— Софистика, — фыркнула та, — Хорошим поступком явилось бы то, что мы бы отказались от этой работы.

— Это не софистика, а политика. Если бы не взялись за тот заказ мы, взялись бы другие.

— Вот полегчало так полегчало, — саркастически заметила Нина.

— Слушай, — он схватил девушку за руку, что та остановилась и удивлённо посмотрела на него, — Вытащим мы твоего Рудика.

Нина внимательно посмотрела на юношу, выдохнула и кивнула:

— Я боюсь за него, я в курсе, что творили те люди, а что если он сейчас у таких же находится?

— Михаил сказал, что не у таких. Что он там же, где и та девочка, которую вы встретили. Или ему ты тоже не веришь?

— Мише я верю, — она отпила свой кофе, — Ладно, прости, пожалуйста, — она по-дружески обняла Эдди, — Я правда переборщила.

— Ладно, похоже, я и правда становлюсь похожим на Куприянова, — смущённо улыбнулся тот, — Хотя дело у нас обычно грязное, это правда.

— Не в грязи дело, а том, как мы стоим за своих, — задумчиво произнесла Нина, — И за слабых.

— Никогда бы не подумал, что ты так думаешь, — удивлённо усмехнулся юноша.

— Что, по твоему, я циничный аналитик? — в голосе девушки зазвучала ирония, — Что я тебе на это могу ответить? Иногда случается.

Рихтер рассмеялся, допил свой кофе и выбросил стаканчик в урну.

— Но все эти тайные общества мне всё равно не по-душе, — весело ответила Нина, и её пустой стаканчик полетел туда же.

— Михаил обещал, что тебе расскажут о них, — улыбнулся юноша, — Перед тем, как поедете за Рудиком.

— А без рассказа не пустят? — весело произнесла та.

— Просто ты без рассказа ничего не поймёшь, хотя я и с рассказом ничего не понял.

— То есть ты всё знал, вот ты гад! — картинно обиделась девушка, а после поправила копну своих рыжих волос и рассмеялась.

Они свернули на аллею, выводящую к громадному офисному зданию, где на десятом этаже половину офисов занимал War&Consuting. Погода стояла отличная, жаркое лето вернулось в Берлин, и теперь солнце отдавало всё то тепло, какого не досталось городу в прошлом месяце. Именно поэтому даже те служащие, что работали в этой части города, были одеты максимально по-летнему. И сейчас все они гуляли вокруг Нины и Эдика, словно и не обеденное время сейчас, а обычный выходной.

— Я только одного не могу понять, — произнесла Нина, когда они уже подходили к офису, — Почему Виктор сразу не забрал оттуда Рудика?

— По официальной версии, нужно было утрясти кое-какие вопросы, — пожал плечами её собеседник.

— А по неофицальной?

— Это не первостепенная задача у него, — чуть смущённо произнёс Малыш Эдди, — Сама же понимаешь, там какая-то политическая игра происходит, сама же знаешь, что кроме Рудика там же находится и эта девочка Мирбах, а она Виктору явно важнее.

— Он боялся, что девочку найдут? — девушка открыла дверь, пропуская вперёд Эдди, — Резонно.

— Да, — кивнул тот, остановившись, выпуская спешившего выйти доставщика еды с большой сумкой за плечами, — Думаю, он до сих пор опасается за её жизнь.

— Бедная девочка, что-то много досталось испытаний для её возраста-то.

Они поднялись на лифте наверх и зашли в офис, где был как раз конец обеденного перерыва, но у всех их коллег в опен-спейсе был вид такой, что обед только начался.

— О, пицца! — воскликнула Нина, глядя на коробки, громоздившиеся на одном из столов.

— Сегодня у Василисы день рождение, — отозвался один из сослуживцев, шедший наливать чай, — Сейчас поздравлять будем.

Нина с Эдиком переглянулись и кивнули друг другу.

— Эдик, зайди, — из кабинета Салтыкова выглянул Романов и поманил Рихтера.

— Нина, займёшь пару кусочков? — юноша посмотрел на девушку.

— Если будешь там дольше получаса, то не уверена, — та весело покачала головой.

— Ты же на диете? — картинно удивился тот.

— Но пицца такая вкусная, — заговорщицки ответила та.

Рихтер дошёл до кабинета Свята Вениаминовича и оглянулся на Нину.

Та как раз подошла к коробкам с пиццей, оглянулась на него, показала язык и открыла коробку.

(17 августа)

Кристина Фавр де Поль вновь сидела на неудобном деревянном стуле перед столом в комнате без окон. Потолок был низким, стены бетонными, но француженка уже не удивлялась интерьеру, скорее её не покидала идея сделать в Париже такую же комнату для допросов, уж больно удобно она была сделана. Тусклая лампа на потолке давала немного света, потому Кристина взяла на себя смелость включить настольную перед собой, благо больше никого в этой комнате не было.

Открылась дверь.

Француженка обернулась, и увидев вошедшего Виктора, вежливо улыбнулась. Он вошёл один, прошёлся к стулу за столом напротив Кристины и сел в него:

— Чаю, фройляйн?

— Не откажусь, — она кивнула.

Виктор улыбнулся, вызвал слугу, тот в миг обернулся и поставил перед Кристиной пустую чайную пару, белоснежную с синей каймой и двумя гусями с большими бантами на шеях. Перед Виктором же он поставил гранёный стакан с ложкой и исчез. Немец хитро посмотрел на француженку и достал из стола бутылку вина. Француженка удивлённо посмотрела на неё, потом на него.

— А есть повод?

— Ну, есть поговорка такая, о русских, — он налил себе красного вина до ободка стакана, а после наполнил чашку Кристины, — Они пьют в двух случаях, с горя или на радостях.

— И какой же повод сейчас? — та обворожительно улыбнулась и пригубила вино, — О, хорошее.

— В Германии делают хорошие вина, хотя французы с этим не согласны.

— В Германии делают хорошие машины, а вино я бы попросила оставить нам, — Кристина по-прежнему улыбалась.

— Да мы не претендуем, так, просто стремимся подражать идеалу, — Виктор улыбнулся и отпил из своего стакана.

— Всё же, Виктор, какой повод? — она внимательно смотрела на своего визави.

— Ну, во-первых, фройляйн, Вам не предъявлено ни одного обвинения, напротив, Августа фон Вальдбург выражает Вам благодарность за уничтожение членов Аненербе, а также за устранение Сибель Арслан.

Кристина удивлённо захлопала глазами.

— Что, прямо все оказались членами Аненербе? У вас настолько всё плохо?

— К сожалению, — развёл руками Шваниц.

— Смутные времена настали не только во Франции, значит, — она отпила вино.

— К сожалению, эти времена настали, похоже, во всей Западной Европе, — пожевал губами Виктор.

— Если Вы, месье, о последних французских газетах, то я имела неудовольствие их прочесть.

— Это во-вторых, — немец отпил своё вино, — Буквально сегодня фрау Канцлер объявила о том, что техномагия в нашей стране становится равной иным искусствам, а наше общество начинает интеграцию с сообществом кайнцауберов.

Кристина вопросительно посмотрела на Виктора, но тут же собралась с мыслями и кивнула.

— В сложившихся обстоятельствах, фройляйн, нам нужен союзник, — улыбнулся Виктор.

— У меня смута в Шармбатоне, я не уверена, сколько волшебников в Директории точно смогут меня поддержать, кроме двух самых верных, а Вы рассуждаете о союзнике, держа меня в своих застенках? — улыбка Кристины стала хищной, — Виктор, я, конечно, в Вашей власти, но чем я могу помочь?

— А вот тут наступает черёд в-третьих, — улыбнулся Шваниц, — Из Парижа по Вашу душу прибыла фрау Нуаре, с официальным визитом. Буквально скоро она прибудет в Министерство.

— Кому Вы сообщили о моём задержании? — глаза француженки сузились.

— Письмо было отправлено от моего лица Габриэлю де Ноайю, как я понимаю, он исполняет в Ваше отсутствие руководство Директорией?

Кристина выдохнула и чуть расслабилась.

— Я не стал посылать официальное уведомление, всё могло измениться, в том числе и в Вашей стране, потому решил, что это решение наиболее приемлемо.

— Виктор, Вы меня удивили, — улыбнулась Фавр де Поль, — И порадовали, признаюсь. И как я понимаю, мадам Нуаре прибыла именно по просьбе де Ноайя?

— Это мне неведомо, — хитро улыбнулся Шваниц.