– Провидица, – прошептал я, вспомнив. – Он говорил о провидице!

Я взял себя в руки, перелистнул страницу. Дальше все было испещрено мелкими значками букв.

«Я решил завести что-то вроде дневника, – писал Ментепер. – Мне всегда казалось, что нет ничего глупее, чем поверять свои самые сокровенные мысли бумаге, даже если защитить ее магией от чужих глаз. Но после того как я услышал предсказание, я решил все же записать, как погубили Закатные миры, и как должны исчезнуть закатные маги. Мои сыновья растут, а я жду момента, когда смогу заплатить судьбе откуп их кровью.

Во всех наших бедах виноват только один – Гардиус, правитель Закатной обители, правивший Закатными мирами три тысячелетия назад. Сравнивать мощь закатной магии теперешней и той поры – все равно, что сравнивать крысеныша и сыча, пожравшего его.

Я видел книги, так обильно украшенные рисунками, иллюстрирующими расцвет могущества Закатных миров. Сейчас эти миры, некогда кипящие жизнью, полные магией, сверкающие богатством – пусты. Война мести смела их, как сметает волна песчаные башенки. Закатная обитель одна устояла и устояла тоже до поры до времени…

Срединники наслаждались нашим бессилием, нашей подавленностью, как кот забавляется, загнав мышь в угол.

В этом углу мы тысячи лет влачим жалкое существование, но никто не решается воспользоваться магией порталов. Охранники, ушедшие когда-то давно к Рубежу, так ни разу не подали вести, что добрались дотуда, что остались живы…

Но и наше жалкое существование вряд ли можно было назвать жизнью. С тех самых пор, как Гардиус совершил ошибку, потакая своей безумной идее, Закатные миры неминуемо разрушались.

Чтобы хоть немного обезопасить Закатную обитель, Гардиус умертвил десять ближайших миров, полагая, что ни один срединный маг не может минуть их. Но и за это ему пришлось заплатить. Мировая энергия – единое целое Закатных миров – отозвалась катастрофами. На Закатную обитель обрушились страшные катастрофы – в основном разряды электричества в поврежденной мировой ткани, а также смерчи в ее разрывах. И если маги противостояли этому в Закатной обители, то миры, уничтоженные Гардиусом все больше разрушались под действием этих сил, погубив следом еще пять миров.

Но затем произошло худшее – маги стали забывать, как перемещаться по мирам. Закатная обитель стала подобна тюрьме. Несколько раз случался голод из-за уничтоженных стихией урожаев.

Один за другим сменялись правители – слишком много их оказалось после Гардиуса, и все они пожелали переделать все по-своему. Но многие колдуны не были согласны с действиями каждого нового правителя. Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, не был создан новый Совет магов, в который вошли самые могущественные колдуны знатных родов, и в очередной раз не изменились законы обители.

Но катастрофу лишь отсрочили до тех пор, пока не погиб в одной из бурь мой отец и правитель.

Несмотря на то, что мы с братом не достигли совершеннолетия – до него оставался год – Совет сделал нас правителями.

Но нам оказалось тесно – мы с братом жили как два паука в одной банке. И эту банку пришлось разбить, чтобы вырваться на свободу.

Игниферос всегда любил огонь – он всегда хотел, чтобы его магия была такой же мощной и безудержной. Как те молнии, пробужденные поврежденной мировой тканью. И всегда он вспоминал, как справедлива смерть Гардиуса, которого, как рассказывали некоторые книги, Дарсиз бросил в одно из таких повреждений, словно и сама стихия отомстила ему.

Но меня Гардиус восхищал – не своими поступками, а своим талантом, своей силой. Я гордился, что наш род происходит от него…

А потом появились колдуны, называющие себя «светлыми». Видя наш разлад с братом и то, что он мягок по характеру, они снискали его доверие, внушили свою «правоту». Я же прямо сказал ему о его «светлых» товарищах, что они всего-навсего не были довольны правлением нашего отца. Игниферос долгое время ходил хмурый и молчаливый. И все же он не понимает, что они в действительности ничем не лучше всех остальных, кто стремился к власти. Я высмеял их идеи возродить род восходных магов. Такой нелепицы я еще в жизни не слышал. Они говорят о разделении, когда оба народа так перемешались друг с другом, что теперь уже никто не может быть уверен насчет чистоты своей крови. Тем более глупо говорить об этом нам, потомкам Гардиуса.

После того нашего спора Игниферос все-таки призадумался и даже предложил нам больше не ссориться. Это тоже звучит смешно. Однако в шутку над ним я все-таки дал клятву не ругаться – лишь потому, что хочу узнать, насколько его самого хватит.

Но кто знал, что скоро одно маленькое ничтожное обстоятельство разрушит не только клятву, но и весь наш мир. Мы должны были учитывать урок Гардиуса, но мы легкомысленно забыли об этом.

Тогда стоял ясный зимний день. На море царил штиль, а от этого было тепло. Но Игниферос сердился, потому что он уговорил меня покататься на парусной лодке. Старейшины же после случившегося с нашими родителями запретили пользоваться магией ветра, впрочем, как и далеко отплывать от берега. Я подобных запретов не слушал. Но Игниферос, слишком правильный, раздражался от своего бессилья. И в этот момент к нам подошла она… Первое, что я понял, что никогда прежде не видел эту девушку в нашей обители, и оттого удивился еще сильнее. Второе – что девушка оказалась настолько красивой, что у нас обоих пропал дар речи.

– Доброе утро, – произнесла она и улыбнулась.

– Откуда ты? – спросил я изумленно. – Ты ведь не из Закатной обители.

– Я из Срединных миров, – призналась она. – Всего лишь решила прогуляться и посмотреть как у вас здесь…

Она улыбнулась, сделав паузу, обозрев все вокруг.

– И здесь очень красиво.

Голос у нее оказался тоже красивым и даже несколько завораживающим. Мы с Игниферосом переглянулись и наперебой предложили показать ей наш дворец. Она согласилась. Мы провели ее по всей Закатной обители. А потом вышли в сад. Оба мы были зачарованы ею.

– Как же ты прошла сюда? – спросил я, чувствуя себя опьяненным ее красотой и грацией. – Нас от остальных миров отделяют несколько безжизненных.

Она снова засмеялась.

– Я покажу, но только одному из вас.

– Кому?! – воскликнули мы оба.

Но она молча внимательно посмотрела на каждого из нас. Закрыла на несколько мгновений глаза.

– Я покажу тебе, – сказала она мне.

– Но почему?! – Игниферос метнул на меня такой взгляд, что я уже подумал, что вот он и нарушит сейчас свою клятву…

Но она только покачала головой и потянула меня за собой. От ее прикосновения у меня словно обожгло. Едва мы скрылись из глаз брата, я притянул ее к себе и поцеловал… Этот поцелуй был первым и последним, и это был единственный раз, когда я касался ее нежных губ… Она со смехом вырвалась и побежала по дорожке к обители. Мы вбежали в зал библиотеки. Здесь она остановилась у одной из картин, изображающую заснеженные горы.

– Здесь, под этими картинами раньше находились другие, способные превращаться в порталы… С помощью моего талисмана я могу привести их в действие.

С этими словами она сняла с шеи цепочку с латунным амулетом, приложила к стене. Картина померкла, и вместо нее прорисовалась другая. Она шагнула вперед, уводя меня с собой. Я был так удивлен открывшимся, что позволил ей сделать это и лишь потом понял, какую сделал ошибку.

Едва мы оказались в богатых покоя, к нам подошел мужчина, высокий и крепкий. Я почему-то решил, что это местный правитель, и не ошибся.

Я повернулся к своей спутнице и пришел в ужас – она застыла, словно став неживой. Я попробовал пошевелить ее руку. Но у меня ничего не вышло. Девушка стала подобна статуе.

– А теперь слушай внимательно, гипномаг, – сказал неизвестный. – Если решишь воспользоваться магией – станешь таким же.

– Но что ты сделал с ней?! Зачем?

– Она сыграла свою роль – привела тебя сюда. И понадобится нескоро.

Появились какие-то слуги, подхватили безжизненную девушку и куда-то унесли. Я в ужасе проводил ее взглядом. А потом посмотрел на правителя.