— Ты знаешь, кто это сделал?

— Нет. — Мойра внезапно рассмеялась. — Я бы с удовольствием сама его прикончила! Но не бойтесь — это не я.

Возможно, леди Пемберли в самом деле боялась и сейчас испытывала облегчение. Признаться в первом да и во втором — не тот у нее был характер. Протянув худую руку без единого кольца на пальцах она позвонила в колокольчик, стоящий на столике у кровати.

Вошла Досон. Пожилая горничная, как всегда, выглядела очень благоразумной и немного чопорной.

— Досон, принесите мои ключи и большую шкатулку с драгоценностями. Я отдала один из моих браслетов с бриллиантами и рубинами мисс Мойре и решила подарить ей другой — глупо их разделять. Найдите браслет и дайте его мне.

Мойра молчала. Она не находила слов, что случалось с ней крайне редко. Поставив шкатулку на туалетный столик, Досон отперла ее, достала браслет и вложила его в протянутую руку леди Пемберли.

Служанка немного сердилась. Ей казалось, что мисс Мойре следует поблагодарить и поцеловать ее милость, а не стоять неподвижно, как жена Лота[16]. Она снова заперла шкатулку, и тут леди Пемберли произнесла:

— Напомните мне внести изменения в список драгоценностей и предупредить мистера Рэмзи, чтобы он вычеркнул браслеты из моего завещания. Будет гораздо приятнее думать, что мисс Мойра носит их теперь. Благодарю вас, Досон, это все.

Когда дверь закрылась и они остались одни, Мойра подняла глаза. В руке у нее был украденный браслет. Она шагнула вперед и положила его на пурпурное покрывало.

— Я не могу взять их, кузина Сибилла.

— Но я хочу, чтобы ты их взяла, — мягко сказала леди Пемберли.

Странное тепло разлилось в груди Мойры. Она опустилась на край кровати, чувствуя, как по ее щекам текут слезы.

Когда Джастин Ли, отведя машину, вошел в холл Грейнджа, было без четверти час. Обратная дорога не заняла много времени. Мойра Лейн была непривычно молчалива, но Джастина это вполне устраивало. Ему было о чем подумать.

Едва он успел закрыть за собой парадную дверь, из кабинета вдруг выбежала Доринда. Она схватила Джастина за руку и потащила назад в кабинет.

— Мне нужно поговорить с тобой. Я думала, ты никогда не вернешься! Это ужасно! Полиция только что ушла, а мистер Уинтер моет руки…

Джастин закрыл дверь кабинета.

— Дорогая, я не понимаю, о чем ты говоришь. Кто такой этот Уинтер?

Доринда смотрела на него испуганными глазами.

— Он адвокат мистера Порлока. Полицейский из Скотленд-Ярда вызвал его сюда — он прибыл около одиннадцати…

— Меня не интересует его биография, — прервал Джастин.

— Меня тоже вызвали по телефону, потому что мистер Уинтер привез завещание мистера Порлока… то есть дяди Глена. Он все оставил мне!

Джастин присвистнул.

— Быть не может!

— Правда, это ужасно?

Он с любопытством посмотрел на нее.

— Почему ты так говоришь?

— Я не могу принять это наследство, Джастин. У него раньше не было никаких денег. Я уверена, что он заполучил их нечестным путем.

— С помощью простого шантажа, дорогая.

— Как это… — поколебавшись, Доринда закончила фразу — детским словом «гадко!» — К счастью, я сразу заявила, что мне не нужны эти деньги.

— Ты так и сказала?

— Да. Полицейским и мистеру Уинтеру. Я сказала, что понятия не имею, почему он решил завещать все мне. А мистер Уинтер, маленький седой человечек, хлопотливый, как муравей… Правда, муравьи не бывают седыми, но ты понимаешь, что я имею в виду… Мистер Уинтер повертел в руках свое пенсне и объяснил, что так как у его клиента, по его же словам, не было родственников, ему хотелось облагодетельствовать племянницу покойной жены, с которой он потерял связь, но которая, как он помнил, была славной девочкой. Очевидно, мне следовало чувствовать благодарность, но я не могла это сделать… Как вспомню, что дядя Глен хотел отправить меня в тюрьму за магазинную кражу. Это действительно подстроил он — мне сказал старший полисмен.

Джастин выглядел серьезным.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Не знаю. Я хотела посоветоваться с тобой. Мистер Уинтер говорит, что все значительно упростится, если он и я утвердим завещание — мы оба душеприказчики. В противном случае деньги отойдут государству, а в этом нет никакого смысла. Ведь если докажут, что дядя Глен вымогал у кого-то деньги, я, по крайней мере, смогу вернуть их этим людям. Правда, мистер Уинтер такого не говорил — мне самой это пришло в голову. А если что-нибудь останется, я могла бы пожертвовать это детскому благотворительному фонду. Поэтому я подумала, что пусть он займется утверждением завещания.

— Сколько денег оставил тебе дядя Глен?

— Мистер Уинтер точно не знает… что-то около пяти тысяч фунтов. Джастин, они хотят, чтобы я переехала сюда.

— Зачем?

— Говорят, что так будет легче. Я одна из душеприказчиков, и это в некотором роде мой дом. Здесь больше некому распоряжаться. Мистер Уинтер объяснил, что мне лучше быть тут, так как мы с ним отвечаем за дом и мебель: дядя Глен арендовал их на год. А полицейские считают, что это облегчит расследование.

— Но ведь в доме по-прежнему торчит эта странная компания, и один из них убийца. Я не хочу, чтобы ты здесь находилась.

— Я тоже не слишком хочу сюда перебираться, но могу понять и полицейских.

— Что ты им ответила?

— Я сказала, что не стану переезжать, если здесь не будет мисс Силвер.

— Мисс Силвер?

— Я говорила тебе вчера вечером, как было бы хорошо, если бы она была здесь. Если бы вы оба находились в Грейндже, я бы не возражала против переезда.

— А как же миссис Оукли?

— Полиция приходила к ней после завтрака, и она заставила меня остаться с ней в комнате. Миссис Оукли очень несчастна и ужасно напугана. Я не могу рассказать тебе всего, но если бы я была здесь, мне бы, возможно, удалось ей помочь. Среди бумаг дяди Глена может оказаться… то, чего она опасается. А я, будучи душеприказчиком, имею право просматривать их вместе с мистером Уинтером и полицией. Я бы сделала для нее все, что могла. У бедняжки нет ни капли мозгов, но она обожает мужа и Марти и панически боится их потерять.

Джастин посмотрел ей в глаза.

— Это она убила Порлока?

Глаза Доринды стали совсем круглыми.

— Что ты — конечно нет! Она никогда не смогла бы…

— Я в этом не уверен, — медленно произнес Джастин.

Мисс Мод Силвер прибыла к чаю в черном суконном пальто, древнем меховом палантине и черной фетровой шляпе, украшенной пурпурной морской звездой спереди и мелким черно-пурпурным кружевом сзади. После чашки чая, который мисс Силвер охарактеризовала, как «необыкновенно освежающий», гостью проводили в отведенную ей комнату, где она сняла пальто и шляпу и побеседовала с Дориндой.

— С вашей стороны было очень любезно приехать, — поблагодарила ее девушка.

Мисс Силвер улыбнулась.

— Разумеется, вам лучше находиться здесь со мной, чем в одиночестве… Моя комната рядом с вашей? Очень хорошо. А теперь, мисс Браун, расскажите мне, что произошло в субботу вечером.

Когда Доринда закончила повествование, мисс Силвер одобрительно кашлянула:

— Коротко и ясно. — Она посмотрела на часы, приколотые к левой стороне корсажа. — А сейчас мне, пожалуй, лучше спуститься. Сержант Эбботт сказал, что прибудет к пяти — осталось всего несколько минут.

Фрэнк Эбботт был весьма пунктуален. Он позвонил в парадную дверь, когда мисс Силвер и Доринда спустились с лестницы, приветствовал мисс Силвер скорее как племянник, нежели как полисмен, и направился с ней в кабинет, и Доринда вдруг убедилась в том, что ему свойственны не только привлекательная внешность и лоск, но и простые человеческие эмоции.