За верность своих расчетов он отвечал своей головой. Если они не оправдаются, то ни четыре триггера вероятностей, ни тонкая кольчуга, ни крошечный пузырек, что вручила ему Лана перед самым отправлением, — не помогут остаться в живых.

Пока что, однако, расчеты оправдывались. Как он и предполагал, Амброус предпочел перестраховаться. Страх подвести Владычицу помутил его разум, и брат допустил роковой просчет. Отправив войска ко всем трем базам, он вынужден был снять часть столичного гарнизона. Солдаты, что могли бы сейчас держать оборону, плыли через моря на восток, на юг, на запад, — и даже не получат новостей о том, что происходит в столице.

Как результат, пока основные силы повстанцев вели позиционные бои на северной границе, а иллирийские союзники наступали с востока, небольшой мобильный отряд под предводительством Тэрла совершил стремительный марш-бросок на пределе выносливости лошадей. Штурмовать конницей укрепленный город — самоубийство, но здесь сыграл роль другой фактор, о котором Килиан помнил, а Ильмадика, с высоты своего пьедестала, едва ли даже подумала.

Люди, на которых он когда-то экспериментировал с промыванием мозгов. Они все еще были тут. Запечатленные не на Владычицу, а на него. Когда Килиан «воскрес», адепты спешно заменили тех из них, кто занимал высокие государственные посты, — таких, как, скажем, архиепископ. Но кто вспомнил бы об обычной горничной или исповеднике?

А между тем, это означало, что у Килиана были свои верные люди в столице. Свои агенты, готовые выполнить любой приказ.

Проскакав через открытые ворота, повстанцы чуть замедлились, чтобы перегруппироваться. Каждая секунда была на счету, но все же формация колонны слабо подходила для городских боев. Немногочисленные дозорные на стенах попытались кое-как вести обстрел, но несколько запущенных магнитокинезом фосфорных гранат остудили их пыл.

— Не задерживаемся! — крикнул Тэрл, как только отряд перестроился ударным клином, — Они перехватят нас на перекрестке!

План города с указанием уязвимых мест уже видели все участники операции. Если защитники не смогут удержать внешние рубежи (а они уже не смогли), то дальше будет ровно одно место, удобное для обороны. Место, где сходились две широкие дороги; там нападавших могут зажать в клещи. И разумеется, у Тэрла были отработаны ответные ходы на такой случай.

Замешкавшийся отряд стражи не смог отразить кавалерийскую атаку. Максимум, на что их хватило, это выставить копья навстречу нападавшим, но чтобы остановить их, не хватило ни численности, ни устойчивости строя. Килиан даже не стал пытаться колдовать; разок рубанул шпагой, но промахнулся. Противника, на которого он нацелился, срубил Корбейн.

И вот, бешеная скачка. Гонка со смертью. Во весь опор Килиан гнал коня, спеша добраться до дворца до того, как Амброус сумеет стянуть в один кулак все доступные силы.

В этот самый момент армия повстанцев во главе с Лейлой и иллирийские союзники во главе с Габриэлем Пламенным должны были получить команду бросить все и идти маршем на столицу. Но прибудут они нескоро, идаволльцы наверняка попробуют задержать их, и к моменту их прибытия необходимо прочно обосноваться во дворце, чтобы столичный гарнизон оказался зажат между отрядом Тэрла и подкреплением.

— Где же они…

Подъезжая к перекрестку, Килиан заготовил сноп молний, который должен был расчистить местность с левого фланга, но этого не потребовалось. Врагов не было. Вообще не было. Никого.

Отряд проехал через перекресток, так ни с кем и не столкнувшись.

Неужели Амброус упустил такую возможность? Растерялся и не отдал вовремя приказ? Вечно идеальный Амброус — растерялся? Или же…

— Вперед, ко дворцу! — приказал Тэрл, — За Истинного Бога!

— Стойте! — отчаянно крикнул Килиан.

Но никто его не слышал. Или не сочли нужным прислушаться. Субординация, мать ее…

— За Истинного Бога! — откликнулись солдаты, пришпоривая коней. Несясь вперед подобно неудержимому селевому потоку.

Не сбавляя скорости, кавалерийский отряд выехал на дворцовую площадь. И тут же первые ряды ударили в толпу перепуганных людей, сгрудившихся вокруг статуи основателя. Кто-то пытался кое-как защищаться, но большинство лишь метались, пытаясь спасти свои жизни. У многих даже не было оружия.

Передние ряды повстанцев увязали в массе простых горожан, выгнанных над площадь под прицелами винтовок. Некоторые из солдат пытались отвернуть, отступить, избежать резни, но задние ряды напирали, не давая им такой возможности.

Отряд завяз, замедлился и остановился. И вот тогда стоявшие по краям площади легионеры в белых мундирах открыли огонь. В мгновение ока Килиан создал над головой магнитное поле, отводящее пули вверх, спасая жизни всадникам, столь удобно возвышавшимся над толпой. Но он знал, что продержится недолго.