— Рад вас видеть, Семен Николаевич. Вы последнее время редко нас посещаете.

— Дела и заботы уважаемый Никанор Поликарпович. Я все-таки на государевой службе нахожусь.

— Позвольте вам представить моего гостя, графа Казимира Малевича.

Граф Казимир сделал легкий поклон головы.

— Чиновник для особых поручений поручик Аксенов Семен Николаевич, — Никанор Поликарпович представил губернского чиновника. Господин поручик сообразил, кто такой граф Малевич. Он должен был опрометью броситься на улицу, крикнуть солдат и полицейских и тут же арестовать графа Казимира.

Но ничего этого поручик делать не стал. Он также сделал поклон наклоном головы и приветливо улыбнулся. Он получил ответ губернатора и если его условия будут приняты, граф Казимир будет помилован в числе прочих.

— Вы оказались правы, Никанор Поликарпович. Губернатор согласился с тем, что вы говорили, правда он внес одну не большую поправку — пуд золота.

В этот момент вошел лакей и что-то прошептал на ухо хозяину.

— Замечательно, зови.

Почти тут же в гостиную вошел Ипполит.

— Никанор Поликарпович, ваше поручение я выполнил. Посланник светлейшего князя приехал.

— И кто? — живо спросил Казимир.

— Господин Лонгин. Мы остановились на правом берегу в заимке.

— Замечательно, господа.

— Тогда не будем откладывать и проедем на заимку, вы не против господин поручик?

Через два часа Лонгин поставил свою подпись на бумаге, прибывшей из Тобольска. Господин Аксенов не стал мудрить и изложил в письме губернатору то, что сказал ему купец. Губернатор согласился, но внес небольшую поправку — пуд золота ежегодно. Из южной части уезда организуется особый округ, правда пока без границ и названия. Руководить этим округом будет господин Аксенов, должность его тоже пока без названия, временно окружной начальник. Золотом расплачиваться в первых числах ноября. Последнее слово конечно будет за государыней, но губернатор не сомневался в положительном решение. Пуд золота очень весомый аргумент. Да и получать золото за разбегающихся раскольников и просто буйных для казны большой прибыток.

Лонгин даже на несколько минут потерял дар речи, это превосходило все самые смелые ожидания. Такая же реакция была у новоявленного окружного начальника, когда Лонгин передал ему двенадцать килограмм золота.

Задерживаться в Красноярске не стали и на рассвете следующего дня устремились домой, в свою ставшую родной Усинскую долину.

Вся усинская компания утром двадцать шестого сентября устремились домой, в свою ставшую родной Усинскую долину.

Накануне, сразу же после того как ударили по рукам, Никанор Поликарпович велел накрыть стол. Настроение у купца было великолепное, ещё бы, он первый раз в жизни так рискнул и выиграл.

За господский стол сели свежеиспеченный окружной начальник, купец Томилин, Лонгин, граф Казимир Малевич, Ванча и Харитон, командовавший в походе гвардейским десятком. После покушения на нападения на светлейшего и первого похода с графом Казимиром он и так пользовался огромным уважением и авторитетом, а во время похода Лонгина его авторитет возрос до небес.

Никанор Поликарпович Харитона признал сразу же и не удивился, увидев его за их столом. После общения с Ванчей, он понял, что неведомый светлейший князь страдает очень большим недостатком, полным отсутствием сословных предрассудков. Лонгина Никанор Поликарпович видел зимой и сейчас перед ним был совершенно другой человек.Граф Казимир сбрил бороду и окружной начальник окончательно убедился, что Никанор Поликарпович всё знал, всё слышал и всё видел. Но вида не подал, хотя холодок ощутил вспомнив предыдущую встречу с этим поляком.

С первых минут общения с прибывшими, господин Аксенов понял, кто в этом доме хозяин. Властный и уверенный в себе и своих людях Лонгин произвел на него большое впечатление. А уважение, которое пришедшие с долины выказывали Ванче , просто потрясло его. То, что Ванча далеко не прост, он понял еще раньше, но что бы так ….

За поздним ужином обсудили чисто рабочие вопросы будущего совместного существования, но первым и самым главным вопросом интересующим обитателей долины, стало подписание указа императрицей.

— Не переживайте господина. Наш губернатор генерал-поручик Дени́с Ива́нович Чиче́рин пользуется огромным уважением и доверием государыни и если он категорично сказал да, то будьте уверены. И даже более того, указ государыни будет к Рождеству.

— А скажите, Семен Николаевич, а какими будут пределы округа? — спросил Лонгин.

В кармане у него лежал лист бумаги, где светлейший описал желаемые границы округа, точно такие у будущего Минусинского уезда образца середины 19-го века.

— Сложно сказать, пока это вообще не обсуждалось, — новоявленный окружной начальник говорил сущую правду.

Лонгин протянул господину поручику написанное князем.

— Вот здесь светлейший князь обозначил желаемые границы округа. Центром округа предлагается сделать село Минусинское и округ соответственно так же обозвать. Почему не знаю, их светлость это не объяснили. А нашими границами считать реку Енисей, реку Большой Тепсель, Араданский хребет, реки Араданка и Тихая и Куртушибинский хребет.

Лонгин достал ещё одну бумагу.

— Здесь изложены обстоятельства похищения во младенчестве князя Григория Ивановича Крылова. Записано со слов свидетеля, кучера его родителей. Григорий Иванович Крылов на восстановление имущественных прав в Российской империи не претендует. Только признание дворянства и княжеского достоинства. А здесь, — Лонгин достал ещё один лист бумаги, — поименный список лиц, подлежащих амнистии. Мы оцениваем благосклонность при рассмотрении этих вопросов в пятьдесят пудов серебра в течении десяти лет. А возможно и быстрее. А если будет предусмотрено освобождение от крепостной зависимости, то еще столько.

У поручика Аксенова даже дух перехватило. Довесок в пятьдесят пудов серебра, такое ему даже в голову не могло прийти. Не говоря о сотне пудов. Если всё состоится, то он может рассчитывать на серьёзное повышение по службе.

Расставаясь, решили что до получения указа государыни господину Аксенову лучше находиться в Красноярске и ни каких действий пока не предпринимать.

Наши посланцы вернулись из Красноярска десятого октября. Вернулись все, живые и здоровые. Результат, который они привезли, был просто ошеломительный. Мне даже казалось, что это сон. Но я решил со своими восторгами не спешить и дождаться указа Екатерины Второй. А пока надо просто жить. Все недели я промотался между Мирским хребтом и Северами. Почти каждый день происходило что-нибудь, что вызывало тревору и подозрение. Ерофей полностью еще не оправился после ранения и мне не хотелось его тревожить.

Теперь же, когда военные опасности отступили, временно или постоянно, можно наконец заняться и прогресорством. Посовещавшись с Ерофеем, мы решили все усиленные караулы снять. И даже более того, постоянные гарнизоны решено было пока оставить только в Мирском остроге и новом остроге около пограничного знака Хаин Дабан. У всех остальных десятков появилась возможность сочетать приятное с полезным и находясь в мобрезерве, принять активнейшее участие в нашей хозяйственной жизни. В Туране на таком же положении остался десяток Ермила Нелюбина. Десяток переформировали, его укомплектовали добровольцами, желающими служить в Туве.

Тувинские десятки, сформированные из людей Мергена, ждала та же участь, что и десятки Лонгина. Воины Ольчея тоже в основном вернулись в свои кочевья. По одному десятку от каждого сумона они по очереди несли караульную службу на границах.

Ипполиту и четырем-недотепам я предоставил право выбора, оставаться у нас или вернуться в Красноярск. Ипполит выбрал второе, а вот четверка строителей предпочла остаться у здесь. Кондрат очень обрадовался этим новым рабочим рукам, тем более что работягами они оказались весьма умелыми. А время у него сейчас очень горячее: подошла пора строить основательное жилье. С раннего утра до позднего вечера у нас везде стучали топоры, несколько бригад ставили деревянные избы.