— Кроме того, — продолжал как ни в чем не бывало докладывать Влодар, — есть кое-какие новости не только от повстанцев. Реакция на волнения среди простых граждан и неожиданное восстание Ундона, подавленное наследником немного более жестоко, чем можно было ожидать, вызвало определенные реакции и среди старой знати.
— Определенные? Ты выражаешься весьма неоднозначно, друг мой, мне угадывать, что ты имел в виду? — тсарские губы скривились в едва заметной усмешке, но тон голоса остался ровным.
Складывалось ощущение, что Айвин съязвил скорее по привычке, чем от желания смутить собеседника. Привыкнув к тому, что эмоции его величества всегда были подлинными и выставлялись напоказ, Влодар едва почувствовал фальшь. Словно тсарь невероятно устал и думал о чем-то своем, но не хотел, чтобы кто-то это понял.
— Да, извини, — поспешил исправить оплошность Влодар. — Мы выяснили, что некоторые семьи, всегда остававшиеся лояльными к трону, поговаривают, что политика последних лет не приносит должных плодов. Они ропщут о том, что в неспокойной обстановке невозможно стало вести дела, сохранность грузов и ценностей теперь гарантируют только пути в зазеркалье, поскольку лесные тропы по-прежнему кишат повстанцами. Несмотря на жесткие меры, постоянные патрулирования и внезапные налеты Летучих отрядов, ситуация только ухудшается.
Айвин неожиданно встал и вышел на балкон, подставив лицо солнцу. Влодару ничего другого не оставалось как ждать, как же отреагирует его величество на такие печальные новости. По правде говоря, члены совета были ох как должны тсарскому советнику за то, что он взял основной удар на себя, и правителя не огорошат подобные новости в самый разгар заседания. Так же неизвестно, подняли бы князья вопрос о недовольстве знати или решили бы замять, но Айвину необходимо было знать. Ни Дираку, ни Влодару не хотелось, чтобы Алайя досталась им в совсем уж удручающем состоянии, за ниточки надо было дергать аккуратно и незаметно.
— Старые семьи, — тихо произнес тсарь. — Тронь одну и начнется цепная реакция. Они забудут старые склоки и раздоры, лишь бы досадить нам, их влияние гораздо более весомая вещь, чем власть князей, как бы неправдоподобно это ни звучало.
— Думаешь, они пойдут против тебя? — в тон правителю ответил советник. — Не думаю, что посмеют.
— Как считаешь, каким меня запомнят потомки? Те, кто придут после нас и выстроят свое тсарство на месте нашей сегодняшней Алайи?
Подобная смена темы загнала Влодара в тупик, так что он не сразу нашелся, что ответить. Но вопрос, по всей видимости, был риторическим.
— Все мои решения основывались на том, что я считал благом для моего государства. Привычный порядок вещей, поддержка тех, кто принес мне вассальную клятву, кого я обещал защитить от любой напасти. И теперь они хотят пойти против меня, что дает мне понять, что мои решения были не так уж благоприятны, как казалось. И какой я после этого тсарь?
Влодар слушал с нараставшей тревогой, и слова правителя смутили его намного больше, чем привычный гнев или спесь или обычная для него нетерпимость к тем, кто посмел не согласиться с его высочайшим мнением. Впервые Айвин высказывал сомнения, и неуверенность звучала в его голосе вперемешку с горькой самоиронией.
— Ты столько лет сдерживал регионы от бунтов, не давал князьям перегрызть друг другу глотки и вовлечь страну в хаос гражданских войн, разве можно забыть об этом? — осторожно произнес советник, стараясь вернуть собеседника в чувство. — Ты был хорошим тсарем, жестким подчас, но каждое время требует своих подходов.
— Спасибо за поддержку, — хмыкнул Айвин. — В твоих словах есть доля истины, но вот что интересно: сейчас даже рабы, которые молчали всегда и подчинялись малейшему приказу, начали поднимать головы. Из дворца пока ни один не сбежал, но в княжествах все совсем печально. И разговоры ведутся отнюдь не патриотические, даже казни перестали действовать на их проклятые языки! Не обращай внимания на мою хандру, просто новости и впрямь неожиданные. Вместе с тем, что мне наговорил мой сын во время последней встречи, это влияет на меня больше, чем должно. Основное правило владык — забыть о чувствах, идти к цели не стесняясь в средствах, я и забыл о нем.
— Ты же сказал, что мальчишка с тобой не разговаривает!
— Ну да, здоровается сквозь зубы и с ледяным презрением в глазах отвечает на вопросы, предпочитая почти не жуя заглатывать пищу, лишь бы поскорей избавиться от моего общества. И он обвинил меня в том, что в случившемся с Соланж я виноват сам.
Влодару на миг стало не по себе. Он, конечно, был в курсе, что юный наследник переборщил с магией в старом тронном зале, так что его пришлось откачивать Флавию и нескольким сильнейшим волшебникам, но до сих пор никто не мог толком узнать, зачем ему понадобилось Зеркало Душ. Теперь вдруг до советника дошло, что Киран мог, как и Флавий, связаться с Сумрачным Эйдом, чтобы поговорить с сестрой. А это не очень хорошо влияло на планы заговорщиков. Как поступит обиженный подросток, к которому ни Дирак, ни Влодар пока не имели возможности подобраться и толком воздействовать, когда заварится каша со сменой власти? Против сестры он никогда не пойдет, особенно если она выступит в роли святой великомученицы и спасительницы Алайи, ведь именно эту роль ей предстояло сыграть. Она примет помощь из рук советника отца и других соратников дома, другого выбора просто не будет, а вот мальчишка уже сейчас старался никому не доверять. Проклятье!
— Ему едва исполнилось четырнадцать, — фальшиво утешил он Айвина. — Подросток, что с него взять! Ты тоже спорил с покойным батюшкой и перечил ему через слово, забыл?
— О да, Кирану и впрямь пока далеко до меня, — расхохотался тсарь. — Но потенциал есть, и какой!
В двери негромко постучали, затем заглянул один из стражей с сообщением о прибытии членов совета.
— Останься, — приказал Айвин старому товарищу. — Это не закрытое заседание, так что можно будет присутствовать советникам и военным. Любопытно будет посмотреть, как поведет себя это сборище интриганов, когда поймет, что я в курсе их делишек.
Зал постепенно заполнялся народом, рабы уставили длинный овальный стол напитками и легкими закусками, которые могли понадобиться во время длительного заседания совета. Каждый из князей на этот раз присутствовал во плоти, зеркала занавесили плотными покрывалами, что обеспечивало еще большую конфиденциальность. Кроме правителей на совещание пригласили советников, военачальников и придворных магов, чтобы те могли дать компетентные комментарии по ходу дела.
— Итак, господа, — поприветствовал всех тсарь. — Мы собрались для того, чтобы обсудить чрезвычайную ситуацию, сложившуюся в Алайе на сегодняшний день. После того, как каждый из вас отчитается о положении дел во вверенном вам княжестве, мы обсудим еще несколько вопросов и выработаем стратегию решения проблем. Попросим наших магов установить звукоизоляцию и начнем.
Воздух задрожал от творимой волшбы, на всех присутствовавших на миг навалилось странное чувство глухоты, которое обычно сопровождало подобного рода чары, но все быстро прошло. Члены совета заняли свои места вокруг стола, устроились поудобнее, и с затаенным недоверием разглядывали соседей, ожидая подвоха. Заседание проводилось не в обычном для таких мероприятий зале, а в небольшом глухом помещении без окон, зато с толстыми-толстыми стенами, ярко освещенном волшебными огнями. Эту комнату использовали довольно редко, когда нужно было решить какие-то особо важные вопросы, и теперь шейсы гадали, какой же сюрприз им припасло его непредсказуемое величество.
Сам тсарь восседал на своем кресле во главе стола, и по лицу нельзя было определить, что за мысли роились в его голове в тот момент. Корона в отблесках огней сияла яростным золотом, чернота камзола делала его фигуру более внушительной и опасной. Правитель откинулся на высокую спинку, задумчиво сцепил вместе пальцы рук, подперев ими подбородок.
Князья начали свои доклады, выступая по очереди, и каждый из них пытался считать лица противников и их реакцию после каждой произнесенной фразы. Первым пришлось встать Келину, этот молодой щеголь старался говорить быстро и уверенно, но влодар, да и сам Айвин, конечно, видели, что за показной бравадой скрывался страх. Новый правитель Диостана не слишком напоминал своего батюшку, предпочитая более приятное времяпрепровождение, нежели политика. Хотя и признавал, что власть в сочетании с богатством и внешней привлекательностью открыла ему больше дверей, чем он надеялся.
