— Не важно, — Притвиц расплылся в улыбку, — Но я отказался, цена слишком высока. Да, я понимаю, чего турки хотят.

— Землю они нашу получить хотят. Землю.

— Землю я им не дам, но они и без моего дозволения могут попробовать получить.

— Что он попросил? — голос Отто наполнился металлом.

— Мальчиков Мирбахов и землю на холме Калькризе, — по лицу Якоба пронеслось смятение.

— Ты же, надеюсь, понимаешь, чем это грозит нам?

— Да, тут я согласен с профессором.

Отто помолчал, пожевал губами и поднялся. Прошёлся до камина, присел на корточки, пошевелил кочергой уже почти прогоревшие дрова, те ответили снопом искр. Якоб не менял своего положения, вдыхая воздух с улицы.

— Это была прямая атака на Августу и Шваница, — наконец произнёс он.

— И на нас, — Отто оставил дрова и поднялся, — Ты забыл, что мы тоже техномаги? Эта история про бурю над немецкими лесами, она как красная тряпка для всех наших возможных противников. Много кто ещё помнит сороковые.

— Я не отменяю своё обещание, техномаги будут выведены из подполья.

— А что ты дальше намерен делать? — Отто очень внимательно посмотрел на Притвица, — Благодаря Серафиме события закрутились, надо начинать действовать.

— Мне нужна твоя помощь с Мольтке, — произнёс Якоб, скрестив руки на груди.

— Он должен умереть? — усмехнулся его собеседник.

— Не просто умереть, — покачал головой Притвиц, — Ты прав, что события завертелись, однако я так и планировал. Серафима преследует собственные интересы, и нам они не сильно важны, но она начала действовать так, как нам выгодно. Но для нашей атаки на Августу нужна красивая смерть, вот Мольтке как раз нам в этом поможет.

— Ты хочешь сделать из него символ?

— Да, он нам очень нужен, — кивнул Притвиц.

— А турки?

— А что турки?

— На чьей стороне они будут выступать?

— На своей, — покачал головой Якоб, — Это будет первая проблема после того, как мы возьмём власть.

— Знаешь, кто на самом деле этот Хаким? — Отто хитро улыбнулся.

— Просвети-ка, — осклабился Притвиц.

— Знаешь ты всё, — скривился его собеседник, — Он из Глубинного Государства. Турки снова присматриваются к Европе, но в этот раз они решили начать сразу с Германии, а не с Балкан. Те турецкие няньки и воспитательницы, которых поголовно нанимают, они все работают в его паутине. Австрия и Германия вот его цель для экспансии в Европу.

— Это теория заговора такая? — хохотнул Якоб.

— Упаси тебя всевышний, чтобы ты не воспринимал эту угрозу всерьёз, — Отто покачал головой и погрозил пальцем Притвицу.

— Серафима очень удачно отвлекает турок на себя, наиболее боеспособные их группы переезжают в Страсбург и Шармбатон.

— Нам от этого не легче, Серафима явно спуталась с Адетоканбо, лидером чёрных во Франции. А треть приезжих во Францию, они вообще-то из Магриба туда перебираются, а в Магрибе…

— Отто, ты строишь теорию заговора, — покачал головой Притвиц, — Да, есть такие силы, но что Хаким свадебный генерал, что Адетоканбо. Да, Хаким чуть поопаснее, у него есть боевые отряды, но отряд того же Али Демира он не сильно подчиняется ему, а уж тем более этому Мустафе, который выполняет роль посыльного.

— Якоб, я вывожу своих подопечных из департамента Шваница, иначе этот старый пёс их всех перебьёт, — внимательно взглянул в глаза собеседнику Отто.

— Да, я понимаю, — кивнул Якоб, — Осталось совсем немного.

(16 августа)

— Виктор, ты ещё не начал репрессий в своём ведомстве? — Михаил по-доброму усмехнулся и внимательно посмотрел на гостя.

Мужчины сидели в кабинете Свята Вениаминовича на диване. Сам глава W&C находился в своём кресле и болтал в бокале коньяк, с долей иронии наблюдая за главным мракоборцем Германии.

— Это ты подожди задавать вопросы Миша, — пробасил он, — Напервой ты его проверь, а вдруг ворог какой пробрался в наш дом?

— Коллеги, я не знаю, кто это был, но это по-сути и не важно, — Виктор пытался держать лицо, но всё же к его щекам прилила от волнения и доли смущения кровь.

— Важно, что кто-то может прикинуться тобой и пройти куда угодно, — зловеще произнёс Романов, взял свой бокал с коньяком и отсалютовал Салтыкову.

— Мне вот всё больше интересно, а вы со всеми нанимателями так разговариваете? — Шваниц оглядел мужчин и провёл пальцем по ободку своего коньячного бокала.

— Нет, конечно, не со всеми, — Свят Вениаминович отпил коньяка, крякнул и утёр бороду с усами, — Некоторых эти архаровцы пугают тем, что передадут их в руки Моссада[1].

Михаил от этого аж поперхнулся, когда отпивал коньяк, но сумел справиться и не закашляться:

— Ну, это было один раз, обычно мы так не угрожаем.

— Я боюсь предположить… — нотки сарказма уже не прятались в голосе немца.

— Ну, а что этот турок себе позволял? — Романов взглянул на того, — То он сотрудничает с Аненербе, то он не сотрудничает. А тут такой аргумент, и сразу Мустафа стал шёлковым, как платок турецкий.

— Что вы по поводу этих турок-то думаете? — Шваниц наконец отпил коньяк.

— Велено в прямую конфронтацию первыми не вступать, — ответил Салтыков, — Хотя опять же сказано было, что Хаким выписал с Ближнего Востока форменного бандита, некоего Али Демира. Слыхал о таком?

— Нет, — немец отрицательно покачал головой, — Просветите, господа-товарищи?

— Али Демир, выходец из Курдистана[2], - вздохнул и пригубил коньяк Михаил, — Мирянские террористические группы с ним старались особо не связываться, потому что это чёртов чародей, а они как-то по большей части материалисты и о магии знают только то, что это плохо, и Кораном не сильно поощряется. А вот этого Али не сковывают нормы морали и Корана. Из последнего и крупного на его счету три взрыва в Магрибе: Алжир, Тунис и Марокко. Направлены акции были ровно на волшебников, миряне не пострадали вовсе, — он на всякий случай посмотрел на немца и уточнил, — Кайнцауберы. Потому особо эти акции не разошлись, но волшебники в курсе. По официальной версии, этому выродку нужен хаос, боль и страх. Все три взрыва это были переговоры между арабскими и европейскими волшебниками, в Марокко погиб испанский представитель, в Алжире погиб француз, в Тунисе француз был тяжело ранен.

— Интересная личность, — произнёс Виктор.

— Ещё одна акция Али состояла в нападении на выездное занятие школы Уагаду. Погибло двое взрослых и одиннадцать детей, — глава аналитиков W&C внимательно следил за реакцией собеседника, но на лице того ничего, кроме удивления не было написано.

— Потому эта выходка Ректора Шармбатона выглядит глупо, — пробасил Свят Вениаминович.

— Я предполагаю, что у Мустафы не один отряд, который можно расположить во Франции, но как только в Шармбатоне появятся первые представители африканского континента, я в первую очередь про взрослых говорю, — Михаил покатал в бокале коньяк, — И они увидят Али или его бойцов. Как ты думаешь, Виктор, через сколько времени Шармбатон станет полем боя?

— Студентов жалко, — поморщился тот, — Попадут под раздачу.

— Только это не наша война, — отпил коньяк глава W&C.

— Надеюсь, вы этого не скажете про наш контракт? — немец с подозрением посмотрел на него.

— У нас чёткие инструкции не идти на прямую конфронтацию с турками первыми. Пока это вообще никак не противоречит контракту с тобой, — ответил Михаил, — Но ты так и не ответил на насущный вопрос, репрессии уже провёл?

— Их Фавр де Поль начала, когда убила мракоборца, который состоял в Аненербе.

— Очень удобно не откачивать пострадавших вовремя, — ехидно пробасил Свят Вениаминович, — Всегда можно сказать, что банально не успел, да?

— Ну, мы не старались успеть и не успели, — пожал плечами Виктор, — Вы же передали информацию, что только один был под воздействием из моих людей, а второй добровольно пошёл за этим Иржи. Вот мы и того, кто был под воздействием, сейчас лечим от перелома черепа. А второй уже на кладбище. Погиб при исполнении. Героическая смерть, между прочим.