Капитан жестом показал своим егерям отходить с пленниками к Ванче. И тут внезапно, словно из-под земли, перед ними выросли два казака. Они стреляют из пистолетов и убивают одного из егерей. Ерофей почувствовал толчок в правое плечо и в то же мгновение огнем обожгло всю руку. Он успел перехватить левой рукой падающую на землю саблю и каким-то чудом уклонился от рубящего сабельного удара ближайшего казака.
Сделав шаг назад, Ерофей прислонился спиной к валуну. Боль затмила ему взор, теряя сознание, он пырнул саблей пустоту перед собой. Тут же раздался дикий крик. Капитан, ткнув наугад, попал в лицо одному из казаков и убил его. Его дикий предсмертный крик вернул Ерофея из бессознательного небытия.
От костра уже бежали разбуженные выстрелами казаки. Капитан бросил саблю и потянул из-за пояса пистолет. С момента начала схватки прошла пара минут, но как-то внезапно рассвело, Ерофей четко видел набегающих казаков и в этот момент раздался знакомый протяжный свист, затем второй и третий. Трое казаков рухнули на бегу, хрипя со стрелами в горле. И тут же справа ударил гулкий винтовочный выстрел, чуть подальше другой, затем подряд два ружейных. Они практически слились в один длинный и гулкий. Ерофей осел около валуна, не глядя, выстрелил из пистолета и потерял сознание.
За считанные секунды Ванча и второй егерь наповал уложили семерых казаков. Промазать с такой дистанции было сложно и постоянные стрельбы дали свой результат. Егерь быстро перезарядился и еще одним выстрелом уложил казака поднимающего пистолет, что бы добить капитана. Этот выстрел был решающим.
Казаки бросились врассыпную, уже не помышляя ни о каком сопротивлении. Если бы Ерофей не потерял сознание, то возможно итог боя был бы иным. Но капитан лежал без движения около валуна и Ванча с егерем, не сговариваясь, просто перестреляли разбегающихся казаков, всех до одного.
Ванча встал с земли и осторожно пошел к полю боя, держа наготове свою двустволку. Егерь бросился к капитану.
–– Ванча, капитан жив.
Разорвав медицинский пакет, егерь начал перевязывать раненого капитана. Пан Казимир подполз к валуну и попытался встать. Ванча наклонился над телом второго егеря. Пуля попала ему в голову и не было никаких сомнений в его гибели. Алтаец скрипнул зубами и повернулся к Харитону. Он по-прежнему был без сознания, но тихо постанывал.
В это время к месту боя подоспели другие гвардейцы. Первыми были братья Стрельцовы. Серафим, оценив ситуацию, приказал одному из гвардейцев скакать за подмогой, а Ванче с егерем, не мешкая, везти в Железногорск раненого капитана. Остальным гвардейцам он приказал собрать убитых казаков. Сам же склонился над Харитоном, а Федор начал помогать пану Казимиру.
Неожиданно для Серафима у Харитона и Казимира не оказалось страшных ран или переломов. Братья дали бывшим пленникам выпить несколько глотков эликсира Евдокии и он тут же оказал на них чудотворное действие. Пан Казимир своих спасителей узнал сразу же, но вот говорить сначала не мог, только хрипел от радости. Но два глотка эликсира вернули ему речь.
–– Серафим, как я рад вас видеть, –– голос поляка необычно задрожал. –– Я уже думал, что мой путь закончиться у этого валуна. Как капитан?
–– Кровь остановилась. Но он без сознания. Ванча повез его в Железногорск.
–– А как, –– пан Казимир больше не смог говорить и лишь повернулся к Харитону. Тот уже сидел, привалившись к валуну, и улыбался.
–– Я вроде живой, ваше сиятельство, –– не сказал, а прошептал Харитон. –– Даже не вериться.
–– Пан Казимир, сколько было казачков? ––спросил Серафим.
–– Пятнадцать.
–– Всех побили, –– констатировал Серафим и прокричал. –– Кончай поиск. Все ко мне.
К удивлению гвардейцев через несколько минут граф Казимир поднялся с расстрелянной на земле кошмы и принялся искать среди трофейных седельных сумок свою и Харитона, снятые с них сапоги и одежду. Несколько дней они с Харитоном со связанными руками ехали на лошадях. На привалах им разрешали пить и есть. Но позавчерашним утром казаки неожиданно избили их, раздели, разули и привязав к лошадям, безжалостно погнали по тропе. Найдя нужное имущество, Казимир пошел к ручью, протекающему метрах в десяти от тропы. Ледяная вода не помещала ему смыть кровь и грязь. Гвардейцы просто ахнули от удивления, когда чистый и нарядный пан Казимир подошел к ним, только вот синяки на лице, да разорванный рукав камзола, говорили что тут что-то не чисто. Казимир принес воды, помог Харитону смыть грязь и кровь, а затем и переодеться в чистое.
Через час гвардейцы выступили в Железногорск. Убитых казаков как кули погрузили на лошадей, привязав для надежности. Двое гвардейцев ехали впереди, двое сзади. Тело погибшего товарища и Харитона бережно несли на носилках. Харитон сам идти еще не мог. Граф Казимир вместе со всеми ехал верхами.
Часа через три гвардейцы Стрельцова встретились с шедшим навстречу другим десятком. Харитона заботливо переложили на телегу и продолжили путь в Железногорск.
По дороге капитан Пантелеев несколько раз приходил в себя, но от дикой боли в руке тут же снова терял сознание. В Железногорск Илья срочно вызвал в помощь Ульяне докторов-тувинцев и они подготовив все для срочных операций, лихорадочно читали свои конспекты и мои методички.
Неожиданно для Ульяны из Усинска приехал Осип с двумя докторами. Леонтий Тимофеевич решил послать подкрепление железногорским докторам. Осип вез три флакона с жидким антибиотиком. Он добился повышения концентрации пенициллина в нативном растворе почти до пятидесяти процентов и в такой форме хотел применит его, если нужно будет спасать кого-нибудь из раненых.
Гонцы со сменными лошадями были готовы мчаться в Усинск и на Медвежий, сигнальщики с любую минуты могли запустить специальные дымы.
Раненого капитана без промедления занесли в госпитальную юрту и доктора начали его осмотр. Илья, выслушав Ванчу, с перекошенным лицом повернулся к двум гонцам:
–– Передать, был бой с казаками. Капитан ранен. Один егерь убит, –– и дико закричал. –– К князю, вперед!
Лошадей гонцам выделили самых лучших и они уверенно, с места, взяли в карьер, а Илья поспешил к госпитальной юрте. Услышав его голос, из нее вышла Ульяна.
–– Капитану надо срочно надо делать операцию, Григория Ивановича ждать не будем.
Следующим утром я был в Железногорске. Фонари Якова и факела конечно освещали дорогу, но ночные скачки по тайге удовольствие еще то. На полпути к Усинску нам встретились гонцы и известиями о бое с казаками и его результатах.
Сменив лошадей мы помчались в Железногорск. Товарищ Настрадамус впервые путался в показаниях и был крайне не уверен. Ерофей стал для меня близким и родным человеком и от одной мысли, что я могу его потерять хотелось выть.
На рассвете мы сделали короткий привал напротив устья Таловки, надо было сменить лошадей. Коневоды подвели свежих лошадей. Дальше я поехал только со своей свитой, камердинерами и тувинцами. Коневоды остались на месте, сменным лошадям был нужен отдых.
Товарищ Настрадамус успокоился и настраивал меня на позитив. Поэтому я не удивился, увидев спокойно идущих навстречу Илью Михайлова и Осипа. Бросив поводья подбежавшему гвардейцу, я огляделся вокруг. В Железногорске непривычно было многолюдно, казалось он заполонен нашими гвардейцами.
–– Докладывайте, господа, –– обратился я к подошедшим Илье и Осипу. Первым начал доктор Павлов.
–– Ерофея Кузьмича прооперировали. Извлекли пулю, ушили ранение какой-то вены, какой, Григорий Иванович, не разобрались. Капитана очень грамотно перевязали, остановив кровотечение. Образовавшаяся гематома по-видимому давила на нервы, поэтому были постоянные интенсивные боли от которых раненый терял сознание. Суммарная кровопотеря миллилитров семьсот-восемьсот. Рана обработана противовоспалительным отваром и раствором антибиотика. Я привез три флакона с концентрированным нативным раствором. В ране установлены дренажи. Ерофей Кузьмич спит.
