У входа в зал дежурил мракоборец, который обменялся вежливыми кивками с Германом. Мракоборцев всех прислали сегодня, видимо, руководство страны всерьёз опасалось, что в сложившихся обстоятельствах клиника не сможет выполнять роль безопасного нейтрального места, где лечат всех, не взирая на сторону в конфликте.

Медик прошёлся до конца коридора, увидел своё серое лицо в зеркале и грустно подумал, когда же он сможет выспаться? Затем он открыл дверь в приёмный покой и удивлённо остановился на пороге. Посреди комнаты, чуть просторней их ординаторской стоял сам Мориц Петерс, а перед ним, словно изваяния, застыли шестеро молодых людей в кожаных плащах, под плащами у которых была какая-то странная коричневая форма.

Слева от двери, в которой стоял Герман, ровно также, как и посетители, застыл побледневший молодой мракоборец, судя по возрасту лишь в этом году заступивший на службу.

— Герр доктор, нам очень нужно пройти к пострадавшим, там наши друзья, — рослый юноша с пшеничного цвета волосами, зачёсанными на одну сторону.

— Я понимаю, но ничем не могу помочь, — разводил руками Мориц, — Пострадавших много, состояние не у всех стабильное, после обеда мы сможем составить поимённый список, Вы сможете с ним ознакомиться.

— Вы не понимаете, доктор, — голос говорившего был вежливым, но в нём чувствовалась угроза, — Нам нужно пройти, мы волнуемся за состояние наших друзей, они совершенно точно были в том месте, и их совершенно точно направили к Вам в больницу.

— Я всё понимаю, но нет, к сожалению, я не могу Вас пустить, состояние многих пациентов тяжёлое, сейчас с ними работают наши лучшие врачи.

— Но нам очень надо, — Герман смотрел на улыбнувшегося молодого человека, и понимал, что ничего хорошего от этой улыбки ждать не следует.

Штольц колебался: либо присоединиться к разговору и попробовать спровадить этих странных гостей, совершенно не выглядевших, как люди, которым нужна помощь, либо закрыть дверь и сообщить оставшимся мракоборцам и Хоффману о том, что в приёмном покое происходит нечто странное.

Он склонился ко второму варианту, отступил на шаг и прикрыл за собой дверь.

Только Герман развернулся, чтобы идти дальше по коридору, как за дверью раздались крики. Медик рванул было вперёд, как мощным взрывом дверь с частью стены выбило, а его самого отбросило на пол. От неожиданного удара из его лёгких вышел весь воздух. Мракоборец бросился от двери зала к нему.

— Тотеметайнем Ворт, — голос молодого человека, который только что говорил с Петерсом, прозвучал над Штольцем. Полыхнула зелёная вспышка, и волшебник в красной мантии на бегу споткнулся и распластался на полу.

Чьи-то сильные руки подняли Германа на ноги, он успел увидеть ухмыляющееся лицо перед собой и почувствовать, как к его лбу прикасаются рукой с зажатой между пальцев палочкой:

— Фольтер! — тело медика прожгла жгучая невыносимая боль. Он попытался закричать, но воздуха не было, потому лишь зашёлся на хрип.

Зазвучали тяжёлые шаги по коридору. Штольц услышал, как захлопывается дверь, а затем мерзкий звук ломающегося дерева и истошный женский визг.

— Лаэза Кордис, — это третий мракоборец выскочил в коридор.

— Блютфлиман! — до слуха Штольца донёсся молодой и зычный голос, — Вербрант!

— Фольнис! — второй молодой голос вторил первому, но тут все звуки перекрыли женские причитания и вопли.

Герман не слышал ответной чары от мракоборца, лишь гул пламени, поверх которого разносились надрывные женские крики и мольбы о помощи.

— Твари… — прохрипел медик, смотря в ухмыляющееся лицо человека перед собой.

— Фольтер! — с садисткой ухмылкой тот ещё раз коснулся лба Штольца, и разряд боли, куда большей, чем первый, пронзил его тело.

Сознание затуманилось, он не до конца понимал, что происходит. Ему казалось, что его уши заложило от криков Клары и Айше. В голове осталась лишь одна мысль: “Что эти твари с ними там делают?”

Герману показалось, что начал бредить, потому что справа от себя, на обломках двери и стены, куда осыпалось осколками зеркало, он увидел, как буквально из воздуха появилась огромная кошка с серо-жёлтой шерстью и чёрными пятнами на ней. Она прыгнула и вцепилась в загривок тому, кто его держал. Кровь брызнула на лицо Штольца, её запах резко ударил в ноздри, заставив сознание немного к нему вернуться.

Кошка уронила свою добычу на пол, впустила в неё свои когти и несколько раз мотнула головой, не разжимая челюстей. Молодой человек, который минуту назад говорил с Петерсом, а секунду назад держал Штольца крепкими руками, затих.

Герман осел вдоль стены. Сознание продолжало к нему возвращаться, боль по-прежнему пульсировала каждой клеткой его тела, но слух и зрение перестали туманиться. Девочки в ординаторской уже не кричали, они рыдали, моля оставить их в покое. Перед медиком с мёртвого тела сошла на пол огромная пятнистая кошка с настолько длинным хвостом, что тот волочился по полу. Сошла на пол и мягко направилась дальше.

Штольц с трудом, но посмотрел влево, там у двери ординаторской замер очень удивлённый юноша в кожаном плаще. Он взмахнул палочкой одновременно с прыжком зверя:

— Тотем… — договорить он не успел, могучее тело сшибло его на пол, а клыки сомкнулись на шее. Крик перешёл в хрип и отвратительное бульканье.

Из ординаторской донеслись звуки ударов, гневный окрик и ругань. Кошка, про которую медик Шарите́ силился вспомнить, видел ли когда-нибудь подобную в зоопарке, утробно зарычала и повернула к нему окровавленную морду. Длинный пушистый хвост бил по её бокам. А потом она буквально растаяла в воздухе.

На пороге ординаторской возник юноша в мятых штанах с расстёгнутым ремнём и выбившейся из под него рубашке. Он выругался, глядя на тело своего товарища, из горла которого продолжала пульсируя выходить кровь. Из ординаторской донёсся вопросительный возглас другого юноши.

А затем кошка снова появилась в коридоре, на том же самом месте, где и пропала. И через мгновение в могучем прыжке лапами обвила шею своего противника, а клыками вцепилась тому в лицо. Человек неловко взмахнул руками, словно пытаясь уцепиться за дверной косяк, и рухнул навзничь в ординаторскую. А затем до слуха Германа донеслась истошная мольба о помощи, но это был уже не женский голос. Вопил молодой немец, и слыша этот голос, Штольц, несмотря на клятву колдомедика, опыт и медицинскую этику, чувствовал удовлетворение.

Через несколько мгновений мольбы перешли в крики и звуки борьбы. А после немец услышал, что из основного зала через полуприкрытую дверь доносятся выкрики чар — его коллеги в основном зале всё же смогли дать бой напавшим на них нелюдям.

Из ординаторской донеслись женские всхлипы, большая кошка вышла оттуда, посмотрела на Штольца — и тот был готов поклясться, что она торжествующе улыбнулась! Затем точно таким же пружинящим шагом направилась в главный зал. Протиснулась через приоткрытую дверь, и уже через пару мгновений оттуда донеслись истошные крики: сначала один, затем второй.

На небольшое время в Шарите́ повисла тишина, до слуха Германа доносился лишь тихий женский плач из ординаторской и какие-то возгласы из главного зала. А потом дверь распахнулась и в коридор зашёл мужчина средних лет в бежевом летнем плаще с тростью. Он нахмурился и устало зевнул, а в следующее мгновение из-за его спины показался Вальдемар Хоффман, который грязно выругался, сплюнул и побежал в ординаторскую.

1 — Гекатомба — в Древней Греции торжественное жертвоприношение из ста быков. В переносном смысле гекатомба означает огромные жертвы войны, террора, эпидемии и т. д.