Сирдаиль последним ступил в портал и воззрился на вопящих в ликовании своих воинов. Ему даже в голову не пришло, что я переправлю их сразу за перевал к вражеской крепости. Однако радость быстро схлынула – штурм давался тяжело, а со стороны перевала подошли войска крепости. Таким образом, Сирдаиль оказался в кольце.

– Ты сказал, что поможешь мне, если им помогает колдунья, – сказал он. – Верно, ее магия направляет воинов.

– Я не чувствую никакой магии, – ответил я. – Возможно, она слаба или все это выдумка, чтобы запугать тебя.

Я изучал крепость. Осадные орудия почти не причиняли вреда ее стенам, казалось, сросшимся с еще более неузвимыми скалами. Взятие вражьего оплота могло продлиться достаточно долго. Но я не желал ждать. Крепость содрогнулась так, что отдалось мощным толчком под нашими ногами. Башни по обеим сторонам ворот с грохотом рухнули, как и сами ворота. Земля продолжала сотрясаться. Люди застыли в замешательстве. Но Сирдаиль понял, что это дело моих рук, и бросил торжествующий воинственный клич, подхваченный воинами, ринувшимися в образовавшуюся брешь. Поздней ночью все было кончено. Сирдаиль на какое-то время исчез из разбитого неподалеку от вражеской крепости лагеря, приказав стражам под страхом смерти охранять меня. Приказание показалось мне нелепым, потому как стража, после всего произошедшего опасалась меня ничуть не меньше, чем их враги. Тем не менее, я позволил себе немного подремать, положившись на Шэда, и проснулся только тогда, когда в шатер вернулся Сирдаиль.

– Вы нашли ее? – спросил я его.

– Ведьму? Да, но мне сообщили, что она лишилась своей магической силы.

– В любом случае, я хотел бы увидеть ее, – произнес я.

– Я бы тоже с ней побеседовал, – глаза Сирдаиля недобро сверкнули.

Он дал воинам небольшую передышку. А на рассвете я открыл портал, и войско стало переправляться обратно. Сирдаиль вступил в столицу в солнечных лучах. Народ высыпал на улицы, встречая своего правителя и победителя…

Я рассказывал им про незадачливого принца. Приближаясь к развязке, я вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. Я поднял взгляд и смолк. В дверях стояла смертельно бледная Авориэн, опираясь на стену, и я понял, что она вот-вот потеряет сознание. За ней виднелось такое же белое лицо Скита, который, едва встретился со мной взглядом, медленно попятился.

– Здравствуй, Эви…

Я оказался рядом в тот самый миг, чтобы успеть подхватить ее, бесчувственную, на руки.

– Привет, Скит, – произнес я.

Колдун молчал, окаменев. Он стоял всего в двух шагах от Авориэн и мог бы первый удержать ее. Но он испугался, в глазах мага расползлась тревога и растерянность. Я бережно уложил ее на диванчик и присел рядом. Авориэн ничуть не изменилась. Длинные черные кудри обрамляли бледное лицо. Я осторожно провел чуть дрожащим пальцами по ее щеке. От этого прикосновение громко стукнуло сердце и, казалось, остановилось, а я понял, что действительно еще люблю ее.

– Что же ты наделала, Эви, – прошептал я, а потом применил гипномагию, чтобы привести ее в чувство.

– Тэрсел?! – воскликнула она, с неверием смотря на меня. – Ты и в самом деле вернулся?

– Похоже на то.

Она растеряно села на диване и огляделась, словно желая услышать подтверждение еще от кого-то.

– Где же все?

Я глянул по сторонам, но мы с ней остались одни.

– Тэрсел, я…

– Знаю, – я склонился к самому лицу Авориэн, что ощутил ее легкое дыхание.

Она смотрела на меня, и в ее синих глазах смешались ужас, боль, вина, сожаление и… Ее рука охватила меня за шею, и губы прижались к моим. Я почувствовал соленый вкус.

– Ну же, глупышка, ты опять плачешь, – я с нежностью прижал Авориэн к себе, почувствовав почти забытое тепло, и как часто бьется в волнении ее сердце. – Не надо…

– Я не дождалась тебя, – в отчаянии прошептала она. – Я поверила, что случилась ужасное и непоправимое! Я…

– Все можно исправить, – так же тихо ответил я, видя, как от моих прикосновений ее бледные щеки расцвечивает румянец.

– Но я…

– Ты знаешь, что и я вовсе не идеален… но… я никогда никого не любил кроме тебя.

– Подожди, пожалуйста, подожди… – она попыталась отстраниться, но я не позволил.

– Не беспокойся, они все ушли, – я вновь прижал ее к себе, поцеловал ее волосы, пахнущие цветом шиповника.

Впрочем, вся ее кожа имела легкий, едва уловимый аромат диких роз. Моя рука скользнула по ее бархатистой, чуть влажной от слез щеке, затем по нежному плечу, по предплечью, потом я подхватил ее тонкие, чуть дрожащие пальцы и, прижав к губам, встретился с синими и глубокими, такими же, как вода у пристани, глазами – в них точно так же отражались золотые искорки солнца. Авориэн не вынесла моего взгляда и, приникнув ко мне, спрятала лицо у меня на плече.

– Но почему так долго? Почему?! – выдохнула она, а меня обожгло от ее дыхания.

– Я сделал глупость, – прошептал я, тронув шелковые пряди волос. – Ступил туда, куда ступать было запрещено. И был наказан за свою беспечность. Я потерялся, Эви…

Я наскоро рассказал ей о том подвохе, который ожидал меня в Срединных мирах. Ее руки обвили мою шею, и она вновь заглянула мне в глаза.

– Но ты смог вернуться…

– Я сам почти потерял веру и отчаялся, – прошептал я, целуя ее губы. – Но поверить в то, что я больше не увижу ни тебя, ни малыша, мне оказалось еще сложнее.

Авориэн всхлипнула.

– Я и нашего сына предала! – с болью воскликнула она. – Он… так похож на тебя, что смотреть на него и не думать о тебе и твоей участи было невозможно. Я оказалась слабой, Тэрсел, слабой и…

– Не надо. Все наладится. Обещаю тебе.

Авориэн обратила на меня свой взор и губы ее, наконец, тронула улыбка. Слабая, но улыбка. Я мягко провел пальцами по ее нежному плечу, потом они скользнули по складкам платья, тронули застежку на груди и тут застыли.

– Твое платье! – изумился я.

Только сейчас я осознал, что на Авориэн было шелковое светло-серое платье, украшенное легким и изящным серебряным шитьем, – цвета моего рода. Я был так ошарашен этим открытием, что едва не выпустил ее. Но ладонь Авориэн накрыла мою руку, прижав к себе, и я ощущал участившиеся удары.

– Единственная, кто не сомневалась в твоем возвращении, Мерлинда, – с еще больше оживающей улыбкой произнесла она. – Едва произошло объединение, как она поставила Лайтфела перед фактом – раз у нас есть сын… мы стали мужем и женой, и, как твоя мать, она признает меня и берет в свой род, как и Бэйзел.

– О! Так нас поженили в мое отсутствие?

– Почти. По закону темной обители требовалось твое слово.

Она пытливо посмотрела на меня, а я рассмеялся так, как не смеялся давно.

– Как ты можешь сомневаться? – я притянул ее к себе, вгляделся. – А по новому закону?

– Нам осталось получить благословление Игнифероса…

Я коснулся губами ее нежной кожи, чуть позолоченной лучами вечернего солнца, проникавшими в кабинет. И Авориэн вслед за мной рассмеялась так же счастливо, словно те ужасные годы, проведенные в разлуке, разжали свои безжалостные когти и отпустили нас.

Я проснулся от того, что что-то легкое упало мне на щеку. Вздрогнув, я провел ладонью по лицу, и пальцы подхватили яблоневый лепесток. Еще несколько ветер бросил в распахнутое окно, и они белыми пятнами легли на оставленной на столе Бэйзелом карте. Легкий бриз продолжал колыхать неплотно задернутые шторы, то показывая, то скрывая полоску чистого утреннего неба. Я потянулся. Авориэн ушла, когда рассвет только занимался. Спина у меня чуть затекла, да и ноги тоже – диванчик оказался немного маловат для спанья. Правда, несколько часов назад мы умудрились лежать на нем вдвоем – тогда нам было слишком хорошо, чтобы замечать такие мелочи. Я улыбнулся. На коже, где меня касалась Авориэн, остался аромат ее духов. Шэд, разбуженный мною, разминал лапы. Я оделся и вышел из кабинета. Недалеко от входа меня поджидали Бэйзел и Ретч.