— Я думаю, приятель, на этом мы и закончим, — повернувшись к нему, уже другим тоном заговорил Смит. — Я не виню вас за промах. С кем не бывает — я вот, к слову, вышел вчера из дому без трубки.

Парень выразил вежливое удивление. Он немного успокоился и оказался достаточно сообразительным, чтобы понять причину перемены отношения.

— Полагаю, сэр, это не страшно, что вы проникли в жилище без ордера? Я спрашиваю, потому что я еще новичок в полиции…

Кремень Смит оглядел его с ног до головы.

— Мы проникли в это жилище, — веско произнес он, — потому что вы сообщили о подозрительных обстоятельствах и что, по вашему мнению, в этой голубятне может скрываться убийца.

От такого чудовищного искажения фактов констебль тяжело задышал, но сдержал рвущиеся из души возражения.

— Так что, — продолжил Смит, — если возникнут неприятности, отвечать будем оба. И мое слово будет потяжелее, чем ваше. Мой совет, приятель: отправляйтесь сейчас домой и держите язык за зубами, — он не удержался, чтобы не съязвить. — Кстати, у вас это хорошо получается.

Ключ инспектор запер в ящике своего стола в Скотленд-Ярде. Зачем ему нужен этот ключ, он не знал. И даже с удовольствием обменял бы его на какой-нибудь след ноги или отпечаток пальца убийцы. В душе, однако, он был уверен, что между этой квартирой в конюшне Бейнса и убийством маленького воришки есть какая-то связь. Обладай Кремень даром предвидеть будущее, он бы знал, что в руках у него ключ не только в прямом, но и в переносном смысле: ключ от двери и ключ к разгадке преступления.

Вечеринка оказалась на редкость скучной. Собралась разношерстная компания, в которой Мэри не находила себе места. На протяжении всего ужина три девицы над чем-то хихикали — над чем-то понятным только им. От молодых людей веяло смертельной тоской. Сославшись на дневной спектакль, Мэри с радостью сбежала.

Она жила в большом многоквартирном доме, где занимала квартиру из трех маленьких комнат и кухоньки. Здесь она чувствовала себя уютно и спокойно. Гостей принимала редко, еще реже ее навещали мужчины и никогда долго не задерживались. Но в этот вечер, вернувшись домой, она была неприятно удивлена: лифтер сообщил, что к ней недавно поднялся какой-то джентльмен.

— Нет, мисс, прежде я никогда его не видел. Это не мистер Алленби, но говорит, что знает вас.

Он открыл дверь лифта и вместе с девушкой прошел по коридору. К своему изумлению, она увидела идущего навстречу Лео Морана. Он, увидев ее, обрадовался, но в то же время казался смущенным.

— Ради Бога, простите, мисс Лейн, за такой поздний визит. Я сейчас объясню, в чем дело, и уверен, вы не станете сердиться… Ваша служанка спит.

Мэри улыбнулась.

— У меня нет служанки.

Поколебавшись, она пригласила Морана войти. Про себя девушка решила: пусть ее репутация немного пострадает. Но мистер Моран слишком серьезный человек, и в такой поздний час его, вероятно, привело важное дело. Мэри давно была с ним знакома. Она получала свое содержание от старика Лайна через его банк, но никогда не причисляла банкира к своим близким друзьям.

Моран явно нервничал. Торопливо достав из внутреннего кармана большой пакет, он сбивчиво заговорил:

— Я бы не посмел вас беспокоить, но сегодня получил от… от моего агента письмо, которое привело меня в полное замешательство…

Голос его сел, он прокашлялся. Во всех движениях банкира проступала излишняя суетливость.

— Буду с вами полностью откровенным, мисс Лейн, — взволнованно продолжил он. — Дело касается меня, оно сугубо личное — в том смысле, что я несу личную ответственность. Единственный человек, кто бы мог избавить меня от неприятностей, это ваш опекун, мистер Хервей Лайн. Но, зная его нрав, мне не хотелось бы к нему обращаться.

Сказать, что Мэри удивилась, значит ничего не сказать. Она была поражена до глубины души. В ее глазах Моран всегда являлся олицетворением уверенности и спокойствия. И вот он сидел перед ней, нервничая и запинаясь, словно нашкодивший школьник.

— Чем же я могу вам помочь? — Мэри стало любопытно, что же за всем этим последует.

— Речь идет об акциях, которые я купил от имени своего клиента, Хервея Лайна… Но они были куплены на те деньги, которые ему оставлены для вас и предназначались в ваш фонд. Теперь нужно эти акции передать далее, но для этого необходимы подписи — мистера Лайна или ваша. Не беспокойтесь, — быстро добавил он, — стоимость этих бумаг нисколько не упала.

— Мое имя — и это все, чего вы хотите? Господи, я уж подумала, что вы потребуете от меня невозможного, — рассмеялась Мэри.

Моран положил на стол бумаги и показал, где расписаться. Мэри поставила свою подпись.

— Ну, вот и все.

У Морана словно гора свалилась с плеч.

— Даже представить себе не можете, как я вам признателен. Ведь я потратил деньги банка фактически без разрешения. К тому же, если бы завтра старик умер, эти акции стали бы пороховой бочкой…

Мэри поморщилась.

— Он завтра может умереть?

Моран пожал плечами.

— Кто знает? Лайн в таком возрасте…

Он неожиданно протянул руку.

— Спокойной ночи, и еще раз спасибо.

Девушка закрыла за ним дверь, прошла на кухню и сварила себе шоколад. Она долго сидела за кухонным столиком, потягивая горячий напиток и пытаясь понять, что скрывается за этим полуночным визитом. Что могло измениться до утра? Он так непонятно объяснил все. В голову ничего не приходило. Как это он сказал: если Хервей Лайн завтра умрет? По его возбуждению и спешке можно подумать, что старик чуть ли не при смерти. Но ведь в последний раз, когда Мэри видела его, старый Хервей Лайн был в отличной форме.

…На следующее утро Мэри еще завтракала, когда пришел Дик Алленби. Он рассказал о своей пропаже. Она не поверила и, пока Дик не рассказал о приходе Кремня Смита, была уверена, что он шутит.

— Дик, милый, какой ужас!

— Кремень, наоборот, думает, что это отлично. Моран вообще ничего не думает.

— Он был у тебя? — быстро спросила Мэри.

— Да, а почему ты спрашиваешь?

Девушка заколебалась. Моран так переживал за свой поздний визит, что рассказать о нем было почти предательством.

— Просто спросила. — Затем, словно спохватившись, заторопила. — Ну, рассказывай мне все, как было!

Дик говорил с полчаса, странно спокойный и веселый. А закончил рассказ совсем уж беззаботно.

— На самом деле все не так страшно, как может показаться. Если его украли, чтобы получить патент, как думает Смит, у покупателя хватит ума проверить его на патентную чистоту. В нашем патентном ведомстве я его зарегистрировал, а сегодня утром пришло уведомление из Европейского патентного бюро, что моя заявка уже у них.

Его прервал стук в дверь. Дик удивленно взглянул на Мэри — принимать гостей в такое ранее время было не в ее правилах. Ей пришлось объясниться:

— Сегодня утром позвонил Майк Хеннеси и попросил разрешения прийти. Говорит, у него ко мне важный разговор.

Первое, что бросилось в глаза, когда Майк вошел, было его чрезвычайное волнение. Куда и подевались медлительное спокойствие и вечная хитроватая улыбочка. Он был бледен и выглядел больным. Мэри сказала ему об этом. Майк покачал головой.

— Кошмарная ночь… Доброе утро, мистер Алленби. Плохие новости, Мэри, — наш спектакль снимают.

— Слава Богу! — непоследовательно воскликнула Мэри. — Это самая приятная новость за несколько месяцев! Мистер Вирт передумал давать деньги?

— Ты почти угадала. Чек от него так и не пришел. Я в отчаяньи.

Он действительно нервничал, что в общем на него было не похоже. Финансовые банкротства случались с ним часто, и он переносил их легко. А сейчас не мог найти места ни рукам, ни себе самому; вскакивал со стула, подходил к окну, возвращался и плюхался обратно, чтобы через несколько секунд снова вскочить.

— Кто он такой, этот ваш Вирт? Чем он занимается? — спросил Дик.