Казалось, чего проще? Войти в будуар, отдать фотографию миссис Оукли и сказать: «Марти держал этот снимок в шкафу с игрушками, и я обещала няне принести его вам». Но Доринда не могла себя заставить даже открыть дверь. Если бы Дорис, одна из горничных, не появилась в коридоре, она могла простоять здесь, пока не вросла бы в пол. Преодолев себя, Доринда вошла в комнату. Там никого не оказалось. Судя по голосам в соседней спальне, миссис Оукли переодевалась к обеду.

Почувствовав колоссальное облегчение, Доринда положила фотографию на столик с безделушками и побежала наверх надевать презренное голубое платье.

Когда она спустилась снова, миссис Оукли успела переместиться с дивана на удобное кресло и теперь на ней был не менее воздушный наряд, тоже розовый, но другого оттенка. Фотографии нигде не было видно. Никто о ней не упоминал, что вполне устраивало Доринду. Любой, кто знал Глена Портеуса, мог иметь столь же не менее веские, чем у нее, причины заводить о нем разговор.

Обед был превосходным. Доринда старалась не увлекаться, но еда в Милл-хаусе столь разительно отличалась от скудного и однообразного меню в клубе «Вереск»…

Они едва успели пообедать, как зазвонил телефон. Так как Доринду предупредили, что одна из основных ее обязанностей — избавлять миссис Оукли от телефонных разговоров, она сняла трубку. Аппарат стоял на столике, куда она положила фотографию.

— Секретарь миссис Оукли слушает.

В трубке послышался мужской голос:

— Будьте любезны передать миссис Оукли, что с ней хотел бы поговорить Грегори Порлок.

Положив руку на микрофон, Доринда повторила просьбу.

— Я никогда не говорю по телефону ни с кем, кроме Мартина или тех, кого я хорошо знаю, — сказала миссис Оукли, сидя к ней спиной. — Пусть он поговорит с вами, а вы все передадите мне. Доринда снова поднесла трубку к уху.

— Извините, мистер Порлок, но миссис Оукли просила объяснить вам, что она никогда не говорит по телефону. Я здесь совсем недавно, иначе я бы это знала. Если хотите, передайте ваше сообщение через меня. Она услышала смешок мистера Порлока. Хорошо хоть не разозлился, подумала Доринда.

— Пожалуйста, передайте ей, что я сегодня видел ее мужа. Я устраиваю в выходные прием, и он обещал прийти с женой. Званый обед состоится в субботу вечером. Так как я пока не имел чести быть знакомым с миссис Оукли, то не хотел бы выглядеть дерзким, как будто считаю их визит чем-то само собой разумеющимся.

Доринда повторила это, на что ей с раздражением ответили: если Мартин пообещал, что они придут, значит, им придется это сделать. Как обычно, миссис Оукли бормотала себе под нос, так что можно было надеяться, что ее слова не расслышали в Грейндже.

Передав мистеру Порлоку уже вежливо выраженное согласие, она услышала его возглас:

— Великолепно!

Это слово напомнило ей о чем-то или о ком-то. Воспоминание было подобно яркой, но мимолетной вспышке.

— Я бы попросил миссис Оукли, — продолжал мистер Порлок, — оказать мне любезность и привести вас с собой. Мисс Браун, не так ли?.. Да, Мартин Оукли мне так и сказал — мисс Доринда Браун… Пожалуйста, передайте миссис Оукли, что у нас плоховато с дамским обществом и что я очень хотел бы с вами познакомиться.

Доринда нахмурилась, глядя на аппарат. Манера речи мистера Порлока показалась ей знакомой. Она кратко повторила его приглашение.

— Он говорит, что среди приглашенных мало дам, и просит вас привести меня. Кажется, он уже договорился об этом с мистером Оукли.

Услышав утвердительное бормотание, Доринда облекла его в слова и снова услышала «великолепно!», после чего положила трубку.

Вернувшись на свое место, она неожиданно стала объектом внимания миссис Оукли.

— А у вас есть подходящее вечернее платье, мисс Браун?

Очевидно, злополучное голубое платье в самом деле никуда не годилось, так как миссис Оукли явно не считала его «подходящим».

— Нет? Этого я и боялась. Мартин звонил, когда я одевалась, и просил позаботиться, чтобы у вас было что-нибудь подходящее.

Доринда не была бы женщиной, если бы слова миссис Оукли пришлись ей по вкусу.

— Мне вовсе не обязательно идти туда, — сдержанно отозвалась она.

Лицо миссис Оукли сморщилось, как будто она собиралась заплакать.

— О боже! Теперь вы обиделись, и Мартин скажет, что я бестактна. По-моему, быть тактичной очень утомительно — мои нервы этого бы не выдержали. Будет гораздо проще, если вы не станете обижаться. Мы понимаем: вы ведь не знали, что вам может понадобиться вечернее платье. А заставлять вас тратить деньги мы тоже не можем, ну… вы понимаете, что я имею в виду.

Еще бы не понять! Сейчас она была не просто Дориндой Браун, а одним из символов финансового благосостояния Оукли. Они не могли отправляться на званый обед с неподобающе одетой секретаршей, как не могли бы поехать туда в старой разбитой машине. Шотландская гордость Доринды была уязвлена.

Но она видела, что миссис Оукли по-настоящему испугана. Она даже чуть наклонилась и положила дрожащую руку на подлокотник кресла.

— Пожалуйста, не обижайтесь, мисс Браун. Вы ведь еще молоденькая девушка — что, если мы купим вам платье?

Из-за кружев и оборок выглядывало не слишком взрослое создание, так и не привыкшее ходить, не держась за родительскую руку. Природное добродушие Доринды одержало верх.

— Конечно, миссис Оукли, — сказала она. — Это очень любезно с вашей стороны.

Когда миссис Оукли пошла спать, Доринда позвонила Джастину Ли.

— Слушай, завтра я собираюсь в город… Да, я знаю — ты думал, что избавился от меня. Я тоже так думала. Но произошла отсрочка — или, возможно, ты назовешь это рецидивом.

— Едва ли я зашел бы так далеко, — насмешливо отозвался Джастин. — Следует ли из этого факта, что ты завтра пойдешь со мной на ленч, если я буду очень настаивать?

— Пойду — в час дня. Меня посылают купить себе платье к обеду в субботу. За ленчем я покажу тебе платье, и если ты скажешь, что оно не годится, я его обменяю.

— Ничего не выйдет. Я не знаю, куда ты ходишь на ленч с Типом и Баззером, но в высоких сферах, где я вращаюсь, не принято переодеваться между блюдами.

— Иногда мне кажется, Джастин, что ты — форменная скотина!

— Совсем наоборот — я благородный герой. Я пожертвую временем между двенадцатью и часом, отведенным на ленч, и встречусь с тобой в… В какой магазин ты пойдешь?

— Миссис Оукли сказала, что в любой из этих… — Она прочитала список названий.

— Ладно, начнем с самого большого. Будет лучше, если ты подождешь меня там — скажем, у прилавка с перчатками. Тогда глаз знатока поможет тебе сделать правильный выбор. Когда ты выезжаешь?

Доринда была потрясена.

— О, Джастин, неужели ты действительно потащишься со мной в магазин? Я выезжаю в половине одиннадцатого, но это не важно — мне еще нужно выполнить поручения миссис Оукли. А в половине третьего я должна быть в офисе мистера Оукли, и он отвезет меня назад. Надеюсь, эта поездка будет спокойнее, чем сегодняшняя.

— А что произошло сегодня?

Доринда начала рассказывать ему про Марти и про брошь. Очевидно, ей не удалось сделать историю забавной, так как Джастин не засмеялся а сердито воскликнул:

— Брошь твоей прабабушки!

— Единственная, которая у меня была, — печально промолвила Доринда. — Придется купить золотую булавку, чтобы было чем застегнуть платье, если нужно. Я знаю, где такую можно раздобыть за семь фунтов шесть шиллингов.

— В таком случае она не золотая.

— Какой ты сноб, — хихикнула Доринда. — Конечно, она просто позолоченная.

Джастин внезапно разозлился. Доринда никогда не видела его в таком состоянии, поэтому очень удивилась. Ей даже показалось, что на другом конце провода хлопнула дверь, чего, разумеется, не могло быть.

— В жизни не слышал такой чепухи! — сердито сказал он и положил трубку.

Доринда легла спать в приподнятом настроении.